Со стороны «Хаммера» один за другим ударили два мощных, хлестких выстрела, после первого двигатель «Ошкоша» взвыл на немыслимо высокой ноте, а после второго заглох. Снайпер, вооруженный «Барретт-82», ударил прицельно по моторному отсеку машины – и вторая пуля вывела двигатель из строя...

Чья-то очередь прошлась по лобовому стеклу «Ошкоша», оставив пятна мутных, белесых разводов. Пока по машине не стреляют, боятся взрыва бензина – но скоро начнут. Или предложат сдаться. Да какая разница...

Не обращая внимания на что-то бормочущего водителя, Хаджи достал мобильный телефон, куда он только недавно переписал очень важный отрывок лекции одного уважаемого в среде воинов джихада шейха. Его нельзя было носить при себе, этот отрывок, – полицейские останавливали людей, проверяли, что у них записано на мобильном телефоне. Если кого-то брали по подозрению в принадлежности к террористам и доставляли в полицию, то полицейские тоже проверяли мобильный телефон, если находили что-то подобное этому – жестоко избивали, иногда до смерти. Слуги тагута боялись, боялись чистой, как слеза ребенка, истины, заключающейся в этих мудрых словах. Слуги тагута ходили с автоматами, в бронежилетах, они ездили на машинах, которые нельзя было взорвать, – и при этом они боялись всего лишь слов, простых слов. Слов, в которых была заключена истина.

Хаджи не хотел умереть, не прослушав этих слов, он записал их утром и не успел прослушать. Он нашел нужный отрывок, поставил на воспроизведение и включил динамик на максимум, погружаясь в обволакивающую мудрость слов, как в купель....

Поистине эти мученики вырвались на свободу из оков этой материи, чтобы достигнуть богатства и счастья, и они прибыли на землю Афганистана, живя в горах Афганистана, пока Аллах не удостаивал их мученичеством.

Мы просим Аллаха присоединиться к ним в самой высокой степени Рая, с Пророками, праведниками, мучениками и правдивыми, и чтобы Он благословил нас мученичеством на Его Пути, и чтобы Он запечатал нас Печатью Счастья, о Благородный.

Так что, o носители идеи и o носители призыва, не будьте скупы с вашей кровью для этой религии. Если вы действительно являетесь серьезными и искренними, то положите вашу кровь и души перед Господом Миров, который дал их вам изначально, а затем купил их у вас:

«Воистину, Аллах купил у верующих их жизнь и имущество в обмен на Рай. Они сражаются на пути Аллаха, убивая и погибая...»

O молодежь! O сыны Ислама! Что очистит наши грехи? Что очистит наши ошибки? И что очистит нашу скверну? Она не будет смыта, кроме как кровью мученичества, и знайте, что нет никакого пути, кроме этого Пути. В противном случае – Расчет будет труден, Весы ждут, Мост готов, и ваше время заканчивается, так что учтите это...

И мир и благословения нашему Пророку Мухаммеду и его семье и сподвижникам...[8]

Да, это и в самом деле так. Это сказано про Афганистан – но разве здесь не то же самое? Разве в Сомали не то же самое? Разве в Йемене не то же самое? Они убивают неверных, и лучшие возносятся на небеса, где их ждет Аллах, но разве это напрасно? Ведь капля точит камень, и дорога к свободе может быть проторена только праведниками, гибнущими на этом пути, но не отступающими от него. Правильно сказано: нет никакого пути, кроме этого пути...

«Никоим образом не считай мертвыми тех, которые были убиты на пути Аллаха. Нет, они живы и получают удел у своего Господа, радуясь тому, что Аллах даровал им по Своей милости, и ликуя от того, что их последователи, которые еще не присоединились к ним, не познают страха и не будут опечалены. Они радуются милости Аллаха, и щедрости, и тому, что Аллах не теряет награды верующих»[9].

Да, все верно. Настала пора ему проверить свою веру, настала пора ему положить свою жизнь перед Господом Миров...

