На белой линии разметки оставались кровавые отпечатки автомобильных шин — там, где она ещё не выкрасилась в красный цвет.

— Боже, помоги нам, — выдохнул Алек. Автомобиль накренился и с вызывающим дрожь звуком снова оказался на асфальтовом покрытии. Его немного развернуло, когда правое переднее колесо попало на скользкое сухожилие или кусок жира. Росс продолжал упрямо двигаться вперёд. Его лицо помрачнело, плечи застыли от напряжения, с которым он вёл машину. Эмброуз и Джорджи хихикали теперь вместе.

— Лемминги, — сказал один из них.

— Нет… Кенгуру-камикадзе, — сказал другой.

— Массовое самоубийство: кто быстрее…

— Вы доезжаете до первого дорожного знака, а там лежит дохлый кенгуру. Доезжаете до второго, а там их уже три. Доезжаете до третьего, а там их пятьдесят.

— Кто-то решил повеселиться.

— Может быть, вы заткнётесь? — огрызнулся Алек, хотя он знал, что они скорее всею просто не могли справиться с нервами, Джорджи злобно посмотрела на него.

— Заставь меня, — сказала он.

— Я заставлю, чёрт возьми, если вы не будете следить за собой!

— О, не надо! — попросила Верли. — Пожалуйста, не надо так себя вести. Это не поможет.

— Ещё одно слово, и вы выйдете из машины, — добавил Росс.

— Прекрасно. — Джорджи открыла дверь, прежде чем Эмброуз успел её остановить. К счастью, они двигались очень медленно; Верли вскрикнула, Росс затормозил, и Джорджи внезапно оказалась на дороге. Громко хлопнула дверь. Она начала идти в южном направлении.

— Какого чёрта?.. — сказал Росс.

— Джорджи! — Эмброуз снова открыл дверь и высунулся наружу. — Вернись назад, глупая девчонка!

— Оставьте её, — ухмыльнулся Алек, а Верли сказала:

— Куда она идёт? Она не может ехать в фургоне.

— О боже!

На этот раз голос Эмброуза не звучал снисходительно. Его голос настолько изменился, что, казалось, принадлежал другому человеку. Его пронзительный крик прозвучал так неожиданно, что даже Джорджи обернулась, услышав его.

Эмброуз отпрянул, столкнувшись с Алеком, который пересел ближе к нему.

— О господи! Чтоэто?

— Где? — спросил Алек.

— Там. Там! — Эмброуз показал рукой. Верли слабо вскрикнула. Нагнувшись через Эмброуза, Алек внимательно рассматривал дорогу, пока не увидел то, отчего его сердце на мгновение замерло.

Там были рёбра, и… они были очень большими. Как у коровы или телёнка, но нам была и шерсть… Курчавая, пыльная, чёрная шерсть. Настоящая овечьяшерсть?

Должно быть, это стадо овец. Должно быть…

Мухи метались по салону машины, словно маленькие бомбардировщики.

— Это человек! — выдавил Эмброуз.

— Нет. — Алек не видел рогов, и где же череп? Расколот? Раздавлен? Отброшен в канаву? Он видел только кости и шкуру. Туша не выглядела свежей. — Нет, это… это баран. Это баран.

Чёрный баран?

— Джорджи, вернись в машину! — громко крикнул Эмброуз. Казалось, девушка помедлила. — Джорджи!

— Я хочу ехать в фургоне, — ответила она. Но в её голосе звучала нерешительность, — почти ужас Алек услышал это.

— Иди сюда, чёрт возьми! — крикнул он. — Или ты такая идиотка, что сама хочешь превратиться в такой же гамбургер?

— О, не надо! — простонала Верли. Двигатель машины взревел.

В ту же секунду Джорджи снова оказалась на заднем сиденье седана, съёжившись, словно испуганный ребёнок.

— Всё в порядке, — сказал Ноэл. — Они снова двигаются вперёд.

Вглядевшись в зеркало заднего вида, Питер увидел, что его отец был прав. Седан Гарвудов медленно тащился за «фордом» Дел, постепенно преодолевая свободное пространство, образовавшееся между ними. Поскольку ветровое стекло седана было тонированным, Питер не особенно хорошо видел выражение лица Росса. Но ему удалось заметить, что Верли закрывала рукой рот.

