Граф усмехнулся:

— Не так уж долго я там пробыл. Я полагаю, тебе пора кое-что узнать о моем «путешествии».

Он обменялся взглядами с Фернадосом и маг послушно принялся излагать свою версию событий, начиная с весенних событий в Сент-Аране и кончая схваткой с нежитем на подступах к замку. Услышав некоторые из формулировок, мэтр Арсен поморщился, но смолчал.

Лорд Кельвин слушал мага не перебивая и постепенно все больше мрачнел. Начальник гарнизона замка, капитан Брайток, не пытался скрыть беспокойство. Он был единственным, кроме самого Нарсела, кого было решено посвятить во всю сложность создавшегося положения и рассказ, изобилующий именами колдунов и тварей, произвел на сантаррца сильное впечатление.

— Что ж, — капитан первым нарушил затянувшееся молчание, — это разрешает все сомнения. Продолжать бездействовать было бы преступлением.

Лорд Кельвин молча кивнул. Икторн вспомнил, что пережил, когда узнал о исчезновении Дэвида, и посочувствовал графу — Нарсел только что понял, что практически потерял сына.

Но мэтр Арсен не был склонен к сентиментальности, расценив молчание, как принципиальное согласие, гильдиец приступил к выяснению практических вопросов:

— Насколько скоординированы действия Совета Графств?

Нарсел почти совладал с собой и поспешил отвлечься от размышлений:

— Физически мы изолированы друг от друга, но в некоторых замках есть сигнальная система, — граф кивнул Икторну, — та, которую потребовал установить Джордан.

Однако, если король — колдун, ему наверняка будут известны все наши переговоры.

— И действовать он начнет одновременно с нами, — закончил за него Брайток.

Икторн поморщился — смерть заложников была бы первым результатом их действий.

Какая-то простая идея витала вокруг, щекоча его сознание и не желая проявляться.

— Мы допускаем ошибку.

Фернадос глубоко вздохнул:

— Джеймс, я понимаю твое желание…

Икторн звучно хлопнул ладонью об стол:

— Существует другое решение! Вы просто не хотите его видеть, — миг осознания заставил его замолчать. План действий, еще не облеченный в слова, встал перед его внутренним взором и граф несколько секунд обдумывал свою идею, оценивая риск и последствия.

Фернадос терпеливо ждал продолжения. Все как-то неожиданно замолчали и стало слышно, как потрескивают в камине дрова. Икторн широко улыбнулся магам:

— На этот раз Гильдии не удастся отвертеться от решения проблемы.

— Ункерт не способен собрать боеспособную армию раньше весны, — осторожно заметил мэтр Арсен.

Улыбка графа приобрела маниакальное выражение:

— Кто сказал, что она должна быть боеспособной?

Лорд Кельвин нахмурился, пытаясь понять замысел Икторна:

— Это дало бы нам повод не отсылать в столицу войска.

— И возможность собрать личные гвардии Совета в единый кулак, — добавил Брайток.

— И время, чтобы освободить заложников, — оскалился Икторн, — ибо именно этим я и намерен заняться.

Фернадос живо встрепенулся:

— Надеюсь, ты не собираешься возглавить эту авантюру, Джеймс?

— У меня есть должок к нашему доброму монарху, — усмехнулся Икторн, — полагаю, у тебя тоже. Нет желания рассчитаться?

Мэтр Арсен покачал головой:

— Но где гарантия, что собранные для войны с Ункетром войска удастся развернуть в сторону истинного противника?

— А это уже не имеет значения, — Икторн откинулся в кресле, наслаждаясь вновь приобретенным ощущением цели и смысла. — Победу нам может принести только возвращение Дэвида, куда бы он там не отправился. Или вы думали — сантаррцы мечами будут сражаться со всеми этими тварями? — Граф хмыкнул и наполнил свой кубок отличным привозным вином из личных запасов Нарсела. — Когда в дело идет магия, клинки становятся бесполезны. Единственное, что может от нас зависеть — это число жертв. Попробуем их избежать. Все эти маневры, — он пренебрежительно покрутил пальцами над головой, — позволят нам выиграть время, которого катастрофически не хватает. В этом — единственный их смысл, — граф поглядел на мрачную физиономию Фернадоса и улыбнулся. — Ты со мной, старина?

