– Цирк-зоопарк, куда же все поде…

Я так и не закончил фразы. Взгляд упал на противоположную стену. Там мелкими, влажными капельками поблескивало небольшое красное пятно, по которому лениво сползали грязные клочки серой шерсти.

– Твою мать… – протянул я задумчиво. – Человек, ты в очередной раз перехитрил всех, в том числе и самого себя.

Пустой желудок всегда и везде располагал к философствованию. Именно этому занятию я и предавался, пока не расслышал гулкий топот частых шагов. Люди приближались бегом, на ходу взводя оружие. Неужели их кто-то преследует? Или…

Я быстренько опер «АКС» о стену и, сложив руки на груди, уселся так, чтобы всем своим видом продемонстрировать невозмутимость и полный контроль над ситуацией, причем такой, при котором не требуется даже оружие.

Первым в зал ворвался Леший. Мой приятель поводил стволом «калаша» из стороны в сторону, готовый в любое мгновение открыть огонь.

– Все нормально, – произнес я ровным, даже с некоторой ленцой голосом.

– Кто стрелял? – Леший немного успокоился, но все же не настолько, чтобы опустить оружие.

– Ну, я стрелял… Кто же еще? – пришлось разыграть недоумение, вызванное таким дурацким вопросом.

– Какого рожна, Максим?!

– Прикончил паразита. – Я взглядом указал на кровавое пятно на противоположной стене. – Совсем от рук отбились, гады.

Леший посветил фонариком в указанном направлении. Опустил луч на пол, где обнаружились клок шерсти и длинный тонкий хвост.

– Крыска… – мечтательно произнес кто-то, стоящий за спиной у Лешего.

По-моему, это был Сергей Чаусов, здоровенный морской пехотинец, моя, так сказать, надежда и опора. Опора в прямом смысле этого слова. Именно Сергей чаще всего таскал раненого полковника Ветрова на своем горбу.

Слова морпеха, вернее, тот мечтательный тон, с которым они были произнесены, вновь напомнили о голоде.

– Пожрать чего-нибудь принесли? – без всяких предисловий поинтересовался я.

– Порядок, – Леший обнадеживающе подмигнул. – Попрыгунчика подстрелили. Здоровенный попался. Всей нашей компании мяса на целый день хватит.

Пожалуй, только теперь мой приятель расслабился. Он махнул своим людям, и те вошли в зал. Было их трое, Леший четвертый. Все угрюмые и усталые, припорошенные серой пылью и таким же серым унынием.

– Как там остальные? – я попытался спросить так, чтобы голос прозвучал ровно и не выдал моих чувств, моего волнения.

– Успокойся, с ней все в порядке. – Леший не стал деликатничать, он прекрасно понял, что или, вернее, кто именно меня интересует.

– Ночь скоро.

– Нам удалось отыскать надежное укрытие. Они смогут в безопасности переночевать.

– Точно надежное?

– Не хуже этого, – заверил Леший. – Гарантирую.

– Тебе верю.

Словам подполковника ФСБ, опытного разведчика Андрея Кирилловича Загребельного действительно можно было верить, и я почувствовал, как в душу приходит благословенный покой. Еще бы утихомирить этот проклятущий голод!

Леший как будто прочел мои мысли. Он извлек из своего вещмешка целлофановый пакет, в котором виднелся небольшой бумажный сверток. На бумаге обильно проступали многообещающие жирные пятна.

– На вот… ешь. – Целлофан зашуршал у меня перед носом, и от него пахнуло дурманящим запахом пищи. – Она жарила. Специальное блюдо для раненых танкистов.

Дрожащими руками я взял пакет, разорвал его и вытянул пластинки еще теплого мяса. Они были завернуты в листки в клеточку, вырванные из старой ученической тетради. Попрыгунчика доводилось есть много раз. Мясо не ахти какое, жилистое и безвкусное. Однако эти куски… они особенные. Их готовила Лиза, готовила специально для меня.

Я впился зубами в коричневатый и морщинистый, словно кусок дубовой коры, ломоть мяса, откусил и стал энергично пережевывать. Черт побери, как вкусно! И дело совсем не в том, что я голоден, как кентавр. Лиза действительно сотворила маленькое кулинарное чудо.

Наблюдая за тем, как я жадно запихиваюсь, Леший прыснул:

– Не знал, что ты такой прожорливый.

