– Сколько тебе лет, Нэш?

– Мне плевать на разницу в возрасте.

– Сколько? – настаивала она.

– Целых тридцать.

Мэгги кивнула: как она и ожидала. Но на короткое мгновение она захотела, чтобы и ей снова стало тридцать. Но затем реальность взяла верх. Она была глупа в тридцать. Переживала – и очень мучительно – трагедию бесплодия, и чернила были еще свежими на ее свидетельстве о разводе. Сейчас она в гораздо лучшем положении.

– И как ты думаешь, сколько мне лет?

Нэш в упор посмотрел на нее:

– Двадцать шесть.

Мэгги рассмеялась. Надо отдать ему должное, он даже глазом не моргнул. Она знала, что хорошо выглядит для сорокалетней женщины, но никто никогда не принимал ее за двадцатишестилетнюю.

– Это работает со всеми?

Нэш тоже рассмеялся:

– Не приходилось пробовать раньше. Никто никогда мне не отказывал.

В уголках его глаз появились морщинки, и это было очень-очень привлекательно.

– О боже! Думаешь, твое эго сможет вынести это?

– Оно довольно крепкое.

Мэгги невольно улыбнулась. Она не хотела быть очарованной им, но его яркая харизма и самокритичность создавали неотразимое сочетание.

– Держу пари, что так и есть.

Нэш смотрел на Мэгги, которая вновь приступила к еде. Она доела пирог и, когда на губах остались крошки, слизнула их языком. Это не должно выглядеть эротичным – ради бога, она всего лишь ела! – но было именно таким. Видит бог, он сам хотел слизнуть их.

Ради собственного спокойствия он перевел взгляд выше. Ее короткие каштановые волосы со светлыми прядками выглядели потрясающе. Уложенная челка аккуратно лежала на лбу, пушистые завитки мило топорщились на затылке.

Мэгги вытерла губы салфеткой. Если бы эта женщина так явно не замечала его реакции, он подумал бы, что она намеренно пытается его провоцировать.

– Итак?

Мэгги пыталась игнорировать его, пока ела, но теперь пристальный взгляд голубых глаз сделал это невозможным. Она вздохнула:

– Мне сорок, Нэш.

Он пожал плечами:

– И что?

– А то, что я на целых десять лет старше тебя.

– И что?

– Я училась в средней школе, когда ты бегал в памперсах.

– И что?

– Я вышла замуж, пока ты еще ходил в начальную школу.

Нэш мельком взглянул на ее левую руку. Кольца нет. И следа от него тоже.

– И что?

– Я развелась еще до того, как ты стал врачом.

Он улыбнулся ей:

– Тогда ты свободна, так?

Она раздраженно посмотрела на него:

– Нэш, тебе не кажется, что лучше заигрывать с женщинами своего возраста?

Он потянулся через стол и взял ее за руку.

– Мэгги из интенсивной терапии, ты выглядишь лучше, чем какая-либо другая женщина, из тех, что я встречал.

Мэгги чувствовала, как краснеет от его пристального взгляда. Она тонула в тропической теплоте его глаз, и ее сердце учащенно забилось, когда он стал рисовать пальцем круги на ее запястье.

Черт побери, она не польстится на его легкомысленные слова. Она не собиралась заводить интрижку с мужчиной, который на десять лет младше ее. Особенно с тем, кто встречался ради спортивного интереса и от одного взгляда которого у нее захватывает дух. Это просто глупо. К тому же она не так уж сильно страдает от одиночества.

Мэгги убрала руку:

– Я окажу тебе услугу, Нэш Рис. Я тебе откажу. И ты должен быть благодарным. Мужчинам вроде тебя нужна женщина вроде меня…

– Это то, что я пытаюсь сказать тебе, – перебил он.

Она улыбнулась:

– Женщина, которая скажет «нет». Слишком много женщин, говорящих «да», портят маленького Нэша. Когда-нибудь ты скажешь мне за это спасибо.

– Сомневаюсь, – тихо рассмеялся он.

Мэгги смяла пустой бумажный пакет и встала.

– Твоя жена точно будет благодарна.

Тогда Нэш откровенно рассмеялся. Он не собирался жениться. А женщины пытались его окрутить. Да, они в самом деле пытались. Деревенские девушки, страстно желающие вырваться из провинции, городские девушки, мечтающие заполучить доктора… Но он четко разработал карьерный план, который не включал в себя свадьбу.

