Эйдрис услышала нотку в его голосе, которая тронула ее, несмотря на весь гнев. Лицо девушки снова вспыхнуло, но не от ярости; она чувствовала, как бьется сердце, как будто она бежит изо всех сил.

– Я не хочу, чтобы ты из-за меня попал в руки волшебницы, – неловко сказала она. – Это было бы недостойной платой за твою помощь.

– А моя скрытность – плохой ответ на твою откровенность, – ответил он и подошел к ней ближе в темноте. – Я могу только попросить прощения. Я ошибался, но мысль о том, что я больше никогда тебя не увижу… – Он колебался. – Я не хочу об этом и думать.

Эйдрис смущенно попятилась. Она пыталась найти ответные слова.

– Мне уходить? – печально спросил он. – Мы действительно расстанемся?

Справившись со своими смешанными чувствами, Эйдрис сумела достаточно спокойно ответить:

– Если ты уверен, что волшебница не сумеет нас найти, не вижу причины, почему бы нам не продолжать вдвоем путь в Долину Зеленого Безмолвия.

Он молча кивнул, и они вдвоем вернулись в свой лагерь.

Оттуда доносился заманчивый запах еды. Монсо щипал редкую траву меж камней. Алон покормил кеплианца, потом они занялись собственным ужином.

А когда поели, Эйдрис посмотрела на своего спутника и негромко сказала:

– Ты знаешь мою историю, Алон. Я считаю, что имею право знать твою. Как ты оказался на скачках в Рилон Корнерсе? Человек с твоими способностями…

Он поморщился и горько ответил:

– Правда, большинство посвященных заняты другими делами и в скачках не участвуют. Но поверь мне. До нашей встречи и пленения я больше года не пользовался волшебством.

– Значит, это ты усыпил стражников и волшебницу?

– Да, я направлял свою Силу через животных.

– Могла бы и догадаться, – сказала Эйдрис, потом в порыве откровенности признала: – Наверно, я даже догадалась, но просто не хотела видеть того, что у меня прямо перед глазами. Дуратан и Нолар… они знали?

– Мне кажется, да.

Сказительница пошевелила веткой угасающий костер, пока он снова не разгорелся, потом бросила ветку в огонь.

– По опыту своей жизни в Кар Гарудине я знаю, что невозможно забыть о своей Силе. Она все равно себя проявит. Почему ты отказался от использования волшебства?

– Потому что убил им своего лучшего друга, – ответил Алон.

Она потрясенно смотрела на него. Молчание продолжалось недолго. Алон вздохнул и сказал:

– Это долгий рассказ. Я не знаю, кто я на самом деле такой и кто мои родители. Меня воспитывал Парлан, который считал меня сыном своего погибшего родственника. Не знаю, правда ли это.

Он помолчал, и Эйдрис спросила:

– А почему ты в этом сомневаешься?

– Потому что Парлану об этом сказала Яхне, но других доказательств не было. А Яхне… – Он колебался. – Я ей никогда не верил, хотя она заботилась обо мне первые двенадцать лет моей жизни.

– А кто такая эта Яхне?

– Мудрая Женщина, в этом я уверен. Она пришла в имение Парлана со мной на руках и рассказала, кто я такой и где родился. Утверждала, что она сама была служанкой моей матери.

– И она обладала Силой?

– Да. Я думаю, она незаметно учила меня пользоваться ею с того времени, как я научился говорить и ходить. Но мне кажется, она меня не любила. В ней не было никакого теплого чувства. Она думала только о том, чем я смогу для нее стать.

Эйдрис подумала о том, какое печальное у него было детство – без семьи, без любви, – и почувствовала, как сжалось ее сердце.

– Может быть… – с трудом заговорила она, – эта… Яхне… она на самом деле любила тебя, только не умела показать. Разве не так бывает у некоторых людей?

Алон решительно покачал головой.

– Даже в двенадцать лет я знал правду. Она никогда не вела себя как мать, или тетка, или даже как добрая учительница. Учила меня, чтобы потом использовать, и я боялся того дня, когда это произойдет. – Он мрачно смотрел на желтые языки пламени. – Я учился у нее, но не любил ее, хотя она никогда не обижала меня и обращалась отчужденно, но заботливо. Она очень обо мне заботилась, но я всегда ее боялся.

