Как и маленький приемный зал, она была обычно пуста. Дверь, ведущая на улицу, была широко распахнута. Картрайт разложил на столе пачку с корреспонденцией и принялся ее просматривать. Не было ничего важного: счета из типографии и транспортного агентства, квартирная плата, предупреждения за неоплаченное потребление энергии, счета за уборку мусора и поставку воды и сырья.

Вскрыв один из конвертов, он обнаружил в нем пятидолларовую бумажку и длинное письмо, написанное дрожащей рукой старой женщины. Он нашел еще несколько мизерных вкладов. В общей сложности Общество обогатилось на тридцать долларов.

— Они начинают выражать нетерпение, — произнесла Рита О Нейл. — Она возникла позади него на пороге конторы. — Может быть, начнем?

Картрайт вздохнул. Время пришло. Он тяжело поднялся, выбросил из пепельницы окурки, сложил стопкой разрезанные экземпляры «Диски Пламени» Престона и, наконец, как бы сожалея о чем — то, направился вслед за девушкой.

При его появлении в зале, все люди начали говорить. Все взгляды были направлены на него. Зал дрожал в надежде и страхе. Ободренные его видом, все двинулись к нему. Говор возобновился, но с меньшей силой. Он прошел на середину зала, тут же жестикулирующие мужчины и женщины тесной толпой встали вокруг него.

— Он направляется туда! — с облегчением провозгласил Билл Конклин.

— Мы так долго ждем, мы больше не можем ждать выгод в будущем, — резко выкрикнула Мария Юзич.

Картрайт покопался в карманах и вынул ведомость для переклички. Вокруг него, волнуясь, стояли мужчины и женщины самых разных родов занятий: молчаливые и запуганные мексиканские рабочие, держащие при себе свой тощий багаж, пара горожан с суровыми лицами, сварщик, японские рабочие — оптики, девица с накрашенными губами, разорившийся торговец деталями, студент — агроном, представитель от фармацевтов, повар, санитарка, плотник. Все они, обливаясь потом, толкались, старались подойти поближе, слушали его и смотрели на него, не отрываясь.

Эти люди умели производить ценности руками, но не головой. Их способности были отточены годами работы, практики, непосредственного контакта с предметом.

Они умели выращивать растения, заливать фундаменты, чинить текущие трубы, обслуживать машины, шить одежду, готовить еду. С точки зрения системы классификации, все они были неудачниками.

— Надеюсь, что все в сборе, — сдержанно произнес Джерети.

Картрайт посмотрел с молчаливой просьбой, затем поднял руку, прося тишины.

— Прежде чем уйти, я хотел бы сказать вам кое — что. Корабль готов, нашими друзьями все проверено.

Да, это так, — подтвердил капитан Гровс.

Это был крупный негр со строгим выразительным лицом, одетый в комбинезон, перчатки и кожаные сапоги.

Картрайт шумно взмахнул куском измятого металлоройла.

— Вот. Я хотел бы знать, может быть, кто — то колеблется. Кто — нибудь хочет отказаться?

Воцарилась напряженная тишина, но никто не вызвался. Мария Юзич улыбнулась сначала Картрайту, затем своему молодому соседу. Конклин прижал ее к себе.

— Вот за что мы боролись, продолжал Картрайт. — Вот чему мы посвятили наше время и наши деньги. Джой Престон был бы счастлив, если бы был сейчас здесь. Он знал, что когда — нибудь корабль вырвется за пределы космических колоний и регионов, контролируемых Директорией. В глубине своего сердца он верил, что люди будут искать новые границы и свободу. — Он взглянул на часы. — До встречи, и желаю удачи! Вы на хорошем пути. Храните ваши амулеты и доверяйте Гровсу.

Один за другим они собрали свои пожитки и вышли. Произнося ободряющие слова, Картрайт пожал каждому руку. Когда последний из них вышел, все долго молчали, погруженные каждый в свои мысли.

— Я счастлива, что это кончилось, — с облегчением сказала Рита. — Я боялась, что кто — нибудь струсит.

— Неизвестное всегда кажется пугающим, населенным чудовищами. В одной из своих книг Престон описывает таинственные голоса. — Картрайт налил себе чашку кофе. — Но мы ведь тоже к этому причастны. И я задаю себе вопрос, что важнее.

