— Программа, открыть меню редактора! — прорычала разъяренная наварх, решив разобраться с этими виртуальными глюками раз и навсегда. В конце концов, исправить протоколы поведения интерактивного персонажа не так уж сложно. В том случае, конечно, если это действительно персонаж. Но проверить «Марция» на реальность вполне возможно.

— Ну-ка, ну-ка… Вывести список виртуальных персонажей программы «Терапия-1». То есть как, недоступно? Ах, недоступно! — она свирепо оскалилась и свернула звездную проекцию со своего планшета, заменив ее главным меню программы. — Запаролил, значит. Ну, ничего… и не такое взламывали…

Тем временем, вконец обозленный Квинт Марций материализовал вводную панель и вовсю строчил гневное послание треклятому мозголому и душееду. Смысл меморандума сводился к следующему: он является префектом лучшей в системе Вироза биремы, носящей гордое имя «Аквила», а так же одним из лучших в своем поколении из рода Марциев, а не каким-то подопытным кроликом, которого можно безнаказанно терроризировать психически и эмоционально. У него, Квинта Марция Аквилина, есть человеческое достоинство, которое никто не вправе попирать. Даже ради науки! Всему есть предел.

Взломать пароль Антония смог бы и кадет-первокурсник. Погрузившись в недра программных файлов этой «терапии», Ливия довольно быстро подтвердила свое страшное подозрение. И поневоле усмехнулась, поворачиваясь к своему товарищу по несчастью:

— Ну, Антоний! Так у нас с тобой, получается, терапия-то групповая, да, Квинт Марций?

К счастью, единственный верный вывод из случившегося они с Ливией сделали почти одновременно. Квинт коротко и печально вздохнул, закрывая панель.

— Получается так. Извини, Ливия Терция.

— Мне даже страшно представить, что бы ты проделал с моей несчастной проекцией, если бы она, то есть я, действительно была виртуальной! — хихикнула Ливия. — Экий Антоний затейник. Ничего, я ему воплощу его фантазии, когда вернемся.

— Ливия, — сразу же напрягся Квинт. — Это был всего лишь… э… эксперимент с моей стороны. Это же вирт-поле.

— Ты говоришь — эксперимент, а Антоний скажет — «подсознание», — подмигнула наварх. — Ладно, не бери в голову. Как бы там ни было, а мне и в самом деле надо рассчитать курс. Так что, если не возражаешь, я вернусь к работе.

«Она снова заставила меня чувствовать себя полным идиотом. И еще немного извращенцем», — мысленно простонал Квинт. Единственным достойным выходом могла стать посильная помощь. Сбежать сейчас означало признать себя… бесполезным похотливым животным, способным только разрушать и щипаться.

— А можно узнать, что именно ты хочешь рассчитать и зачем? Вдруг я чем-то смогу быть полезен? — спросил он осторожно.

— Ну… — в сомнениях протянула Ливия. — Хорошо. У меня есть идея, как нам выбраться из этой задницы. Если я смогу проложить курс для сверхкороткого рат-перехода, мы сможем улизнуть. Но, во-первых, летать внутри системы в рате запрещено, а во-вторых, мы вполне можем на выходе оказаться внутри планеты. А в-третьих, даже если я смогу рассчитать курс, нам все равно нужно будет не только взлететь, но и выйти на позицию. А там нас поджидают парфы. Ну, вот как-то так, — она почесала бровь и нахмурилась. — Честно говоря, вариантов маловато.

Квинт призадумался.

— Я полагаю, что именно так — сверхкоротким рат-переходом — к нам занесло парфов. И если у них получилось, то и у тебя всё получится. Когда ты рассчитаешь рат-вектор, то я смогу построить вариантную модель предстоящего боя. С нашими ограниченными ресурсами лучше заранее продумать стратегию, — очень серьезно заявил Квинт.

Ему отчаянно хотелось быть полезным. «Аквиле», разумеется.

Так и не увидела Кассия данайскую станцию, как, впрочем, и Гай Ацилий. А ведь рассчитывала попутешествовать экзотическим способом и очень надеялась хоть одним глазком полюбоваться на изнеженных данайцев — главных потребителей предметов роскоши. Но то ли пилот «Циркона» решил не выпускать из поля зрения новоиспеченных и ненадежных лигариев, то ли побоялся, что те больше не дадутся в руки техников. Потому что в инструкции, которую Кассия помнила наизусть, говорилось о специальной релакс-паузе, которую делают прежде, чем челнок отправится обратно.

