Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Не буду прикидываться, что помню каждое слово разговора со странным парнем в вельветовых штанах, но все могло быть примерно так:

— A что, у нас намечается концерт, Теренс?

— Кореша называют меня «Geezer».

— Geezer? То есть хрыч?

— Ну, да.

— Прикалываешься?

— Нет.

— То есть хрыч, как в предложении «Этот старый вонючий хрыч только что насрал в штаны»?

— Это очень смешная шутка для кого-то по прозвищу Оззи Зиг. А что это за отстойный пушок на твоей голове, чувак? Попал под газонокосилку? В таком виде тебе на сцену нельзя.

И правда, я оболванился во время очередного приступа поклонения модам, но сейчас вновь хотел стать рокером и отращивал длинные волосы. Делал это осознанно, скажу я вам, поэтому мне не понравилось то, что Гизер пристал к моим волосам. Я хотел было отпустить какую-то колкость по поводу его шнобеля, но сдержался:

— Ну, так что? Найдется для меня место в группе или нет?

— Слышал о «Rare Breed»?

— Конечно! Это у вас стробоскопы и хипарь на бонгах или что-то в этом роде, не так ли?

— Да, это мы. Только мы остались без вокалиста.

— Вот оно что!

— В объяве написано, что у тебя есть усилок, — говорит Гизер, не заводя рака за камень.

— Ну, есть.

— Ты пел когда-нибудь в группе?

— Ясный, бля, красный. Пел.

— Считай, ты принят.

* * *

Так я познакомился с Гизером.

Во всяком случае, я так это запомнил. Я был тогда страшным задирой. В основном из-за того, что чувствовал себя загнанным в угол. Был также очень нервным: многие вещи, которые раньше мне были по барабану, вдруг стали меня раздражать. Как это так, я живу до сих пор с родителями на Лодж Роуд! Как это так, у меня постоянно нет денег! Как это так, до сих пор не играю в группе!

Весь этот хипповый хлам, который передавали по радио, когда я вышел из Винсон Грин, тоже мне действовал на нервы, и еще как! Придурки в водолазках ломились после школы в магазин и покупали синглы типа «San Francisco (Be Sure To Wear Some Flowers In Your Hair.)» [14]. Цветы в волосах? Я вас умоляю!

Это дерьмо даже начали играть в пабах Астона. Сидишь себе в завшивленной забегаловке с пожелтевшими стенами, перед тобой стоит бокал, сигареты и маринованные яйца, каждые пять минут летишь в тубзик, все поддатые, без денег, к тому же смертельно отравлены асбестом или другой токсичной херней, которую вдыхали каждый день на работе. И вдруг слышишь хипповую хрень о «благородных людях», которые ходят на встречи детей цветов в Хайт — Эшбери, где бы это долбанное Хайт-Эшбери не находилось! [15].

В общем, всем было глубоко пофигу, что там творится в Сан-Франциско. А в Астоне человек мог увидеть цветы только в виде венков, которые бросали на его могилу, после того как он загнулся у станка в возрасте 53 лет.

Ну не переваривал я этот хипповский бред!

Чувак, я его в натуре ненавидел.

Однажды в пабе дошло до драки, когда звучали подобные песни. Какой-то тип зажимает мою шею одной рукой, а другой пытается выбить мне зубы. И тут музыкальный аппарат заиграл сраную «Kumbaya» с колокольчиками, где какой-то педик соловьем заливается о «чудных вибрациях» таким голосом, будто его хозяйство зажали в тисках. А в это время, типок, который хочет меня убить, вытащил меня на улицу и лупит по морде. Чувствую, глаз распухает, кровь течет из носу, я пытаюсь уйти от удара, бью ублюдка в ответ, только бы тот от меня отцепился, а вокруг верещат зеваки: «Добей его! Добей его!» И вдруг — хрясь!!!

Открываю глаза и вижу следующую картину: я лежу в полубессознательном состоянии на куче битого стекла, руки и ноги нещадно искромсаны, джинсы и свитер — в клочья, везде крик, полно кровищи. Во время драки мы потеряли равновесие и упали спиной на стеклянную витрину. Боль была адской. Возле меня лежала отрубленная голова, я чуть не наложил в штаны. К счастью, это была не настоящая голова, только часть манекена. Послышались звуки сирены. И все, конец фильма.

Почти всю ночь я провел в больнице, где мне наложили швы. Стеклом содрал столько кожи, что одна татуировка была срезана наполовину, врачи сказали, что шрамы на голове останутся на всю жизнь. Я подумал, что это чепуха, главное — не облысеть. Помню, возвращаюсь домой на автобусе, напеваю мотивчик «San Francisco» и вдруг мне приходит в голову мысль, а неплохо было бы написать свою анти-хипповую песню «Aston (Be Sure To Wear Some Glass In Your Face)» [16].

