— Сергейка!

Но Сережа сделал страшные глаза, бесцеремонно зажал ей рот рукой и зашипел:

— Ч-ш-ш-ш!..

Не обращая внимания на Томкино возмущение столь необычной встречей, он схватил ее за руку и уволок за собой.

— Потом я тебе все расскажу, — шепнул он. — А сейчас пойдем за теми двумя, что прошли впереди. Ты их видела? Только тише, как можно тише! Придержи Вьюна, чтобы не лаял.

— Вот здесь придется подождать, — показал сторож на мостик через узенькую пересохшую речушку. — Шофер обещал сюда подъехать.

Долговязый огляделся и с одобрением хмыкнул. Действительно, место оказалось очень удобное: с одной стороны к шоссе сплошной стеной подступал лес; с другой, открытой стороны, издали виден был всякий, кто приближался сюда.

Они залегли в зарослях, над самой дорогой. Сережа с Томкой и Вьюном тоже замаскировались в сторонке, за кустами. И только тогда мальчик радостно улыбнулся и крепко пожал Томкину руку.

— Томка, так ты приехала?

— Нет, я у себя в Боготоле, — все еще сердито фыркнула Томка. — И снится мне, что все мальчишки из Зубровского лесничества сошли с ума. Один сидит на Яблоневском тракте, как пень, и бубнит какие-то цифры…

— Генка!.. — схватился за голову Сережа. — Ой-ой-ой!..

— Второй заставляет меня ползти через весь лес за какими-то людьми… Я себе все коленки поободрала!

— Так ты же, Томка, ничего не знаешь! Они — эти вот, что там засели, — выкрали из нашего Волчьего Колодца бумаги…

— Бумаги? Из Волчьего Колодца? Какие?

— Я пока не знаю точно какие, но какие-то очень важные. Тот кудлатый старик — это сторож из нашего лагеря…

Сережа наскоро рассказал подруге о событиях последних дней.

— Их надо задержать и узнать, кто они такие! — всполошилась девочка. — Беги скорее в лагерь или в лесничество, а я их одна покараулю.

Сережа нерешительно посмотрел на часы:

— А что, если не успею? Бежать далеко, а через полтора часа за ними придет машина, и тогда они удерут. Ты же одна их не задержишь.

— Но ведь нужно немедленно сообщить! Мне, что ли, сбегать? Погоди, Сергейка, а не может ли Вьюн отнести записку в лесничество?

— Вьюн? Вот это идея! Томка, я всегда знал, что ты хоть и девчонка, но молодчина. Вьюн будет нашим связным.

Сережа достал из кармана карандаш и тетрадь, вырвал страничку и, подумав, написал:

— Толково написал! — похвалила Томка и, завязав записку в уголок своего носового платочка, прикрепила к собачьему ошейнику.

Сережа с силой толкнул Вьюна вперед:

— Домой! Ну! Домой, Вьюнок!

И умный пес пустился бежать, только папоротник за ним зашумел.

Виктор Михайлович уже стал беспокоиться: сигнал на обед, а Сергея и Гены все еще нет.

После обеда вожатый собрался было сам на розыски своих неудачливых разведчиков, как тут вернулся мрачный, расстроенный Геннадий.

— Почему ты опоздал? Где Сережа?

— Откуда я знаю? Он пошел через овраг, а меня послал другой дорогой. Говорит: «Сиди и отсчитывай минуты, пока я не приду», «Отсчитывай»! Хорошо ему, у него ваши часы, а я чуть ли не два часа палочки на земле чертил… Сам, должно быть, давно пообедал, а я голодный… Он всегда смеется надо мной… «Ветряк», говорит… Сам он ветряк!

— Но Сергей еще не вернулся! Куда он мог деваться?

— Откуда я знаю. Может, он в сторожке у деда Захара засел.

— Ну ладно, иди обедать.

Виктору Михайловичу стало не по себе: неужели Сережа способен так скверно подшутить над товарищем, а заодно и над своим вожатым? Правда, он не хотел брать с собой Генку, но все же не верится… А может, и в самом деле забрался в сторожку к деду Захару? Увлекся возней со своим костюмом и обо всем позабыл? Мальчишка ведь!