Пуля пятидесятого калибра ударила в окно и выворотила его, но каким-то чудом не коснулась его, и он окончательно понял – пора. Он нагнулся и нащупал под рулевой колонкой переключатель.

– Иншалла! – заорал Хаджи и передвинул переключатель, моля Аллаха, чтобы сделанный неверными на какой-то китайской фабрике переключатель не подвел его и он вознесся и предстал перед Аллахом с чистыми помыслами и Его именем на устах.

Переключатель не подвел...

Нет Бога, кроме Аллаха, и Мухаммад пророк его!

Трудно даже сосчитать, сколько немыслимых зверств осенялось этими словами...

Сегодня была пятница, джума, выходной день – а значит, Махмуд, разнорабочий на приисках, араб и уроженец Сулеймании, пошел в мечеть совершить пятничный намаз, отдать долг Аллаху. Точно так же поступили и многие другие жители Киркука – Киркук благодаря близости Курдистана и наличию нефтяных промыслов был одним из немногих городов в современном Ираке, которые можно было бы назвать многонациональным и многоконфессиональным. Именно поэтому город стал очередной целью для удара по и так хрупкому, как стекло, гражданскому миру в Ираке.

Махмуд родился в Сулеймании потому, что Саддам Хусейн, проводя политику арабизации этих земель, переселил на исконно принадлежащие курдам земли немало арабов, бесплатно раздавая им землю, которая была намного более плодородна, чем на юге. Переселились в Сулейманию и отец с матерью Махмуда, причем у матери Махмуда Аллах уже сотворил во чреве, и поэтому Махмуд родился уже в Сулеймании.

Потом – Махмуду было лет пять – Саддам проиграл Умм-аль-маарик, и союзники решили запретить Саддаму расправляться с курдами, проводить политику насильственной арабизации иракского Курдистана. Была установлена зона, запретная для полетов, и Саддам уже не мог посылать против курдов самолеты и вертолеты. Сами курды, окрепнув, создав боевые организации – пешмергу, и получив помощь в Иране и Турции, у которых были свои виды на эту землю, стали возвращаться на родину, находя там переселенцев-арабов. Естественно, курды не собирались сносить обиду, и напряжение между арабами и курдами то и дело взрывалось кровавыми драками, а то и перестрелками. На полицию рассчитывать было нечего.

Сколько Махмуд помнил – они всегда дрались. Пацаны делились на две группы – арабов и курдов, и они всегда дрались. Ни разу не было случая, чтобы курд помог арабу или араб помог курду – они по-настоящему ненавидели друг друга.

То, что произошло в городе Салах-ад-Дин, было настолько ужасно, что не укладывалось в голове. Двадцать с лишним тонн какого-то вещества, сильно похожего на напалм – бензин с загустителем и алюминиевой пудрой, – взорвались прямо в центре города. Говорили многое... но говорили те, кто этого не видел, потому что те, кто видел, в живых не остались. Кто-то говорил, что огненный шар, взвившийся над городом, был высотой метров в пятьдесят, кто-то говорил про сто – как бы то ни было, чудовищный шар этот при горении выпил весь кислород, и получилось, что в городе как будто взорвали сверхмощную бомбу объемного взрыва. Все люди, которые были рядом со взрывом, – моментально испепелились, а кто был дальше – тоже умерли, потому что огонь забрал весь кислород из легких и нечем было дышать. После взрыва поднялся ужасающий ветер, он дул в направлении эпицентра и был так силен, что людей где просто сшибало с ног, а где подхватывало и бросало в пламя, которое обращало их в пепел. Огонь смогли потушить только через пару часов, потому что он горел так, что бессильна была даже вода. Потушили нефтяники, прибывшие к месту взрыва – они специализировались на тушении горящих нефтяных скважин и знали свое дело. Они же сказали, что к бензину было подмешано еще что-то, что-то, что не дает тушить пожар.

Количество погибших было неизвестно до сих пор. Ясно было только одно – их тысячи. Многих невозможно было сосчитать по одной простой причине – они сгорели дотла, и от них ничего не осталось, кроме пепла.