Самое смешное — я никогда не умел хорошо драться. Мой девиз: лучше живой трус, чем мертвый герой. Но, по каким-то причинам, в юности я постоянно участвовал в каких-то разборках. Думаю, вид у меня был такой, располагающий к драке. Мой последний большой бой состоялся в другом пабе, недалеко от Дигбет.

Понятия не имею, с чего все началось, помню только, что уже летали стаканы, пепельницы и стулья. Я был уже поддатый, когда какой-то парень падает на меня спиной, бесцеремонно отталкиваю его в другую сторону. Но он поднимается с полу. Краснея, говорит мне:

— Паря, ты чё, рамсы попутал?

— Чё-чё? — включаю я дурака.

— Слышь, со мной этот номер не пройдет.

— А как насчет такого номера?

Ну и пробую ему зарядить в рыло. В общем, логичное решение, хотя всего я предвидеть не мог. Во-первых, того, что уже упаду, едва замахнувшись. Вдобавок, я нарвался на фараона после службы. В мгновение ока лежу мордой в пол и слышу над собой голос:

— Ты только что совершил нападение на офицера полиции! Ты арестован, сучонок!

Заслышав это, вскакиваю и пробую смыться. Но «мусор» бежит за мной и в регбийном прыжке настигает меня, я падаю на тротуар как куль с говном. Через неделю стою в суде с распухшей губой и фингалом под глазом. К счастью, штраф составил всего несколько фунтов, которые мне удалось наскрести. Но я задался вопросом: а чё я забыл в тюряге?

После этого случая я завязал с боксом.

Мой батяня, прослышав о том, что я хочу петь в группе, пообещал мне купить аппаратуру. До сих пор не знаю почему. Нам едва хватало на пропитание, что тут говорить о 250 фунтах займа на усилитель и две колонки. Но если в те времена у тебя не было собственного аппарата, какой же из тебя певец. Это как барабанщик без установки. Даже батя это знал. Взял меня с собой в музыкальный магазин Джорджа Клея возле ночного клуба «Rum Runner» в Бирмингеме, где мы вместе выбрали 50-ваттный «VOX». Надеюсь, папа догадывался, как я ему благодарен. Хотя он на дух не переносил той музыки, которую я слушал целыми днями. Говорит мне:

— Послушай, что я тебе скажу об этих «битлах», сынок! Они не протянут и пяти минут. Нет здесь никакой мелодии. Воют так, что в пабе никто петь их не будет.

Он меня добил. Это «Битлз» поют без мелодии? А «Taxman»? А «When I'm Sixty Four»? Нужно быть глухим, чтобы не оценить этих мелодий.

Я не понимал, что ему не нравится, но спорить не собирался. Особенно, после того, когда батя отстегнул 250 фунтов.

С тех пор как прошел слух, что я обзавелся собственным аппаратом, вокруг меня крутилось до хрена народу. Первой группой, от которой поступило приглашение, называлась «Music Machine», где заправилой был Микки Бриз.

Слово «амбиции» — это было не про нас. Пределом наших мечтаний было играть в пабах и получать деньги на пиво. Заминка была в том, чтобы сыграть, нужно уметь играть. А нам некогда было учиться, все время просиживали в пабе за разговорами о том, как однажды начнем играть в пивных за деньги. Если не ошибаюсь, не состоялось ни одного концерта «Music Machine».

Через несколько месяцев застоя мы, наконец, что-то сделали: сменили название. «Music Machine» осталось в прошлом, теперь мы назывались «The Approach». Кроме того, мало что изменилось. Поначалу бесконечно долго настраивали инструменты, а потом я пел писклявым голосом, в то время как другие пытались припомнить аккорды какого-то безнадежного кавера. Я шутил тогда, что работа на бойне мне на что-то сгодилась, могу классно запороть вещи вроде «(Sittin' On) The Dock Of The Bay». Между нами: я уже мог правильно интонировать, а когда переходил на высокие ноты, стекла не лопались и местные коты не хотели со мной спариваться. А это было уже кое-что. Впрочем, недостатки техники компенсировал энтузиазмом. Глупости родом из «бурсы» на Бирчфилд Роуд придали мне уверенности в том, что я могу раскачать публику. Но при условии, что будут выступления. В то же время, парни из «The Approach» с трудом собирались на репетиции, что уж говорить о концертах.

вернуться

14

Если ты собрался в Сан-Франциско, не забудь украсить свою прическу цветами.

вернуться

15

Haight-Ashbury-район Сан-Франциско, в 60-е гг. — центр движения хиппи.

вернуться

16

Если ты собрался в Астон, будь готов получить стеклом по морде.

10
{"b":"154615","o":1}