Продюсером был Гас Даджон. В его присутствии мы робели; как же, он работал с Эриком Клэптоном, «Moody Blues» и «Rolling Stones». Оглядываясь назад, я понимаю, что он к нам относился хорошо, хотя временами любил покомандовать, а к выполнению приказов мы не привыкли. Однако результат говорит сам за себя: парень был гением. После выпуска «Evil Woman», Гас продюсировал в 70-е и 80-е несколько больших хитов Элтона Джона. Все были подавлены, когда в 2002 году он погиб в автокатастрофе вместе с женой Шейлой. Гас принадлежал к числу тех, кто оказал огромное влияние на развитие британской музыкальной индустрии, несмотря на то, что его имя не было широко известно. И хотя тогда мы не смогли по достоинству оценить это, нам неимоверно повезло, что он помог на раннем этапе нашей карьеры.
Мы сыграли в нескольких лондонских клубах. Перед одним из этих концертов ди-джей поставил пластинку, которая просто снесла мне крышу. Голос вокалиста мне показался знакомым. И тут меня озарило: Роберт Плант! Ну, я подхожу к ди-джею и спрашиваю:
— Это новая пластинка «The New Yardbirds»?
— Нет, это новая группа «Led Zeppelin».
— Неужели?
— Сто пудов, чувак. Даю слово.
Отыграли концерт, а в голове у меня все крутится эта пластинка. Опять подхожу к ди-джею и спрашиваю:
— А ты уверен, что это не «The New Yardbirds»? Я знаю вокалиста и, вообще-то, он не поет в группе под названием «Led Zeppelin». А что написано на конверте, кто еще играет в группе?
Читает мне имена: — Джимми Пэйдж, Джон Бонэм, Джон Пол Джонс, Роберт Плант.
Я не верил своим ушам. Парни из «The New Yardbirds» должны были сменить название на «Led Zeppelin», и выпустили самую лучшую пластинку, которую я услышал за последние годы. По дороге домой, в фургоне, я спросил Тони: — Слышал этот тяжелый саунд «Led Zeppelin»?
Тот, не моргнув глазом, ответил: — Мы сыграем тяжелее.
В конце 1969 года изо всех сил мы пробовали взобраться на следующий уровень, однако, несмотря на бесконечные концерты, оставались группой из третьей лиги. Последний концерт в том году мы должны были сыграть 24 декабря в Камберленде (нас охотно туда приглашали), а именно, в Wigton Market Hall. Оказалось, что возле концертного зала находилась психиатрическая больница для женщин и каждый год на Рождество врачи отпускали пациенток на праздничные танцы. Мы об этом понятия не имели, а если и догадывались, то никто из нас не мог предположить, что в этот раз в дурдоме решат пойти на концерт «Black Sabbath». Но так и случилось. Играем «N.I.B», и где-то посреди номера, через двери в конце зала входят ровным строем все эти полоумные девки. Под конец песни уже начинается заварушка. Это нужно было видеть: чокнутые телки лупят по морде парней, а их девчонки колотят телок с дурки. Полный дурдом! Когда приехала полиция, на полу штабелями лежали бабы с подбитыми глазами, расквашенными носами и разорванными губами.
А потом они запели «Give Peace A Chance» (Дайте миру шанс). Мы в это время стоим на сцене, в колонках шум. Я переглядываюсь с Тони: — Ебануться! — беззвучно шевелю губами. Тони пожимает плечами, подкручивает громкость и начинает играть «We Wish You A Merry Christmas» (Желаем Вам счастливого Рождества).
В январе 1970 года наконец-то случилось.
Мы подписали контракт на запись пластинки.
Несколько месяцев Джим Симпсон пробовал нас продать. Приглашал важных шишек из Лондона на наши концерты, но никто не заинтересовался. Пока однажды вечером не приехал в Бирмингем парень из «Philips», чтобы посмотреть на наше выступление в «Henry's House Blues» и решил на нас поставить. Думаю, название группы «Black Sabbath» было выстрелом в десятку. В те времена списки бестселлеров оккупировали оккультные книги Денниса Уитли. Фильмы ужасов киностудии «Hammer Film» зарабатывали огромные деньги в кинотеатрах, а телевидение вовсю трубило об убийствах Мэнсона. Значит, был огромный спрос на все, что имело зловещий характер. Не поймите меня неправильно: наверняка и так бы его получили благодаря нашей музыке, но, порою, если речь идет о подписании контракта, в нужное время все составляющие должны быть идеально подогнаны.