– Ты боялся, что она причинит тебе вред?

– Нет… – Он колебался. – Но я не хотел быть ножом, который она оттачивает. – Алон сухо улыбнулся, но в глазах его видна была боль. – Однако я хорошо знаю, чем был для Яхне. Я был для нее всем.

– Так что же освободило тебя от этой мудрой женщины и Парлана?

– На нас напал враг, который был союзником могучего Темного. Все в крепости, кроме меня, погибли. Я сумел скрыться от нападающих.

– С помощью волшебства, – догадалась Эйдрис и не удивилась, когда он кивнул в знак согласия. – Все были убиты? – продолжала она. – Яхне тоже?

Он вздохнул и покачал головой.

– Я не видел ее тело, но у меня нет оснований считать, что она спаслась. Мне кажется, если бы она выжила, то обязательно пришла бы мне на выручку. В конце концов, я для нее был очень ценен, – с горькой гримасой закончил он.

– А потом что? – спросила Эйдрис, видя, что он молчит. – Что ты делал потом?

– Я добрался до Эскора и, как уже рассказал тебе, был принят Хиларионом и Каттеей. Но через несколько лет у них родился собственный ребенок, потом еще один. К тому времени я уже был почти взрослым, и Хиларион научил меня всему, что знал сам. Они хотели бы, чтобы я остался у них, но мне не терпелось увидеть землю, в которой я родился, если Карстен – действительно эта земля. Я ведь точно не знаю. К тому же я чувствовал, что мои приемные родители должны без помех воспитывать собственных детей. Поэтому я ушел с Монсо.

Поставив локоть на колено, он опустил голову на руку и пристально смотрел на гаснущий костер, как будто видел в нем события прошлого.

– Перебравшись через горы, я встретил Джонтала, хозяина Стального Когтя. В детстве у меня был знакомый сокольничий Нирель, и поэтому я заговорил с Джонталом, хотя избегал откровенничать с другими. Мы подружились и скоро стали проводниками, проводили группы путников из Карстена в Эсткарп и из Эсткарпа в Эскор. Джонтал занимался делами, а я сопровождал путников и защищал их от опасностей, которые высвободились после Великой Перемены… главным образом, от фасов и Серых.

– Я понимаю, почему отряд мог спокойно проходить под твоей защитой, – согласилась Эйдрис. – Неудивительно, что ты не научился фехтованию!

– Ты убедила меня в необходимости этого, – сказал Алон. – Сейчас нам можно не бояться преследования эсткарпцев, и я буду упражняться ежедневно.

– Хорошо, – ответила девушка. – Но прошу тебя, продолжай.

– Джонтал всегда предупреждал меня, что я слишком самоуверен. – Алон с усталым вздохом возобновил свой рассказ. – Но я смеялся над его страхами. Однажды мы обедали в закусочной в Карсе.

Мальчишка принес записку, в которой говорилось, что с нами хочет встретиться возможный клиент. Джонтал не хотел идти: вызывали нас в такой район города, куда даже стражники в одиночку не заходят, но я настоял. Нам нужны деньги, и чего нам бояться, говорил я. Моя Сила защитит нас.

Он негромко засмеялся, и горечь и боль в его голосе тронули сердце Эйдрис. Алон замолчал и сидел, повесив голову, и тогда девушка спросила:

– Но она не защитила?

– Да, ты права. Мы вошли в переулок, разыскивая третью дверь справа, и на нас набросились, прежде чем я понял, что случилось. Что-то помешало мне почувствовать их присутствие, хотя волшебство должно было бы предупредить меня. Наемные убийцы, четверо, все вооружены мечами. Джонтал схватился с одним, еще двоих я заставил уснуть. Четвертый убежал. Когда я повернулся к своему другу, то увидел, как меч разбойника устремился к его горлу. Я ударил всей мощью своей Силы, но Сила меня подвела. Я.. – Впервые голос его дрогнул. – До сих пор не понимаю причины, но я допустил ошибку. Сила обрушилась на Джонтала, а разбойник остался невредим. Мой друг умер, не успев коснуться булыжников этого трижды проклятого переулка. – Алон неподвижно смотрел на свои руки. – Я убил его.

– Ты пытался спасти его, – заметила Эйдрис – Если бы ты не ударил, он умер бы от меча разбойника.