Поэты, чувствующие несовместимость подлинной поэзии с казенной прессой, сковывающей и мертвящей поэтическую мысль, призываются к участию в советских газетах: «…Что теряет поэзия в газете? Абстрактность, субъективную замкнутость, ограниченность формы, именно то, что поэзии обязательно надо было терять!» (Там же).
К сожалению, русская поэзия при советах потеряла значительно большее.
Став служанкой политики, она запестрела неологизмами-советизмами. Появились названия стихотворений «Партбилет», «Партъсъезд», «Комсофлотский марш» (Безыменский), «Разговор с фининспектором о поэзии», «Голосуем за непрерывку» (Маяковский) и чуть ли не каждая строфа наполнилась новыми словами-сокращениями:
Мы и теперь идем одним путем.
Ян в ЦКК. Митяйка правит в тресте.
Семен – предвик. Борис ведет завком.
Жорж у станка. В селе врачует Вера.
Алеша-ша
Стал скульптором большим.
Заворгом – Петр, Володька инженером.
3авшколой – Макс, фельетонистом Ким.
(Безыменский, Товарищи).
Мы сдали первыми разверстку
Эсеровский смели совет…
Мы помогали продотрядам
Красноармейкам запахать.
(Безыменский, Стихи о комсомоле).
Создалась пятерка:
В нее вошли – ветврач, агроном,
Медврач, учитель, профделегат больницы.
(Бедный, Что делается).
Для нас теперь понятней всех пословиц
«Эмка не выдаст, учраспред не съест».
(А. Безыменский).
К такому языку уже не могут быть приложены слова акад. С. Обнорского:
«Мы должны активно наблюдать за своей речью, корректируя ее в согласии с показаниями наших грамматических или ответственных словарных изданий, а особенно воспитывая cебя на образцах стихотворной речи классических представителей русской литературы». («Культура руccкого языка», cтраница 24).
Главным материалом специфически-советских поэтических произведений стали политические и общественнохозяйственные термины. Иногда они, сочетаясь с потоком производственной лексики, сводились к плоскому перечню техницизмов и советизмов:
Экскаватор. Мотор. Комбайн.
Жесткий деррик. Турбина. Трос.
Катерпиллер. Совхоз. Колхоз.
(Безыменский, Стихи о комсомоле).
Недаром О. Берггольц заявила с трибуны Второго съезда советских писателей: «…личность поэта просто совершенно исчезла из поэзии; она была заменена экскаваторами, скреперами, каналами…» (Литературная газета, 24 дек. 1954)
В свое время Н. Грибачев, возмущаясь тем, что критик С. Трегуб объявил «новым словом советской поэзии» поэму некoегo Г. Гopнocтaевa, привел в своей статье «3а высокую идейность и художественность литературы» (Известия, 7 aвг. 1949) некоторые строки из этого «произведения», как, например:
На высоте мopaтopнoгo кольца
Поссорились два лица:
«Скуратов 1000 заклепок».
«Без курносых знаем».
«Эх, ты, тетя Клепа!
Проворонил знамя».
Однако язык и caмoгo Грибачева оказывается далеко не поэтическим, за что егo «мягко журит» известный критик А. Тaрасенков:
«Следует талантливому поэту Н. Грибачеву отказаться от таких тромоздких выражений как «парнишка из Р. У.», «главресторан», «облздравовский ПО-2», «предколхоза из райисполкома», «райагроном». Право же они не украшают поэтическую речь, не способствуют ее благозвучности». (Новый м и р, № 2, 1951, стр. 213).
Однако, Александр Яшин, «блеснувший» в «Социалистическом земледелии» от 1 янв. 1949 г. такими «перлами» как стихи «Новогодняя перекличка» -
…Как у вас в делянах «Ветки»
С выполненьем пятилетки?
Рад Михайла Кичакова
Поздравлять с успехом новым.
Он в Плесецком лестранхозе
Лес на гусеничном возит.
На степном Алтае осень
Пробыл я в «Сибмериносе»
и т. д. и т. п.
не только не вызвал справедливого возмущения критики, но и оказался… лауреатом сталинской премии II степени за 1949 год, по отделу «Поэзия».
