— Ублюдок!

Хотя он и без этого мог сейчас умереть. Его отбросило в густые заросли лесного гиганта, в ужасные корни, которыми тот держался на земле. Вокруг стонали в едином хоре карлу, будто подчиняясь управляющему ими невидимому дирижеру. Кедар увидел измученные лица, выпученные от страданий глаза, тела, сросшиеся с древесиной.

Новый удар подбросил его, и вспышка темного света скрыла окружающий мир. Он уже не видел, как разозленная вампирша сложила руки и ноги для очередного удара. А если бы видел, то не успел бы уклониться. Функции свои Кожа не успевала, нет — не могла выполнять.

Убить… Нужно ее убить… Переступи через убивающую тебя границу…

Нет. Я не убиваю женщин. Потому что…

Если бы шальной титан вырвался из темницы, куда его заточили жаждущие власти боги, и зевнул, потягиваясь, а около его рук оказался бы не успевший увернуться птичий клин, от клина остались бы одни перья. Точно такой титан потянулся возле Кедара и ненароком задел его рукой. От удара вампирши Порченая Кровь, разрезая воздух, полетел вверх, пробив древесную и живую плоть лесного гиганта, разорвав сплетенные кусты и лианы, лозы и ветки. Словно упавшая звезда, которая решила вернуться на небо, Порченая Кровь пронзил гиганта от корней до верхушки и вылетел в небо. От лица, увиденного сквозь заливший разум темный свет, осталось впечатление чего-то необъятного и ужасного. Он оказался над самой «короной» гиганта, в которой лопались октарином большие пузыри, покрывавшие темно-зеленое нечто. Он было начал падать в это нечто, но подлетевшая вампирша очередным ударом швырнула его в сторону леса.

Позвоночник был сломан в нескольких местах. Остатки Кожи пока поддерживали разум, не давая ему отключиться. Еще можно было собраться с последними силами, ударить по вампирше, нанеся ей ограничивающие движения раны или хотя бы поразив болевые точки.

Хлопанье крыльев рядом. Когти царапают лицо, оставляя пять глубоких борозд. Лопнул правый глаз, кровь потекла по носу.

— Не бьешь, да?! Так умри, принципиальный ублюдок! Пять огненных и три воздушных шара выстрелили, и,

объятый пламенем, дергаясь, как марионетка на ниточках, Кедар начал падать под углом вниз, в лесное море Диренуриана.

Звезду не приняли на небе, и теперь она снова стала падающей.

Убить… Нет… Потому что…

— Значит, ты и есть малолетнее чудовище, которое нужно обучить боевому стилю Школы Меча? — Человек с любопытством смотрит на него.

Кедару не нравится такое обращение. Он привык к почтительности. Низшие Атан так вообще заискивают при встрече с ним. Настроение Кедара чувствует Кожа, и в следующий миг две Гадюки бросаются в горло человека. Человек обидел Кедара — человек должен умереть.

— Ух ты!

Человек еще жив. Не просто жив — стулом пригвоздил Гадюк к полу и теперь с удивлением их рассматривает. Кедар обеспокоен. Кожа не понимает, что происходит, поэтому просто выращивает Гадюк, пока не бросающихся на человека.

— Значит, из-за этого тебя боятся? М-да, а я думал, после того как Рукая разорвала здоровая бестия, а маг сам себе в голову послал огнешар, меня чуть ли не к полуубогу ведут. Ну что, чудовище, будешь у меня учиться?

— Да как ты смеешь, живой?! — Кедар срывается: — Ты знаешь, кто я? Я — Порченая Кровь Атан! Я убийца! Когда вырасту, я стану самым грозным убийцей Равалона! Я буду убивать всех-всех!

— Прям-таки всех-всех? — Человек улыбается, но его улыбка не кажется веселой.

— Всех! — Кедар с вызовом сжимает кулаки. Кто бы ни был этот человек, от пяти Нефритовых Гадюк ему не отбиться. Так что пусть лучше не злит его!

— То есть ты будешь врываться в деревни и города, убивать всех смертных на своем пути: разрывать мужчин, пронзать женщин, проламывать черепа стариков и душить детей? Так получается?