От этих слов кусок встал поперек горла. Я медленно поднял голову и пристально поглядел на приятеля:

– Андрюха, а сами-то вы ели?

– Некогда было.

– Чтоб меня…

Я обвел виноватым взглядом бойцов, которые расселись рядом. Все они пытались попасть в круг света, создаваемый коптящей керосиновой лампой.

– Налетай, мужики. – Я протянул им бумажный сверток с едой.

– Да вы не волнуйтесь, товарищ полковник, – улыбнулся мне черноволосый парень с азиатскими чертами лица, по-моему, его звали Мурат. – Мы о себе тоже не забыли.

Слова Мурата сработали как команда: «Приступить к принятию пищи!», которую все вновь прибывшие выполнили с превеликим удовольствием. На свет сразу же появились котелки, каждый из которых где-то наполовину был заполнен жареным гуляшом. Больших кусков в пайках видно не было, и это сразу бросилось в глаза. Видать, вырезка досталась только одному мне. Поняв это, я смутился, замешкался. Как поступить? Ведь невозможно с каменной рожей жрать мякоть, когда другие давятся едва поддающимися пережевыванию обрезками.

– Не парься, Максим, – Загребельный успокаивающе потрепал меня по плечу. – Мякоти у попрыгунчика, сам знаешь, раз-два и обчелся. Поэтому общим решением она и была передана в полное твое распоряжение. Так что приятного аппетита.

– Тоже еще, нашли калеку! – фыркнул я. Хотя, если честно говорить, от такой заботы в груди разлилось сладкое тепло, словно от стакана горячего глинтвейна.

– Калека, он и есть калека, – без стеснения рубанул правду-матку Леший.

– Мне уже полегчало, – я сурово зыркнул на приятеля.

– Полегчало ему, – подполковник хмыкнул. – Ври больше, отбивная несчастная! Еще вчера на ногах не стоял, а сегодня уже…

Я не дал Загребельному договорить. Отложил в сторону свой надкушенный кусок и, цепляясь за стену, стал подниматься с пола.

– Э-э-э… Хорош дурака валять! Будет тебе, я сказал!

Андрей протянул ко мне руку, чтобы поддержать, но я решительно отверг эту помощь.

– Сам справлюсь. Не мешай.

Хотя сломанные ребра продолжали надсадно болеть, но ссадин и гематом я уже не чувствовал. Жар прошел, рваная рана на ноге, ранее грозившая мне гангреной, не гноилась и не кровила. А часа два назад я обнаружил, что из мочи ушла кровь. Честно говоря, чудеса! Хотя, как я теперь стал догадываться, чудес в мире не бывает. Каждое чудо имеет свое вполне логическое объяснение, своего заказчика и исполнителя.

Поднявшись на ноги, я все же не удержался от соблазна и оперся спиной о бетонную стену. Это было маленькое отступление, которое, на мой взгляд, никак не могло подпортить ощущение от общей победы.

– Ну и как вам это? – я обвел взглядом сидевших вокруг бойцов.

– Так ты, братец, симулянт! – с наигранным возмущением воскликнул Леший. – И не стыдно перед Сергеем? – он тут же кивнул на улыбающегося морпеха.

– Тело восстанавливается. Само, без медикаментов, и причем быстро, невероятно быстро.

Я произнес это очень серьезно, испытывающе глядя в прищуренные глаза подполковника ФСБ. Я надеялся, что мои слова его заинтересуют. Так оно и вышло. Загребельный сразу все понял.

– Ладно… Раз такое дело, то давай отойдем… поговорим.

Разговор мы продолжили в одной из соседних комнат. Там было пусто и тихо. Любой звук, пусть даже шорох, порождал зловещее, шипящее, как ядовитая змея, эхо. Пошарив лучом фонарика, Леший обнаружил старую, продырявленную аудиоколонку. Большую… ватт на двести. Он усадил меня на нее, а сам расположился рядом на полу. Когда мы покидали зал, в котором продолжали пировать члены нашей группы, Загребельный захватил с собой не только автомат, но и вещмешок. Мотив этого поступка стал ясен лишь теперь.

– Подсвети, – Андрюха передал мне фонарик, а сам стал рыться в своих пожитках.

– Что ты там потерял? – Я направил луч точно на руки приятеля.

– У нас тут дармовой источник света. – С этими словами Загребельный вытянул из вещмешка уже знакомый мне клетчатый узелок.