Отметим, что в последнее время всё чаще раздаются гoлoca протеста против непоэтичности советской поэзии, если можнo так выразиться. Видный советский поэт С. Щипачев в своей статье «Поэзии могучие крылья» (Правда, 19 сент. 1954) oткpoвенно признает, что «советская поэзия страдает некоторой тематической и жанровой узостью, это обедняет ее и, что гpеxa таить, делает порою скучноватой».
В журнале «Крокодил» от 10 июня 1953 г. В. Бахнов и Я. Костюковский высмеивают поэта, лихорадочно перебирающего в памяти всё, им написанное, чтоб прочесть девушке стихи о любви:
Сначала вспомнил он поэму
Про травопольную систему,
В ней тема острая взята,
Потом -
написанный с любовью
Сонет о росте поголовья
Крупнорогатого скота.
Пришли на ум стихи «Задворки»,
В них мнoгo вдохновенных слов
О методе поточной сборки
И размещеньи санузлов…
Стихов же о любви у поэта так и не нашлись, и пришлось бедняге прочесть с чувством:
Я помню чудное мгнoвенье…
Прав был Н. Заболоцкий, указывавший в статье «Язык Пушкина и советская поэзия» (Известия, 25 янв. 1937) на то, что:
«…Нашу современную поэзию можно упрекнуть во многих грехах, но упрекать ее в щепетильности по отношению к словарю, конечно, не приходится. Мы вводим в свои стихи всё, что угодно – диалектизмы, народные обороты, технические слова, блатные словечки и выражения, массу иностранных слов и даже формулы, заимствованные из химии и математики».
Ниже тот же автор вынужден был признать, что «редкая книжка стихов уживается у нас в добром согласии с грамматикой и здравым смыслом».
Неудивительно, что при подобном положении вещей поэтическое творчество в Советском Союзе пришло в такой упадок, что партийные руководители советскои литературы вынуждены были принять срочные меры.
Так, на расширенном заседании президиума Союза советских писателей, состоявшееся 5-6 января 1954 г., специально обсуждался вопрос об «отставании» поэзии. Н. грибачев утверждал, что главной причиной отставания советской поэзии является мизерность содержания, А. Сурков говорил об «обезличенности поэтического словаря, о небрежном отношении поэтов к слову».
Несмотря на свежесть таланта некоторых поэтов, в частности А. Твардовского, общее положение с поэтическим творчеством было признано настолько катастрофическим, что уже упоминавшийся выше критик А. Тарасенко ввынужден был констатировать:
Мы часто жалуемся на упадок поэзии, ищем разнообразные причины этого печального явления и забываем, что поэзия должна быть поэзией, что она есть прежде вcегo мышление образами. Поэзия не может и не должна ставить перед собой несвойственные ей задачи, например, брать на себя протокольную информацию. (О поэтическом образе, Лит. гaзета, 26 января 1954).
* * * * *
Возврашаясь к вопросу о языке поэзии, признаем, что если в злободневной публицистической поэзии неэстетические советизмы, возможно, еще и были в какойто степени уместны, то этого никак нельзя сказать об области чистой поэзии, где диссонанс, вызываемый несоответствием метафоры и метафоризируемoгo элемента, разрушает поэтичность произведения:
Я хочу,
чтоб сверхставками спеца
получало
любовищу сердце.
(Маяковский, Домой).
Дни.
В белом ли фартуке зимы
Или в зеленой прозодежде лета.
(Безыменский, Стихи о комсомоле).
Но из этого отнюдь не следует, что неологизмы не неологизмы не мoгут обогащать язык поэта. В то время, как футуристы делали упор на звуковую, а не смысловую сторону нoвoгo слова, а декаденты зачастую увлекались созданием новых слов на иностранной основе, крупнейшие советские поэты творили свои неологизмы почти исключительно на материале родного языка. В этом отношении очень показателен Есенин, на смерть кoтopoгo Маяковский писал:
У народа,
у языкотворца,
Умер
звонкий
забулдыга-подмастерье.
Одной из черт своеобразной грустно-теплой лирики этого поэта являются неологизмы, обычно, представляющие собой краткие имена нарицательные женского рода: