Вертолеты садились один за другим на обозначенные для них площадки, солдат чуть не сшибало с ног потоками воздуха от двигателей.

Миша Солодкин подскочил вместе с кем-то к ближайшему топливозаправщику, помог скатать и отбросить в сторону маскировочную сеть. Никто не сказал ему ни слова, и он не сказал никому ни слова – здесь все были свои и каждым рабочим рукам были рады. Вместе с патрулем, назначенным ответственным за заправку и для этого проходившим практику на одной из баз ВВС, чтобы потом заправлять вертолет с завязанными глазами, Миша Солодкин направился к одному из вертолетов.

Пока заправляли – он сунулся к люку одного из вертолетов, командир десантной группы в этот момент находился на временном КП, разговаривал с майором, обеспечивающим точку поддержки. Десантники сидели в вертолете в полной темноте...

– Места есть? – по-русски спросил он.

Зачем он это сделал? Да просто... такой характер был. Остались еще такие люди.

В каждом вертолете был запас – несколько свободных мест. Это на случай, если один из вертолетов потерпит аварию на маршруте, чтобы один из оставшихся мог подобрать десантников, хотя и с перегрузом. Заполняемость вертолетов рассчитывалась в том числе и с этим условием.

И десантники, сидящие в вертолете – а это были бойцы спецподразделения пограничных войск «Ямам», для этой операции собирали всех, кого только можно, брали лучших, дополнительно тренировали, – в каком другом случае послали бы его подальше. Но сейчас... если человек настолько псих, что сам садится в вертолет, летящий навстречу огню и смерти... стоит ли останавливать его...

– Садись... – кто-то ответил тоже по-русски.

Капитан Гад Регев, командовавший «красным» подразделением, заметил, что в вертолете на одного бойца больше, только когда вертолет взлетел после дозаправки и он окинул взглядом десантный отсек. Один из бойцов отличался снаряжением – у него был «АК-47», и сидел он на месте, которое должно было быть свободным.

– Какого черта...

Капитан сделал несколько шагов по дрожащему полу вертолета, незнакомый солдат вскочил навстречу.

– Какого черта ты здесь делаешь, солдат? Ты кто такой?!

– Ефрейтор Миша Солодкин! – отрапортовал солдат, вскочив и вытянувшись.

Капитан сразу вспомнил про засаду на патруль, про упавший самолет. История эта была известна по всему ЦАХАЛу, как один солдат противостоял целой банде террористов.

– На подвиги опять потянуло, ефрейтор?!

– Оставь его, капитан... – просто сказал один из десантников. – Какая теперь разница. Всем одно предназначено.

Всем одно предназначено...

– Будете рядом со мной, ефрейтор. После боя получите взыскание, если живы останетесь. То, что вы сделали – это преступление, достаточное даже для трибунала.

Капитан подумал и добавил:

– Если мы все живы останемся...

Ситуация оказалась намного серьезнее, чем предполагалось.

Они работали «под курдов», в каждой группе был проводник-курд. Курды ненавидели иранцев, после того как они их предали в семидесятые, выдав многих Саддаму Хусейну. У них было почти то же самое оружие, что и у курдской пешмерги – вперемешку автоматы «АК-47» и «М4» с глушителями, пулеметы «ПКМ», снайперские винтовки «Барретт», которые американцы поставляли в регион в большом количестве. Даже если одну из групп, заброшенных в зону проведения операции, раскроют, все равно никто не разберется в том, откуда гости, до тех пор, пока не будет поздно. Перед заброской каждый из них вначале рассматривал карты местности, потом спутниковые снимки, потом они отрабатывали взаимодействие в компьютерной программе – игре-«стрелялке» от первого лица, но куда можно загружать реальный ландшафт местности и реально имитировать силы противника. Во время последнего этапа подготовки они бродили по курдским горам под видом то отрядов пешмерги, то бойцов частных охранных компаний, ведя поиск и уклоняясь от поисковых отрядов противника. Все это им организовали инструкторы израильского МОССАДа и сил безопасности, готовящие к нелегким жизненным перипетиям курдскую полицию и силы безопасности, они же выступали в качестве условного противника, а вся эта «игра на природе» проходила как тренировочное мероприятие не для израильтян, но для курдов. Потом они перешли границу – граница здесь была оборудована плохо, пограничники были ленивыми и прикормленными контрабандистами, опасность представляли только летучие отряды на мотоциклах, которые контролировали границу путем внезапных проверок, больше похожих на налеты воинства Чингисхана. Но израильтяне были куда лучше подготовлены, они уклонились от поисковых отрядов и пошли дальше... и шли они дальше до тех пор, пока проводник – опытнейший христианин, бежавший с израильтянами из Ливана, а до этого служивший в армии границы, – сказал, что дальше идти нельзя.

