Осталось найти место, с которого можно будет выстрелить господину Рыкову прямо в лоб. И такое место Литвиненко сразу же нашел. Стадион освещали мощные прожектора, а стояли они на металлических опорах. Ему ничего не стоит залезть на опору, пока все будут глазеть на салют, быстро собрать винтовку и сделать один- единственный выстрел. Потом спрыгнуть вниз и скрыться в толпе. Еще до того, как Рыков упадет с продырявленной головой, Литвиненко, уже будет далеко, и вряд ли кто-то сможет его задержать.

Чтобы быть в курсе всех тонкостей про-ведения праздника, за который отвечал персонал местного ДК, Сергею пришлось пойти старым проверенным путем — закрутить роман с одной из работниц местного Дворца культуры, вхожей в кабинеты высокого начальства.

Это была хореограф молодежной студии, звали ее Анджела, она пробивала себе путь на большую сцену определенным местом и так увлеклась получением спонсорской помощи, что времени собственно на искусство у нее не оставалось. Потому всякие знаки внимания, касающиеся ее таланта, она принимала с восторгом и готова была отдаться тому, кто осыпал ее комплиментами, даже бесплатно.

А когда к ней в студию принесли не по-местному огромный букет роз с запиской

«Восхищен вашим талантом» и визиткой московского бизнесмена Иванова, то в тот, N же вечер Анджела оказалась в одной посте-ли с Литвиненко. Он рассказал ей сказку о том, что он, крупный воротила бизнеса, ищет в провинции свою половинку, потому что в Москве все женщины избалованы и смотрят только на твои деньги, а не на душу. А душа у него широкая и жаждет любви. Анджела тут же воскликнула, что она, мол, не такая, что она. тоже хочет любви, и едва не проговорилась, что мечтает о московской сцене.

Она понимала, что этот Иванов, может быть, и женат, что рассказывает ей сказки, но если есть хоть один шанс из тысячи, то его нужно использовать, и Анджела старалась как могла, тем более, что она была разведенной и никаких грехов, кувыркаясь с Литвиненко, не совершала. Много раз за ночь на ее сотовый приходили сообщения, а когда она в очередной раз под утро ушла под душ, то Сергей быстренько прочитал, кто и что ей пишет.

Оказалось, что большое количество котиков желает видеть свою кошечку в своих объятиях. Котики не подписывались, вероятно, считали себя единственными и неповторимыми, и Литвиненко задумался — как лее Анджела угадывает, кто именно при-слал ей сообщение. Глупо было предполагать, что это один и тот же безумец всю ночь забрасывает хореографа любовными посланиями. Но ответ на этот вопрос Литвиненко так и не получил, потому что у него к Анджеле были другие, более интересные вопросы.

И он постарался на славу — Анджела сходила на свидание с заместителем полковника Басовитого, и через день у Литвиненко уже был план расстановки милицейских постов на стадионе, а благодаря тому, что одним из котиков оказался сам Матвей Рыков, Литвиненко оказался в курсе всех, даже незначительных изменений в сценарии праздника. Днем Анджела работала с красносибирскими начальниками, а ночью расслаблялась с Литвиненко.

В свою очередь, Сергей во время их ночных утех полоскал мозги доверчивой, но бездарной балетмейстерши рассказами о том, как к нему на дачу в гости приезжает Алла Пухова и как он выделил на новые костюмы для балета «Модес» сто тысяч долларов,

— Сто тысяч? — изумилась Анджела.

Сергей начал убеждать ее, что это не-много, что он видел номера Анджелы и они на две головы выше, чем у Пуховой, что ей здесь в этом Мухосранске не место, что ее ждет и зовет большая столичная сцена. Анджела млела от восторга и вытворяла такое, что Сергей думал: девочке с ее способностями нужно вовсе не танцами заниматься.

Трудность исполнения заказа Зорина состояла в том, что, судя по карте, у башни освещения был выставлен милицейский пост для того, чтобы никто не Залезал на опору. Но отвлечь милиционера — дело плевое, когда он вернется на свой пост, киллера уже и след простынет, — а Рыков будет мертв.

Под утро Анджела ушла, окрыленная предложением любовника после гулянья на стадионе уехать вместе с ним в Москву. Праздник должен был состояться сегодня, а Зорин с его руководящими указаниями куда-то пропал. На звонки не отвечал и сам не звонил. Поскольку никакой отмены заказа не поступило, Литвиненко решил действовать по заранее согласованному плану, подготовил оружие и прилег вздремнуть, зная, что в назначенное время его тренированный организм проснется, он встанет, возьмет в правую руку футляр для скрипки, в котором спрятана в разобранном виде снайперская винтовка, и поедет на стадион.

Сержант Коцуба дежурил возле опоры освещения — это был его пост на сегодняшний праздник. Он охранял башню, чтобы на нее не лезли пьяные — сами, не дай бог, свалятся, да и ржавую опору завалят. Коцуба был зол оттого, что все гуляют и пьют, слушают на стадионе музыку, а ему этот юбилей, что лошади свадьба — весь в мыле, начальство дрючит — лично полков-ник Басовитый погрозил ему под носом кулаком и сказал, мол, если что — дам в рыло.

Как назло, попыток залезть на башню освещения совсем не было, а Коцубе хотелось сорвать на ком-то свою трезвую злость за испорченный день, приложить кому-нибудь дубиной по почкам, но приходилось просто стоять, помахивая дубинкой, и хмуро из-под козырька форменной фуражки осматривать толпу.

Поэтому, когда перед самым салютом к нему подошел мужчина средних лет со скрипкой в футляре и смешных роговых очках и сказал, что за углом большая драка, Коцуба, не раздумывая, оставил свой пост и помчался на место происшествия, на ходу вызывая к месту драки подкрепление с других постов.

Как только сержант умчался, «скрипач» забрался на опору освещения, пристроился на высоте метров четырех, откуда было хорошо видно сцену и входящего на нее Олега Алексеевича Рыкова. Вместе с Рыковым вышли начальник милиции Басовитый, директор комбината по финансовым вопросам, но Матвея Рыкова, официального организатора сего действа, отчего-то видно не было.

На сцене скакала нынешняя пассия Литвиненко Анджела. Видимо, обещание увезти ее в Москву она восприняла серьезно, оттого старалась как в последний раз — не только активно двигала низким, толстоватым для хореографа задом, но и что-то выкрикивала в микрофон своим писклявым голосом.

Место, выбранное Литвиненко для выстрела, было идеальным — вдали от основного потока проходящих на стадион людей и палаток с едой и выпивкой. Он сидел на башне, и свет на него вообще не падал снизу практически не было видно, что происходит наверху. Можно было спокойно произвести выстрел и незаметно уйти.

Наконец, отобрав микрофон у Анджелы, слово взял директор комбината, которого толпа встретила бурными и продолжительными овациями. Они не смолкали минут пять, а время шло. Стрелять нужно было во время салюта, иначе его выстрел услышат, даже несмотря на громкую музыку, эта рака, на которую он отправил сержанта могла и закончиться, Литвиненко понимал что за две бутылки водки, за которые ж нанял местных пацанов изобразить пота& совку, ребята сильно друг другу морды битв не будут.

Он расчехлил винтовку, занял удобную. — позицию, слушая краем уха, как Рыков поздравляет трудящихся с праздником, говорит что-то о достижениях комбината светлом будущем его работников. Он поймал его голову в прицел и позади, за спиной Олега Алексеевича увидел за сценой младшего Рыкова. Того выворачивало прямо на автобус артистов, и стоявшие неподалеку демонстративно отворачивались, все уже привыкли, что Матвей Алексеевич всегда напивается вусмерть в самый неподходящий момент, а потом ходит, шатаясь от стенки к стенке, вываливая из кармана бутылочные пробки и фантики от конфет.

Но в этот раз Матвея тошнило не из-за пьянки — его бил озноб. Белов так и не появился, поговаривали, что он оказался в захваченном террористом самолете вместе с приглашенным полпредом. Но хуже всего было то, что и Зорин пропал. Напрасно Матвей раз за разом пытался дозвониться ему — никто не брал трубку. Матвей Алексеевич надеялся, что все обойдется, что никто не будет стрелять в брата, он даже потерял интерес к Анджеле, которая пыталась увлечь его в автобусе на заднее сиденье за висящие костюмы. Его рвало от волнения так, словно его должны были запустить в открытый космос без скафандра.