И никогда не повредит немного везения.
Помогло нам и то, что «Philips» создавал тогда альтернативный проект «Vertigo», а мы туда идеально вписались. Самым смешным было то, что пока «Vertigo» раскрутилось, сингл «Evil Woman» вышел под другим лэйблом «Филипса», «Fontana», и только после этого, был переиздан с логотипом «Vertigo».
Но это синглу ни хера не помогло. Оба раза он шел на дно в чартах как камень. Но нас это не беспокоило, ведь Би-Би-Си передало нашу песню по «Radio 1». Один раз. В шесть утра.
Я был так возбужден, что проснулся в пять и выпил, наверное, восемь чашек чаю.
— Не поставят — убеждал себя. — Не поставят.
И вдруг:
БАМ! БАМ! Тын Дыын! БААМ! Тын дын! Ты-ды-дын, дыын! Бам-Бам! Ты-ды! Ту-Дууу-Ду. Тын — Ды. Ту-Дуу-Ду…
Невозможно описать, что чувствует человек, когда впервые услышит свой голос на «Radio 1». Это как в сказке, даже круче! Я носился по дому и орал: «Меня передают по радио! Бля, я на радио!» В конце концов, вниз спустилась мама в ночнушке и сказала, чтобы я заткнулся.
— Evil Woman! — я врубил на всю громкость. — Don't You Play Games With Me!
А потом выскочил из дому и с ужасным криком пронесся по улице.
И если тот факт, что ты услышал себя по «Radio 1», был просто радостным, это не шло ни в какое сравнение с авансом от «Филипса»: по сто пять фунтов на брата!
Я никогда в руках не держал заработанного червонца, про сотку вообще молчу. Чтобы заработать такие деньги, я должен был целый год настраивать сигналы на заводе «Лукас». Всю неделю чувствовал себя, будто выиграл в лотерею. Первое, что купил — лосьон после бритья «Brut», чтобы лучше пахнуть. Потом справил себе новенькие ботинки, старые развалились в Дании. Что осталось, отдал маме на оплату счетов. А потом постоянно клянчил у нее, чтобы пойти обмыть это дело в пабе.
А потом опять за работу.
Если я не ошибаюсь, у нас не было ни демо-записей, никакого официального обсуждения выпуска пластинки тоже не состоялось. Просто однажды Джим сообщил, что нас пригласили на неделю в Цюрих, а по дороге туда мы должны были заскочить в «Regent Sound Studios» в Сохо и записать там несколько композиций под руководством продюсера Роджера Бэйна и звукорежиссера Тома Аллома. Что мы и сделали. Так же как и в прошлый раз, расставили аппаратуру и сыграли как на концерте, только без зрителей. Покончив с этим, за несколько часов отшлифовали гитары и вокал, тут и делу конец. Записано! Мы даже успели подкрепиться в пабе. На все про все — не больше двенадцати часов.
По-моему, именно так должны записываться альбомы. Чихать я хотел на тех, кто записывает второй «Bridge Over Troubled Water», ковыряется в одной пластинке пять, десять, пятнадцать лет, как «Guns N' Roses». Это, просто смешно и точка. За это время ты как исполнитель умер, возродился вновь и затем снова умер.
Заметьте, мы тогда не могли так разбазаривать время, такой вариант даже не рассматривался. Просто пришли в студию, записали пластинку, а на следующий день выехали на «транзите» в Цюрих, цель — кабак под названием «Hirschen Club». Даже не успели услышать готового сведенного материала, тем более — увидеть обложки. Так в те времена функционировал шоу-бизнес. У группы было меньше прав, чем у уборщицы туалетов в офисе директора фирмы грамзаписи. Помню, путешествие в Швейцарию фургоном тянулось бесконечно долго. Мы курили травку, чтобы убить время. До фигища травы! Когда наконец-то добрались до Цюриха, подыхали с голоду, значит, первым делом направились в одну из этих вылизанных швейцарских кафешек, где устроили соревнования: кто больше всех съест бананового мороженого. Прежде чем хозяин нас вышвырнул, я успел сожрать 25 штук. Вся морда в креме. И еще парочку бы осилил.
Потом мы отправились на поиски «Hirschen Club». Оказалось, что это еще большая дыра, чем «Star Club». Там была микроскопическая сцена, в двух шагах от нее бар, было темно и повсюду крутились шлюхи. Нас разместили в завшивленной комнатушке на этаже, а значит, в первую очередь, каждый из нас должен был найти себе телочку с жилплощадью.