Командир группы, израильтянин по имени Игал, приказал всем лечь – и группа растворилась в ночи, сделавшись всего лишь камнями на земле. Сам командир пополз по направлению к тому месту, где должен был быть проводник.

Проводник тоже залег, держа наготове свое оружие – «узи» с глушителем, к которому он привык и наотрез отказался брать что-то более современное.

– Ты что-то видишь, Салех? – прошептал он проводнику в ухо.

Проводник в ответ поймал руку командира, начал нажимать пальцами на ладонь, используя азбуку Морзе.

– Посты. Впереди – посты.

– Не пройдем? – отстучал Игал в ответ.

– Нет. Надо обойти.

За то время, которое осталось до рассвета, они попытались обойти позиции еще в двух местах. И везде нарывались на скрытые посты, Салеху они не нравились, и они отступали назад – Игал мог приказать идти вперед, но он не стал этого делать, потому что доверял Салеху и знал, как легко можно погубить группу, не послушав проводника. Оставшееся время они использовали для того, чтобы перебраться в «гнездо» – укрытие для всей группы, невидимое с воздуха. Это было очень важно, потому что днем в воздух поднимались беспилотники и дежурили. У иранцев не было современных всесуточных беспилотников – и слава Аллаху.

Гнездо они сделали – но первые же два часа показали, что ни о какой разведке, ни о каком костре для приготовления пищи, даже бездымном, не может идти и речи. Помимо беспилотников, были еще и наземные патрули. Не пешие, а намного более опасные – на кроссовых мотоциклах. Два человека и кроссовый мотоцикл – современная кавалерия, скоростная, малоуязвимая для всего, кроме вертолета, и опасная.

И эти подонки на кроссовых мотоциклах не унимались – для них вообще не было дорог, они могли появиться в любом месте, трескучий шум их моторов мог раздаться с любой стороны – слева, справа, спереди, сзади, они могли в любой момент свалиться тебе на голову, – Игал впервые за долгие годы службы испугался.

Если бы тут были минные поля – их можно было бы пройти, у них было спецоборудование и были опытные саперы. Если бы тут была колючая проволока и высокий забор – это тоже не было бы проблемой. Но это...

Тот, кто ставил оборону этого места – знал, что делать. Ни одна диверсионная группа не пойдет по местности, по которой носятся бессистемно эти проклятые мотоциклисты, готовые в любой момент выскочить из-за ближайшего холма. Да еще и беспилотники...

– Что было ночью? – едва шевеля губами, спросил Игал у проводника. Оба они лежали под маскировочной сетью, каждые полчаса рассасывая по паре кубиков горького шоколада, лучшая пища в такой ситуации. Им придется лежать неподвижно до темноты.

– Пост. Скрытый. Винтовка и какая-то оптика наподобие ночной.

– Драгунов?

– Нет. Что-то другое. Большая.

Игал попытался вспомнить, какая винтовка может быть у иранских басиджей больше размером, чем «СВД», которая тут же и производится. Steyr HS-50? Может быть, австрийцы продали Ирану восемьсот винтовок пятидесятого калибра и из-за этого попали в стоп-лист BATF[17]. Как будто Иран не может сделать винтовку пятидесятого калибра сам... дело, в общем-то, нехитрое. А может быть – это что-то другое.