— Да! Именно так. Слабым нет места под всеохватывающими крыльями Ночи, которые иногда разрывает Проклятый Путник. Слабый должен умереть, чтобы дать дорогу сильным.

Так считают Атан. Нет, так и есть на самом деле. Даже человек это понимает. Но почему он странно себя ведет? Ведь он слабее Кедара, а значит, должен бояться его. Но он не боится. Это странно.

— Значит, убивать всех: мужчин, женщин, детей? Так, чудовище?

— Не смей называть меня чудовищем! — Кедар не выдерживает. Пускай его накажут и лишат любимых сладостей. Но человек ведет себя неправильно, и Кожа больше не сдерживается.

Как и человек.

Кедару больно. Ему не было так больно с тех пор, как десять носферату скрутили его, охваченного приступом безумия, безумия Атан, намного более опасного для Порченой Крови Атан; скрутили его и били, не давая вырваться из черного подземелья бессознательного к живым, таким теплым и сладко пахнущим; скрутили и били, погибая один за другим от ударов Гадюк. Атаны потеряли шестерых Бродящих под Солнцем и чуть не лишились Порченой Крови, едва излечив стремительно теряющего кровь Кедара.

«Стулом… как… как это можно сделать стулом?»

Оторванная голова одной Гадюки вколочена в стенку, остальные разбиты и восстановлению не подлежат.

Как же больно…

Человека держали двое Средних, готовые к трансформе в любой миг. А носферату Хураган, что сопровождал человека, осторожно наклонился над Кедаром с таким лицом, которого Кедар никогда не видел. Изумленным и напуганным лицом.

Это потом Кедар узнал, что Меченого схватили не в бою. Он сдался, когда Атаны окружили его. Нугаро, Дайкары, Сайкеу и Сайфиаилы успешно разбирались с прорвавшимися сквозь Пелену Купола Магистрами и Мечеными, не поленившимися забраться далеко от родных пенат в поисках наживы. Тем временем небольшая банда головорезов, примкнувших к лучшим магам и воинам Серединных Земель, напала на живых, подчинявшихся Атанам, видимо надеясь, что скорый восход Глаза Дня отпугнет Живущих в Ночи и даст им возможность пограбить вволю. Однако трансформировавшиеся Атаны, презрев опасность Воздействия, неумолимо набросились на врагов, не щадя никого. И только наткнувшись на человека с татуировкой Школы Меча, лично прикончившего пятерых бандитов, Атаны, сбитые с толку, остановились. Кровь убитых и головорезов перемешалась, мешая разобраться в событиях. А человек улыбнулся, швырнул два меча с клеймом Школы на пол, поднял руки и сдался. И лишь через день найденный в сундуке одного дома маленький мальчик рассказал, что первые смертные убили его родителей и братьев, после чего появился этот человек и в один миг убил смертных, произнося что-то странное.

— Если он умрет, ты тоже умрешь, — прошипел Хураган в лицо человека.

— Да ладно вам, — безмятежно ответил человек. — Я ж его легонько. Так, чтобы понял. Клыки у вашего чудовища еще малы. Будь они чуть больше — я бы с ним и разговаривать побоялся.

— Помни, почему ты еще жив, — повторил Хураган. — Помни и действуй только исходя из этого. И останешься жив.

— Помню, помню. Я должен обучить ваше чудовище техникам Школы Меча. Однако перед этим я хотел бы ему кое-что объяснить. Позволите, уважаемый Живущий в Ночи?

Носферату раздражен, даже сквозь боль Кедар чувствует это. Высочайший сдерживает раздражение и Жажду, подстегиваемую раздражением. Больше всего ему хочется впиться в горло человека и выпить всю его кровь. Но это запрещено.

Человека отпускают. Он подходит к Кедару и внимательно смотрит ему в глаза. А потом говорит:

— Женщин и детей убивать нельзя. Запомни это. Запомнишь — и я тебя многому научу.

— Всех… убью…

Глаза человека превращаются в щелочки. А затем Кедару кажется, что он умирает. Точнее, он не знает, как это — умирать, но почему-то кажется, что когда проваливаешься в какой-то белый тоннель, в конце которого тьма, это и есть — умирать…