А мы должны были просто доказать, что он принял верное решение.
— Ладно, парни! — подытожил Тони, грохнув пустым бокалом о стол. — За работу!
Как только Джим Симпсон стал нашим менеджером, первым делом выслал нас в «тур по Европе». Итак, мы должны были загрузить аппаратуру в фургон Тони («Коммер» пошел в отставку, его заменил «Форд Транзит»), доехать до порта Харвич, доплыть паромом до Хук-ван-Холланд по ту сторону Северного моря и молиться, чтобы двигатель завелся, когда надо будет продолжить наш путь. В Дании было минус 20. Мы двигались на Копенгаген, где у нас был запланирован первый концерт.
Припоминаю, что в это путешествие я взял с собою весь свой гардероб: рубашку на вешалке из проволоки, трусы на смену, все в одном пакетике. Остальное носил на себе: джинсы, бэушную лётную куртку, футболку с надписью «Henry's Blues House» и ботинки на шнуровке.
День первый: поломался фургон. Было так холодно, что замерз тросик газа: когда Тони нажал на педаль, он просто оборвался. Так мы застряли где-то в глуши, на полпути до Копенгагена. За окном — метель, а Тони говорит, что моим заданием «в качестве официального представителя группы» является поиск и обеспечение буксировки. Ну, значит, иду я по полям — снег метет в лицо, из носа свисают две сопли — и вдали замечаю свет на какой-то ферме. Потом я упал в канаву. Наконец, выбираюсь из этого дерьма, доползаю через заносы к входным дверям и громко стучу.
— Halloj? — открывает мне двери огромный красномордый эскимос.
— Ну, слава яйцам! — говорю я, тяжело дыша, шмыгаю носом. — Фургон заглох. Нас бы по… потянуть?!
— Halloj?
Датским я не владею, показываю на дорогу и говорю:
— Фургон. Эль капутски. Я?
Краснокожий смотрит на меня и начинает выковыривать серу из ушей.
— Bobby Charlton, ja? — спрашивает он.
— Чего?
— Bobby Charlton, betydningsfuld skuespiller, ja?
— Прости, старичок! Спико инглишки?
— Det forstar jeg ikke (Я не понимаю), — пожимает плечами краснокожий.
— Чего?
Минуту мы стоим, молчим, таращимся друг на друга.
В конце концов, тот говорит: «Undskyld, farvel» (Прости, прощай!)и захлопывает дверь у меня перед носом. В сердцах я пинаю ее ногой и пробираюсь по сугробам обратно. Замерз так, что аж руки посинели. Когда я добрался до дороги, заметил подъезжающую машину и практически бросился под колеса. Оказалось, это были датские фараоны, слава Богу, настроенные миролюбиво. Они дали мне напиться из фляги, не знаю, что это было, но я мигом пришел в себя. Полицейские быстро организовали буксир, которым нас затащили к механику в близлежащую деревеньку.
Отличные ребята, эти датские фараоны. Прощаясь, они просили передать привет Бобби Чарлтону.
— Хорошо, передадим ему привет от вас — пообещал Гизер.
День второй: поломался фургон. На этот раз подвел злосчастный датчик топлива. В баке стало пусто, а мы ни сном, ни духом. Я снова был послан за помощью, но в этот раз поступил более рационально. Мы застряли около белой церквушки, перед которой стояла машина, возможно, пастора. Я подумал, что он будет не прочь побыть добрым самаритянином, поэтому с помощью шланга перекачал топливо из бака в бак. Все прошло гладко, разве что я хлебнул бензина, когда полилось из шланга. До самого вечера меня мучила токсичная и огнеопасная отрыжка.
Всякий раз меня перекашивало, когда я опускал стекло, чтобы избавиться от бензина вместе со рвотой.
— Фу! Как я ненавижу четыре звезды! [25].
Между выступлениями мы начали импровизировать, из чего постепенно рождались песни. И вот тут Тони подкинул нам идейку насчет зловещего звучания. Возле дома культуры в Сикс Вэйз, где мы репетировали, находился кинотеатр «Ориент» и как только показывали фильм ужасов, очередь уходила за горизонт. Помню, Тони как-то сказал:
— А вас не удивляет, что люди отваливают такие деньжищи за то, чтобы их напугали? Может нам следует отказаться от блюза и писать страшную музыку?
