– Ты же не сказал, откуда у тебя такая информация, – разъяснил ситуацию Нестеров. – А учитывая тот факт, что вас выдворили из поселка, существовала довольно большая вероятность, что вы намеренно подсовываете нам липовые сведения, желаете поквитаться.

Услышав эти слова, я аж заскрежетал зубами от злости.

– Неужели ты, Крайчек, Нина, Горобец… Неужели все вы могли так подумать?!

– Я не верил, Нина тоже… – понизив голос, признался майор. – Остальные колебались, но их убедили.

– Кальцев, заместитель твой, небось постарался? – прорычал я. – Встречу суку, убью!

– Ну, почему же… Вам не доверял не только один Кальцев.

– А кто еще?

– Тебе так важно этот знать?

– Скорее, интересно. Конечно, не со всеми я в десна целовался, но врагов точно не заимел. И вдруг такое… – Я скорчил гримасу отвращения. Подобное отношение к моей персоне казалось тупостью и нелепостью.

– Не думаю, что мнение Кальцева и Скубы касается тебя лично, – Нестеров отрицательно покачал головой. – Вы ведь и знакомы-то были едва-едва. Скорее, они рассматривали чисто гипотетическую возможность мести с вашей стороны. Подстраховывались, не хотели ошибиться.

«Скуба… Скуба… Скуба…» – повторил я про себя слегка подзабытую фамилию.

Как-то эта темная личность выпала из поля моего зрения. Столько всего приключилось, что думать об одноглазом прототипе Главного не было времени. А может, зря? Кто он такой, этот лесник? Зачем притащился в Одинцово? При нашей встрече у меня мелькнула мысль, что он агитатор… ну, или если хотите, вербовщик. Что его послали хозяева «Плавучего города». Так ли это на самом деле? И так ли хорошо и безопасно на Балтике, как он рассказывал? Я почесал в затылке. Надо будет грузануть данной темой одного знакомого подполковника ФСБ. Это его специальность, пусть пораскинет мозгами.

Только я подумал о Лешем, как тут же приметил его мощную широкоплечую фигуру. Загребельный шагнул на стену номер шесть через основательно расширенную балконную дверь третьего этажа жилого дома. Эта двенадцатиэтажка, как и семь других окрестных домов, входила в состав периметра. Здание являлось крайней угловой точкой огромного прямоугольника оборонительных сооружений и смотрело на юго-восток, прямо на кольцевую развязку Можайское шоссе – улица Маршала Неделина. Важнейшее стратегическое направление. Именно с этой стороны и была предпринята последняя, пожалуй, самая опасная атака на поселок. Неудивительно, что Леший решил посетить оборудованный на крыше наблюдательный пункт и оттуда как следует осмотреться.

Вволю налюбовавшись окрестностями, он наконец спустился на стену. Направляясь к нам, Андрюха еще раз глянул на город, правда, в отличие от меня, в его взгляде не было ни проблеска лирики, один пристальный, выверенный и взвешенный практицизм. Им же оказались наполнены и слова подполковника:

– С этой стороны все чисто.

– А что с севера? – В голосе Нестерова звучали тревога и неуверенность.

– Мы прошли до улицы Жукова, кентавров нет. Ушли.

– Но они в любой момент могут вернуться, – продолжал сомневаться милиционер.

– Майор, нам нужен этот БТР, – жестко и требовательно произнес Леший.

– Не должны они вернуться, – поддержал я Загребельного. – По нашим сведениям…

– По вашим сведениям?! – Анатолий фыркнул. – Ты говорил, что в ближайшие два месяца атак больше не будет. А что же, позвольте спросить, мы наблюдали всего пару часов назад?

Хороший вопрос. Как говорится, прямо серпом по яйцам. Попробуй ответить на такой… Я попробовал:

– Это была какая-то… – пришлось потратить пару секунд на поиск подходящего определения, – какая-то аномалия, что ли.

– И причину этой аномалии ты, конечно же, знаешь? – Нестеров выжидательно на меня уставился.

– Увы, не знаю. – Пришлось бессильно развести руками.

– Прекрасно! – Милиционер хотя и улыбнулся, но и коню было понятно, что ему сейчас совсем невесело. – Допустим, разберем мы баррикаду на Южных воротах, а кентавры тут и пожалуют.