– Жена? Нет. Я уже женат. На карьере. И я на верном пути.

Мэгги удивилась, увидев совсем иным любителя пофлиртовать, который преспокойно уселся на место напротив. Он снова был серьезным доктором, которого она видела утром. Интересно, скольким женщинам удалось разглядеть под маской плейбоя целеустремленного мужчину?

– И все же у тебя есть время на свидания?

Нэш снова улыбнулся:

– Я позволяю себе немного развлечься. Да ладно, Мэгги. Ты же знаешь, что хочешь этого.

Она покачала головой, несмотря на то что он был прав. Она очень хотела. Это было безумно, но она хотела. И знала о Нэше Рисе достаточно, чтобы понять, что одного свидания будет мало.

– Отказ хорош для души.

– Отказ ужасен.

Он снова напомнил ей ребенка, ищущего немедленного удовольствия, и она рассмеялась.

– До свидания, доктор Рис.

– Я буду постоянно спрашивать! – крикнул он ей вслед.

Мэгги остановилась и оглянулась, когда вкрадчивое обещание заставило все внутри ее сжаться.

– Я шокирована.

Нэш рассмеялся:

– Увидимся, Мэгги из интенсивной терапии.

Эти же слова он сказал и сегодня утром, и они оказались сверхъестественным предзнаменованием для обоих.

– Не рассчитывай на это.

Он работал в секторах А и Е. Она – двумя этажами выше – в отделении интенсивной терапии. В больнице это совершенно разные миры. И она не собиралась впускать его в свой мир. Никогда.

На следующий день у Мэгги был выходной, но она все равно пошла в больницу. Она регулярно добровольно помогала на радио «Смешинка». На самом деле она стала одной из его основательниц, увидев успех радио «Леденец» во время своей работы на Ормонд-стрит в Лондоне.

На глазах Мэгги их скромный штат с годами расширяется от горстки людей, запускающих первую двухчасовую передачу, до группы волонтеров, работающих без устали ради целительной силы игры.

Волонтеры радио «Смешинка» активно вовлекали детей, находящихся на лечении в больнице, в разнообразные шоу, музыкальные конкурсы, игры и другие виды деятельности.

Фактически радио «Смешинка» делало пребывание детей в больнице менее угнетающим.

Она не должна была работать на радио в этот день, но Росс Келвин, менеджер и единственный оплачиваемый сотрудник «Смешинки», заболел и попросил его заменить. Мэгги сразу согласилась. Невозможность иметь собственных детей была для нее тяжелым ударом, но общение с больными детьми помогало заполнять душевную пустоту.

Первым, кого она увидела, войдя в студию «Смешинки», был пятилетний Дуглас Вернер, который долгое время находился у них на стационарном лечении.

– Дугги, – улыбнулась она и наклонилась, чтобы принять радостное объятие маленького мальчика.

– Он спрашивал о вас.

Мэгги подняла голову и увидела пятнадцатилетнюю Кристин Лик, пациентку с кистозным фиброзом, постоянную гостью студии.

– Что ж, я здесь. – Она пощекотала маленького мальчика и рассмеялась от его милого возгласа.

– Знаете что? – заговорила Кристин, стараясь перекричать Дугласа. – Росс сказал, я могу провести сегодняшнее интервью сама. – Она посмотрела через плечо Мэгги. – Вы его еще не видели?

Мэгги смотрела, как болезненно-худой подросток переминается с ноги на ногу, закусив губу. Кристин была преуспевающим диджеем, хотела работать на общественном радио и каждую свободную минуту проводила в студии «Смешинки».

– Боюсь, что Росс сегодня на больничном.

– О!

Мэгги было невыносимо видеть огорчение девочки.

– Но ты все равно можешь сделать это, – подбодрила она.

Лицо Кристин озарилось счастьем, и Мэгги почувствовала, как сжимается ее сердце.

– Правда? – воскликнула Кристин.

– Конечно, – засмеялась Мэгги. – Ты разбираешься в дисках лучше меня.

Следующие полчаса Мэгги и Кристин разрабатывали плей-лист в соответствии с заявками, принятыми накануне. Кристин была прилежной помощницей – доставала диски, которые были им нужны, и раскладывала их по порядку, что было очень кстати, поскольку Дуглас устроился на коленях Мэгги.