Виктор Михайлович торопливо направился к сторожке. Вблизи нее, под тенистым кленом, на скамейке читал газету товарищ Орлов.

Виктор Михайлович вбежал на крылечко и дернул за дверную скобку. Дверь оказалась запертой изнутри. Он постучал, прислушался и постучал сильнее. Никто не отозвался. Пожалуй, Сережа действительно здесь: старик давно бы открыл. Вожатый энергично забарабанил кулаком в дверь.

— Эй, кто там есть? Откройте!

— Так и дверь недолго вышибить! — засмеялся, подходя к вожатому, товарищ Орлов. — Крепко, однако, спит ваш старикан — мертвого легче разбудить.

— Да нет, это, верно, парнишка один наш, Сережа, засел в сторожке: все секретничает, к карнавалу готовится.

— Сережа давно ушел и больше не приходил. Там один Захар Иванович отдыхает.

Товарищ Орлов подошел к окошку и заглянул в него:

— Вот, полюбуйтесь, укрылся с головой и спит.

— Ну пусть спит, не будем беспокоить. А я надеялся, что Сережа у него.

Товарищ Орлов, прильнув лицом к мутному стеклу окошка, напряженно к чему-то присматривался. Внезапно он сильно, рывком, нажал на оконную раму. Звякнуло стекло, рама подалась, и товарищ Орлов, к величайшему изумлению вожатого, с ловкостью акробата проскочил внутрь сторожки.

Виктор Михайлович побежал к распахнутому окну и ахнул: товарищ Орлов стоял перед дедовой кроватью с одеялом в руках, а на кровати лежала… большая охапка разного тряпья.

Вожатый, по примеру товарища Орлова, быстро проник в сторожку.

— Что же это? — с недоумением спросил он.

Не отвечая, товарищ Орлов отшвырнул одеяло в сторону и стал внимательно осматривать помещение.

В сторожке было только одно окно. Каким же образом мог уйти старик? Он приподнял половицу над небольшим погребком, в котором прежний сторож лагеря, Карп Данилович, хранил картофель, и выразительно свистнул. Виктор Михайлович тоже заглянул в подполье и под самым фундаментом увидел большое светлое пятно.

— Дыра?

— Вот именно! — С трудом сдерживая бешенство, товарищ Орлов пробормотал по своему адресу несколько крепких и весьма нелестных слов. — Кстати, почему вы разыскиваете Сережу?

— Потому, что он исчез.

— Исчез?

По лагерю зазвучал сигнал тревоги. Через несколько минут вся пионерская дружина выстроилась на линейку.

— Ребята! — Голос Романа Петровича был сдержанно-спокойным, но по тому, как мелко дергалась его щека, было понятно, что он очень встревожен. — Исчез один из наших пионеров — Сережа Дьяченко. Отряд старших немедленно приступит к розыску. Приказываю: соблюдать строжайшую дисциплину и безоговорочно слушаться Виктора Михайловича. Необходимо внимательно осмотреть участок леса вокруг лагеря, особенно овраг, через который пошел Сережа. И не теряйте ни минуты!

К Роману Петровичу быстрыми шагами подошел товарищ Орлов.

— Ваш телефон испорчен. Видимо, поврежден провод, — вполголоса сказал он. — Досадно, что лагерь не имеет автомашины… Дайте мне поскорее лошадь.

— Сережа-а-а!..

«…А-а-а!..»

— Ау-у-у!..

«…У-у-у!..»

Перекатывается по лесу эхо и, ослабев, замирает.

— Конечно, это ты виноват, — придирается к Геннадию Иринка. — Зачем ты бросил его одного в лесу? А еще товарищ, называется!

Бедный Генка беспомощно шевелит губами, мигает белесыми ресницами и с горечью сопит. Разве этой Иринке что-нибудь докажешь? Встревоженный Костя молча вопросительно поглядывает на всех большими испуганными глазами и ни на шаг не отходит от Славки. А помрачневший Славка сосредоточенно и деловито обшаривает каждый куст.