— Я не думала об этом серьезно, — призналась Рита. — Она приглаживала тонкими пальцами черные воло. — сы. — Вы можете изменить Вселенную. Для вас нет ничего невозможного.

— Есть много вещей, невозможных для меня. Я бы попробовал сделать две вещи здесь и там, невзирая на исход. Но кончится тем, что они возьмут меня.

Рита была ошеломлена.

— Как вы можете говорить такое?

— Я реалист, — его голос сделался жестким, почти ожесточенным. — Вы полагаете, им понадобится много времени, чтобы создать Конветет Вызова? Компенсирующие механизмы системы работают на них и против нас. С их точки зрения, я нарушил правила игры, едва только пожелал сыграть. Все, что со мной произойдет, будет по моей собственной вине.

— Знают ли они о существовании корабля?

— Не думаю. — Болезненно морщась, он добавил: — По крайней мере, я на это надеюсь.

— Вы можете продержаться хотя бы до тех пор, пока они не будут в безопасности? Это то, что…

Вдруг она с тревогой прервала себя.

Снаружи доносился шум работающих реакторов. Со скрежетом некоего металлического насекомого на крышу приземлился корабль. Затем послышался глухой стук, голоса. Люк в крыше был открыт. Рита видела, как на лице ее дяди отразились ужас и мимолетное сознание того, что может дальше произойти. Но их сразу сменило обычное выражение мягкости, печали и усталости. Он неуверенно улыбнулся ей.

— Они прибыли, сказал он едва слышно.

Тяжелые военные сапоги гулко простучали по коридору. В зал вошли гвардейцы Директории и стали полукругом. С ними вошел чиновник с бесстрастным лицом, держа в руках портфель.

— Вы Леон Картрайт? — спросил он. — Покажите, пожалуйста, ваши документы. Они при вас?

Картрайт достал из внутреннего кармана пластиковую трубку, вынул из нее пробку и один за другим развернул на столе тонкие металлические листки.

— Свидетельство о рождении. Школьный аттестат. Психоаналитическая характеристика. Сведения о судимости. Нравы согласно уставу. Список бывших мест службы. Последнее место службы и прочее. Держите.

Картрайт снял куртку и засучил рукав рубашки. Служащий быстро пробежал глазами документы и сравнил опознавательное клеймо с глубоко выеденным клеймом на его коже.

— Теперь мы должны проверить ваши отпечатки пальцев и ваш мозговой стандарт. На самом деле, это лишнее. Я знаю, что вы Леон Картрайт. — Он вернул документы. — Меня зовут Шеффер, майор группы ТП Директории. Другие члены ТП здесь. Сегодня утром, в девять с минутами, произошла смена власти.

— Я вижу, — сказал Картрайт, вновь надевая куртку.

Майор потрогал гладкий край листка с правами, согласно уставу.

— Вы не классифицирование не так ли?

— Так.

— Я полагаю, что ваша правовая карточка находится в покровительствующем вам Холме. Так обычно делают?

— Действительно, обычно так делают, — сказал Картрайт, — но я просто не состою на службе ни в одном из Холмов. Как вы могли убедиться, я остался без работы в начале этого года.

Шеффер пожал плечами.

— В таком случае, я думаю, вы продали ее на черном рынке. — Он с сухим щелчком захлопнул свой портфель. — В результате множества скачков избранными оказываются неклассифицированные. Это происходит лишь потому, что их всегда значительно больше, чем классифицированных. Но последние всегда умудряются завладеть правовыми карточками.

Картрайт положил карточку на стол.

— Вот моя.

— Невероятно! — Шеффер был ошеломлен. Он быстро прозондировал мозг Картрайта, затем произнес со смешанным выражением изумления и недоверия: — Вы знали это заранее? Вы знали, что так и будет?

— Да.

— Невозможно. Ведь это только что произошло. Мы прибыли тотчас же. Даже Веррик еще не в курсе. Вы первый, кто узнал это, не считая группы. — Он подошел к Картрайту. — Здесь что — то не так. Как вы узнали это?

— Теленок с двумя головами, — туманно пояснил Картрайт.

Служащий ТП тихо и сосредоточенно продолжал исследовать мозг Картрайта.