– Я поеду с тобой, сестра! – первым заговорил Фирдун. – Я не боюсь волшебницы!

– Именно из-за этого отсутствия страха ты останешься, – мрачно сказал Керован своему порывистому сыну. – Я поеду с Эйдрис.

– И я, – одновременно сказали Джойсана и Хиана.

– И я, – мгновение спустя подхватил Джервон. Недавний больной был тоже одет для езды верхом. Благодаря тому, что он и больным постоянно ездил верхом и ходил, он не потерял формы, хотя жаловался на худобу и слабость.

Он улыбнулся дочери и сжал ее руку. Его голубые глаза насмешливо улыбались.

– Мы должны выручить этого молодого волшебника хотя бы для того, чтобы я спросил, каковы его намерения относительно моей дочери. – Он покачал головой. – Какая ночь! Я пришел в себя после стольких лет и сразу узнал, что дочь у меня – волшебница большой Силы, а посвященный – мой возможный сын. У меня голова кругом идет!

Эйдрис покачала головой. Она приказала себе не краснеть больше. Девушка ничего не рассказала о том, что произошло в храме Нив. Сказала только, что Место Силы излечило их обоих от Тени. Она знала, что Хиана не выдала ее откровения. Но семья хорошо ее знает, и она опасалась, что каждый раз, произнося имя Алона, она себя выдает.

– Отец! – укоризненно сказала она. – Я ничего не говорила о…

– И не нужно, – мягко ответил Джервон. Однако тут же посерьезнел. – Я сегодня как будто заново родился. Дочь моя стала женщиной, к тому же Мудрой Женщиной. Мне нужно время, чтобы привыкнуть.

– Благодаря госпоже Долины Зеленого Безмолвия нам всем нужно привыкнуть, – сказала Джойсана. – А сейчас я предлагаю отправляться.

В конце концов было решено, что Фирдун и Сильвия останутся… как ни протестовал Фирдун. Керован напомнил сыну, что тот может мысленно связываться с сестрой и поэтому в Кар Гарудине будет известно об их продвижении. Как только все было готово, Джойсана, Керован, Эйдрис, Хиана и Джервон вышли из Большого зала.

Во дворе их ждал Монсо. Он ел зерно. Кеплианец похудел и выглядел истощенным, но и с ним грязь Дахон сотворила чудо, и нога у него почти залечилась. Жеребец допил воду из источника Нив и выпил воду, которой вымыли шкатулку. Глядя на него, Эйдрис не могла поверить, что они прибыли в крепость Ландисла всего два часа назад.

Она потрепала кеплианца по шее, потом быстро оседлала его.

– Ты хочешь ехать на нем? – спросила Джойсана. – Он еще нуждается в отдыхе!

Эйдрис покачала головой.

– Я поеду на Вьяр, – сказала она приемной матери. – Но если мы найдем Алона, ему потребуется конь. А Монсо не захочет ждать возвращения хозяина. Никакая изгородь его не удержит, если он решит пойти с нами… – Она улыбнулась. Жеребец заржал и забил копытом, как будто понял ее и согласился.

Эйдрис привязала узду к седлу, чтобы жеребец не споткнулся о нее. Как она и предсказала, Монсо пошел за ними, когда они начали спуск в долину.

Через несколько минут отряд вытянулся в цепочку. Джервон, не обладавший ночным зрением, ехал в середине.

К тому времени как они добрались до дороги, Эйдрис едва сдерживалась, чтобы не пустить лошадь галопом. Тревога за Алона грызла ее, как дикий зверь.

Они двигались на запад быстрой рысью, а девушка нервничала, впервые осознав, насколько обычные лошади уступают в скорости Монсо. Жеребец без всадника скакал впереди, принюхивался, словно хотел отыскать след хозяина.

Неожиданно Монсо бросил в ночь свой вызывающий крик и встал на дыбы. Опасаясь, что жеребец впал в бешенство, всадники натянули поводья, с тревогой наблюдая за кеплианцем, который нервно бил копытом по дороге. Полукровка закричал снова…

… и на этот раз получил ответ.

Резкий крик разорвал ночной воздух, и Эйдрис неожиданно увидела летящее к ней черное пятно. И различила белую букву V.

– Стальной Коготь! – ахнула она, увидев, что сокол сел на седло Монсо. Она знала, что обычно сокол не летает ночью, и сердце у нее забилось.

– Об этом соколе ты рассказывала? – спросил Керован.