Мы с Биллом считали, что это классная идея и взялись за работу. Вскоре появилось несколько текстов, позже ставших основой песни «Black Sabbath». Одним словом, это история о парне, который видит, как темная личность приближается к нему, чтобы затащить его в озеро огня.
Тони придумал жутко звучащий рифф, я подкинул мелодию и, в конечном итоге, получилось офигенно, лучше, чем что-либо до сих пор — в разы. Позже мне кто-то сказал, что рифф Тони построен на так называемом «дьявольском интервале» или «тритоне». Говорят, в средневековье церковь запрещала его использовать в религиозных песнопениях, люди срали от страха. Органист начинал играть, а прихожанам мерещилось, что дьявол, вот-вот выскочит из-за алтаря.
Если речь идет о названии песни, то его придумал Гизер. В кинотеатрах показывали фильм с участием Бориса Карлоффа. Но, честно говоря, я думаю, что Гизер никогда его не видел. Я-то уж точно — нет, только много лет спустя узнал о том, что есть такой фильм. Смешно, хоть мы двигались в новом направлении, но, по сути, играли тот же двенадцатитактный блюз. Если прислушаться внимательней, в нашем звучании можно обнаружить огромное влияние джаза, например, свинговое вступление к «Wicked World», одному из наших первых номеров. Разница была в том, что мы лабали в тысячу раз громче, чем джаз-бэнд.
Сегодня некоторые утверждают, что это мы своей песней «Black Sabbath» породили «хэви-метал». Меня же это утверждение раздражает, как не имеющее никакой связи с музыкой — особенно теперь, когда существует «хэви-метал» 70-х, «хэви-метал» 80-х, 90-х, нового тысячелетия. Каждый абсолютно иной, хотя для обычного человека разницы никакой нет. На самом деле, я впервые услышал этот термин в тексте песни «Born to be Wild». Но пресса этот ярлык подхватила и понеслось. Мы его абсолютно не придумывали. Мы считали себя обыкновенной блюзовой группой, которая решила поиграть немного с мрачным звучанием. Но с другой стороны, мы давно не записывали подобную музыку, а люди продолжали говорить: «А, это «металлисты». Наверняка поют о сатане и конце света». Именно поэтому я так возненавидел это определение.
Увы, не помню, где мы впервые сыграли «Black Sabbath», но отлично припоминаю реакцию публики. Все девки выбежали с визгами из зала. Я ворчал позже, мол, мы для чего играем в группе, чтобы трахать телок или чтобы их распугивать?
— Привыкнут — прокомментировал Гизер.
Другое памятное исполнение «Black Sabbath» состоялось в какой-то ратуше под Манчестером. Когда мы выгружались из фургона, нас уже поджидал празднично одетый, в костюме с галстуком, организатор концерта. Жаль, что вы не видели его физиономии, когда он рассмотрел нас поближе.
— И в таком виде вы собираетесь выступать на сцене? — спрашивает он, вылупившись на мои босые ноги и верх от пижамы.
— Нет, нет — прикидываюсь я озабоченным. — Я всегда выступаю в золотом спандексе [26]. Вы когда-нибудь видели концерт Элвиса? Я немного на него похож, но у меня сиськи поменьше.
— Ну да, ну да — соглашается организатор.
Аппаратура выставлена, настраиваемся. Тони берет начальный рифф «Black Sabbath» — ты-ды-дыын! — после первых слов на сцену выскакивает красный как помидор устроитель и начинает вопить:
— Стоп! Стоп! Стоп! Вы что, на хер, с ума посходили?! Вы должны играть танцевальные версии песен из хит-парада. Кто вы такие?
— «Earth» — отвечает Тони и пожимает плечами. — Вы же нас сюда пригласили.
— Я рассчитывал услышать нечто иное! Я думал, вы сыграете «Yellow Mellow», «California Dreamin'».
— Кто? Мы? — Тони смеется.
— Именно это мне обещал ваш менеджер!
— Джим Симпсон пообещал вам такое?!
— А кто это такой?
— Ага — Тони догадывается, что случилось. Оборачивается к нам и говорит: «Парни, не только мы называемся «Earth»».
Он был прав. Где-то на дне музыкального мирка существовал еще один «Earth». Они не играли сатанинскую музыку, предпочитали поп и каверы «Motown». А рекламный плакат, изготовленный Джимом Симпсоном, добавил неразберихи, мы выглядели как группа хиппарей. Вокруг большого солнца в облаках были размещены наши портреты, нарисованные от руки. Название «Earth» было написано нечеткими буквами в психоделической манере.