– Не скрою, шансы на такую неприятность остаются, – согласился Леший. – Но давайте подойдем к делу с другой стороны. К примеру, сможем ли мы остановить эту атаку и продержаться, пока заграждение не будет восстановлено? – Загребельный задал вопрос и сам же на него ответил: – Сегодняшний бой показал, что да. Крупных сил противник собрать не успеет, так что полтора десятка стволов должны справиться. Кроме того, на подступах к воротам растяжек можно понатыкать. Они зверье будь здоров останавливают.

Нестеров надолго задумался, а когда вновь поднял на нас глаза, то спросил:

– Куда вы собираетесь ехать, когда откопаете машину?

– Есть одно дело… – Я мельком переглянулся с Андрюхой. – Несколько странное дело… Оно больше походит на самоубийство.

– Исчерпывающий ответ, – улыбнулся майор. Затем махнул рукой: – Эх, ладно. Разрешу вам ломать периметр, но только при одном условии.

– Каком?

– Пообещайте, что перевезете раненых в Подольск.

– Да мы уже и сами думали… – начал было я, но Нестеров решительно перебил:

– Так какого рожна тянете? День-то не резиновый. Живо приступайте к работе!

Когда из-под груды кирпичей, досок и кусков старого железа показалась башня моей «восьмидесятки», я едва не прослезился. Грязная и ободранная, с битыми смотровыми приборами, расплющенными пусковыми установками «Тучи» и погнутыми пулеметными стволами. В моем восприятии БТР сейчас был трупом родного человека, который эксгумировали в присутствии близкого родственника, меня, значит. Чтобы с чувствительным свидетелем не случился сердечный приступ, его, само собой, не допустили к могиле, а лишь разрешили смотреть издали. Высоты восьмиметровой оборонительной стены для этого вполне хватило. Отсюда не видно крови и не слышно ужасной трупной вони.

Я вдруг понял, что это не только ассоциации или всякие там метафоры, рожденные в моем, наверное, уже немного подвинутом мозгу. Это правда, это страшная реальность. Ведь там, на броне…

– Осторожней, мужики! – прервал мои мысли прозвучавший внизу возглас Лешего.

– Кто-нибудь, принесите брезент, – это был уже голос Кости Соколовского.

Один из одинцовцев, тот, что ближе других стоял к краю баррикады, спрыгнул на землю и потрусил к мастерским. Загребельный и Соколовский вытянули ножи и стали резать веревки, которыми к крыше БТРа был надежно привязан бурый, приплюснутый, словно измазанный в солидоле, сверток или мешок. Только очень присмотревшись, в нем можно было узнать человеческое тело.

– Эх, Лёха-Лёха… не повезло тебе, брат, – простонал я, вспоминая улыбающееся лицо пулеметчика. Очень многим в тот день не повезло…

Когда принесли брезент, бойцы аккуратно переложили на него останки погибшего товарища, а затем спустили с баррикады и отнесли подальше. Потом его похоронят, ну, а сейчас лучше не слышать этот тошнотворный запах разложения, запах гибели.

Видать, отвратный лик смерти подействовал не только на полковника Ветрова. Все, включая моих напарников-автоматчиков, засевших на стене номер шесть, заметно занервничали. Время уже давно перевалило за полдень, а заветный «БТР-80» все еще оставался в каменном плену. Но добыть его оттуда – это только полдела. После этого еще следовало восстановить барьер, защищающий нас от визитов разнообразной хищной нечисти.

– Полковник! – Неожиданный окрик заставил меня вздрогнуть, и не мудрено. В своих мыслях Максим Ветров уже начинал бой с наползающими из сумрака бестиями.

– Чего тебе? – Я встал с небольшого кирпичного штабеля и поглядел на мощную фигуру Загребельного, стоящего на практически очищенной крыше бронетранспортера.

– Если разобрать завал только позади бэтээра, ты сможешь его выдернуть? Задним ходом? Иначе… – подполковник невесело покачал головой. – Иначе до ночи прокопаемся.

– Только позади?

Я призадумался, вспоминая, чем именно завалили мою машину в тот самый день, когда она своей бронированной грудью закрыла поселок от неистовой атаки кентавров. Вроде сперва кидали только кирпичи из тех штабелей, что были приготовлены для достройки Южных ворот. Это уже потом в ход пошли части строительных лесов, металл с разобранных гаражей и оборудование, доставленное из мастерских. Очень хорошо. Значит, чего-то объемного, способного намертво заблокировать колеса, в основание баррикады не запихнули. Так что вполне может и получиться.