– Да, – пересохшими губами прошептала Эйдрис. Птица посмотрела прямо на сказительницу и снова крикнула. – Он прилетел, чтобы отвести нас к Алону, – уверенно сказала девушка. – Алону грозит страшная опасность!

Стальной Коготь повел их. Он перелетал с ветки на ветку, иногда улетал на небольшое расстояние и кричал. Монсо шел вслед за соколом, а Эйдрис и вся ее семья следовали за кеплианцем.

Перед ними в темноте ночи тянулась дорога. Небо было затянуто тучами. Вначале они двигались по широкой часто используемой дороге, по которой Эйдрис добралась до Кар Гарудина, потом, где-то в земле клана Синего Плаща, от этой дороги на юг отделилась другая, поменьше. Эта боковая дорога вскоре превратилась в заросшую тропу с колеями от повозок.

Все, кроме Джервона, могли в случае необходимости призвать ночное зрение, поэтому по очереди ехали впереди. Так никому не приходилось слишком уставать. Когда впереди ехал Керован, Джервон держался с ним рядом. И Эйдрис слышала негромкий голос Керована, иногда прерываемый вопросом или замечанием собеседника. Она догадалась, что Керован рассказывает своему вновь обретенному другу о прошедших годах.

До рассвета оставалось еще около часа, когда отряд добрался до Места Силы, где, возможно, находилась Яхне. Последний час всадники ехали по болотистой местности, дорога превратилась в звериную тропу, потом совершенно исчезла. Если бы не кеплианец и сокол, они заблудились бы.

Они огибали заросли кустов, и Эйдрис, которая ехала впереди с Хианой, увидела, как Монсо остановился. Жеребец фыркнул, выпятил верхнюю губу, оскалил зубы, как будто почувствовал неприятный запах. Мгновение спустя подлетел Стальной Коготь и сел на седло Алона.

– Наша цель впереди, – негромко сказала сестра Эйдрис – Сокол говорит это.

Всматриваясь в темноту, Эйдрис усилила ночное зрение и разглядела впереди слабый свет. Он постепенно усилился и стал напоминать лесной пожар, который девушка однажды видела, – лесной пожар, прогоревший до углей. Но сказительница инстинктивно чувствовала, что это свечение не имеет отношения к простому огню или дереву. Свечение впереди казалось нечистым.

Кобыла Эйдрис Вьяр неожиданно остановилась, вытянув вперед уши, потом раздула ноздри. Сказительница почувствовала, как задрожала ее лошадь; потом без всякого предупреждения она наклонила голову и попятилась. Если бы Эйдрис не подгоняла ее вперед, кобыла повернулась бы и убежала.

Мерин Хианы тоже попятился. Даже в темноте сказительница различила белые кольца вокруг глаз испуганного животного. Сзади послышался голос Керована:

– Что случилось?

– Лошади, – негромко ответила Эйдрис – Они упираются. Чувствуют что-то впереди и не хотят подходить.

– Нам придется спешиться? – спросила Джойсана.

– Не знаю. Может быть.

Но после короткой схватки (и сильного удара по шее) сказительница сумела справиться со своей кобылой и послала ее вперед. Вьяр под ней дрожала, но Эйдрис, которая подчиняла себе Монсо, обнаружила, что с обычной лошадью справиться легче. А серый мерин Хианы Рейни пошел вслед за Вьяр.

Напрягая ноги, дрожа, кобыла шла вслед за Монсо к источнику света. Эйдрис показалось, что они въехали в мертвый лес. Но этот лес погиб так быстро, что листья не успели опасть с ветвей. Они светились белым фосфоресцирующим сиянием, как лишайники, растущие в пещерах. Стволы и ветви, на которых висели эти жуткие листья, были совершенно черными, как будто мгновенно сгнили. А со многих ветвей свисал мертвый серебристый мох, подобно шпалерам скрывая от наблюдателя глубины леса.

Если бы не отвратительный запах и не ощущение всеобщей неправильности, это место можно было бы назвать странно прекрасным. Путники остановились на опушке этого необыкновенного леса, и Эйдрис взглянула на Хиану.

– Что ты об этом думаешь, сестра? – спросила она, зная, что Хиана обладает способностью проникать в суть вещей и в будущее.

– Поистине перед нами случай, где прекрасное грязно, а грязное прекрасно, – ответила Хиана. – Если Алон пошел за волшебницей туда, в опасности не только его тело, но его внутренняя сущность. Умереть в таком месте значит лишиться всякой надежды на спасение или милосердие.