Маг зябко поежился и сокрушенно вздохнул:

— Боги! Такой далекий путь и в такую погоду.

В детстве он искренне верил в Бога и каждый вечер истово молился, уверенный, что Всевышний убережет его от любых бед. Заповеди, усвоенные в детстве, сопровождали его всю жизнь. В награду судьбе угодно было исполнить самые жуткие его кошмары.

Может ли существовать для Стража участь страшнее, чем быть превращенным в тварь?

Сломанная во время неудачного побега нога быстро заживала, даже без помощи заклинаний, и Страж, с удушающей безысходностью, ощущал приближение конца.

С того момента, когда истощенный магической дуэлью Фернадос не смог привести в действие Клятву Верности, судьба Вильяма была решена. Твари, проверяющие состояние его ноги, поглядывали на пленника почти собственнически — теперь он принадлежал им, он был обречен стать одним из них и они это знали. Перелом позволил ему выиграть немного времени, но ничего, в сущности, не решал — покончить с собой ему не дали, а начать трансформацию они могли в любой момент, просто им хотелось иметь умертвие без серьезных дефектов. Не то, чтобы Вильям страдал склонностью к самоубийству, но теперь он отчаянно сожалел, что не освоил это полезное искусство раньше — считалось, что некоторые Стражи были способны остановить свое сердце усилием воли.

В спрятанной глубоко под землей камере не существовало времени, единственным светом был мерцающий огонек крохотной масляной лампы, единственными звуками — шаги нежитей и его собственное дыхание. С тех пор, как долгое путешествие закончилось в подвалах королевского дворца, у Стража появилась масса времени на размышление: о судьбе Фернадоса и графа, гильдийцев, оставшихся в Сент-Аране, своей собственной судьбе. Ему никак не удавалось представить себе цепочку трансформаций, при помощи которой живой и дышащий человек превращался в наполненного ядовитой злобой мертвеца, и от таких мыслей можно было свихнуться.

Он ждал, когда это произойдет, день за днем, и все же они застали его врасплох.

Как всегда перед перевязкой, один нежить разжал Стражу челюсти, а другой засунул за язык горлышко бутылки, только полилось из нее не привычное горьковатое снотворное, а омерзительно-приторная жидкость с сильным трупным запахом. Желудок немедленно взбунтовался, но нежить бесцеремонно заткнул ему нос и заставил глотать, а потом внутренности словно онемели. Волны холода расходились по телу, дыхание замедлилось и с мыслью, что это и есть конец, Вильям потерял сознание.

Было такое чувство, будто мы с размаху шлепнулись в тесто. Я сразу потерял всякую ориентацию и пару секунд прикидывал, где верх, а где низ. В Царстве Хаоса это имело принципиальное значение — ткань реальности здесь крайне пластична и легко выполняет любые пожелания. В конце концов, я поместил пол себе под спину, и сила тяжести сразу вернулась. Не такая, как дома, но все же.

Я сел. Пространство немного стабилизировалось, но перед глазами все плыло и мерцало, зрение стало совершенно бесполезно. Должно быть, именно поэтому приходящие из-за Грани так плохо видят. Память Герхарда проснулась во мне, я сосредоточился и расширил сферу контроля до предела. Вокруг сформировалась заполненная светлой дымкой область относительного покоя. Я глубоко вздохнул — первый экзамен сдан.

Но Жака память предков не защищала. Мой спутник скорчился рядом со мной, отчаянно хватаясь за горло — Страж задыхался. Я бухнулся на колени рядом с ним (когда это я успел наколдовать каменный пол?) и принялся трясти его за плечи.

— Вспомни, вспомни, как учил меня обращаться с мечом! Сосредоточься на дыхании!

Он закрыл глаза, словно медитируя, а я срочно постарался убедить себя, будто нас окружает холодный пещерный воздух. Как ни странно, все получилось. Дыхание Жака выровнялось.

— Добро пожаловать в Хаос! — я похлопал Стража по спине. — Хорошо встречают!