Одним словом, лигарии пришли в себя лишь на Цикуте. Откровенно говоря, по достоинству сравнить это можно только с воскрешением из мертвых, уже довольно давно мертвых, если точнее.

Техники, все те же рыжая и темнокожая, потратили немало усилий и медикаментов, прежде чем сознание, а вместе с ним и вся гамма отвратительных ощущений, вернулись к лигариям.

— У-ууууй… — скулила Кассия, кое-как разминая окаменевшие мышцы шеи.

Ацилий, как и положено патрицию, терпел боль молча. Но это уже после того, как им вкатили двойную дозу спазмолитиков, анальгетиков и стимуляторов. А до благословенного мига, когда подействовали лекарства, оба корчились и орали во весь голос.

— Ты видишь, хрень какая, — тихо шепнула рыжая своей напарнице. — Зачем только Марк Марций подался на уговоры…

Слух у Кассии обострился до предела. Казалось, она слышит, как техник облизывает пересохшие губы, а не только её слова.

— Хм, там еще те уговоры были. Надавили так, что мало не показалось.

— Да они спекутся прямо в червоточине. Ты ж видела, еще немного — и лигарию пришлось бы реанимировать.

— У него тоже показатели не ахти, — вздохнула темнокожая.

Техники намеренно шли на три шага позади, видно, хотели посплетничать вволю по дороге в коннекторский штаб, куда направлялись вместе с подопечными, так удачно накачанными стимуляторами до самых бровей.

Впрочем, у лигариев тоже имелась важная тема для разговора без свидетелей.

Ацилий, улучив момент, шепнул Кассии:

- А он, однако, оптимист, этот Марций.

— Почему это оптимист?

— Он говорил о годе. Думаешь, мы протянем год?

Он невесело усмехнулся. Сожаления о так и не совершенном самоубийстве Гая больше не беспокоили. Зачем прилагать лишние усилия, когда отбытие в загробный мир и так уже маячит во вполне обозримом будущем? Оглянувшись, чтобы убедиться, что техники не смогут их подслушать, патриций предложил:

- Если хочешь, отдай мне свою вирт-карту.

Мысль о том, что у неё могут отобрать Зимний Мир и Руфуса, напугала Кассию по-настоящему. А еще три декады назад одно лишь такое предположение показалось бы девушке крамолой. Ведь даже в тюрьме никто не лишал преступницу права пользоваться единственной собственностью. Иногда, не каждый день, и строго по расписанию, но Кассия могла отвлечься в своем личном виртуальном мире.

Тем более теперь, когда и в собственных мыслях не уединишься…

— Ты считаешь… — девушка едва не задохнулась от ужаса.

«Нет, нет, нет! Только не Руфус!»

Ацилий пожал плечами и поморщился. Виртуальных игрушек бывшей манипуларии ему ничуть не было жалко. У представителя славного рода Курионов с жалостью вообще наблюдались проблемы. Как-то не принято было испытывать подобные чувства не только по отношению к вирт-персонажам, но и ко вполне реальным людям. Однако крохотный мирок, созданный фантазией Кассии, до сих пор оставался единственным, что принадлежало девушке в этой жизни, и лишать ее этой последней отдушины было жестокостью. Но отнюдь не бессмысленной. Незабываемые ощущения после перелета полностью подтвердили всё то, что Ацилий когда-либо слышал о лигариях и специфике их работы. Их постараются лишить всего, что хоть как-то связывает осужденную парочку с индивидуальностью. Отсюда и ограничения. Прежде чем погибнуть, лигарии утратят свои личности. При таком раскладе смешная вирт-игрушка Кассии приобретала поистине судьбоносное значение.

— Подозреваю, что твою карту конфискуют. Заметила, что в нашей камере нет выхода в общее вирт-поле? Мне оно, в общем-то, не нужно. Среди патрициев не принято увлекаться виртуальностью… И меня вряд ли станут обыскивать. Так что… — он не стал развивать тему, жестом показав ей, что их могут подслушивать.