Это совершенно точно нельзя было назвать хорошим знаком. Или Верли просто считала запах настолько невыносимым? Самому Питеру он тоже не слишком нравился, хотя этот запах и отличался от той вони, которую он ожидал почувствовать. Больше похоже на нечистоты. И запах не стоял в воздухе. Он накатывал на них волнами.

— Что случилось? — спросил он. — Почему Джорджи вышла из машины?

— Я не знаю, — ответил Ноэл.

Луиз сказала:

— Может быть, она захотела в туалет.

— Я хочу в туалет, — захныкала Роузи.

— Уже скоро, дорогая. — В голосе Линды звучало беспокойство. Растерянность. — Мы скоро остановимся.

Дел выругалась. Она ругалась почти безостановочно в течение последних десяти минут, хотя её проклятия не принадлежали к тем выражениям, на которые Линда могла бы обратить внимание. «Господь наш всемогущий Иисус Христос», — повторяла Дел, или «Во имя Господа нашего Иисуса и Его ангелов». Питеру ни разу за всю свою жизнь не доводилось слышать таких ругательств.

Дел ругалась, потому что вести машину с каждым метром становилось всё труднее и труднее. Старый многоместный автомобиль практически скользил в лужах крови. Колёса прокручивались, когда под них попадали куски плоти. Шины с трудом находили сцепление со скользкой поверхностью дороги, которую в основном покрывали, насколько мог судить Питер, мелкие влажные кости, куски мяса и костный мозг. Питер был уверен, что он слышит хруст костей под колёсами машины. Он почувствовал тошноту.

Монгрел скулил, настойчиво и жутко. Он плотно прижал уши к голове. Мухи кружились в воздухе, словно чёрные снежинки, поднятые вверх сильным ветром.

— Не смотри туда, — сказала Линда — Питер? Не смотри на это.

— Это невероятно. — Голос Ноэла звучал приглушённо. — Их становится всё больше и больше…

— Это работа дьявола, — безжизненным голосом объявила Дел — Или Семи Ангелов.

— Что? — спросил Ноэл.

— Знаете, так написано в Книге Апокалипсиса. «Первый Ангел вострубил, и сделались град и огонь, смешанные с кровью, и пали на землю».Всё это выглядит так, словно падало с неба.

— Не считая того, что это упало только на дорогу, — заметил Питер. — Если бы всё это падало с неба, то оно и лежало бы повсюду.

— Тише, Питер. — Его мать прижала палец к губам, когда машина снова увязла в каких-то внутренностях. Колёса беспомощно крутились. Тонкая струйка красной жидкости ударила в окно Линды, и она с криком отпрянула. Дел что-то проворчала себе под нос и резко дёрнула рычаг переключения передач. Машина дала задний ход и снова неожиданно прыгнула вперёд.

— Мы должны съехать с этой дороги, — сказала она. — Мы не можем на ней оставаться.

— Ты права. — Голос Линды охрип. — На это, на это нельзя смотреть. Нельзя.

— Не только из-за этого. Здесь невозможно проехать, чёрт возьми. — Дел нажала на педаль тормоза и просигналила. Затем она начала медленно крутить рулевое колесо в левую сторону.

— Что ты делаешь? — спросил Ноэл.

— А как тебе кажется?

— Мы не можем оставаться на этой дороге, Ноэл, — резко сказала Линда, и Питер украдкой посмотрел назад. Машина Гарвудов снова остановилась. Посмотрев на Луиз, он встретился с ней взглядом. Луиз скривилась. Она сидела, обхватив себя руками, словно ей было холодно.

— Та просёлочная дорога была чистой, — продолжила Дел. — Она мне знакома. Дорога идёт через ручей и заканчивается у какого-то поселения — кажется, Балаклава. Или Хиллстон, не важно. Мы поедем по этой дороге.

— Но как насчёт…

— Мы скажем остальным, — заверила Дел Ноэла, перебив его. Машина подскакивала, словно резиновый мяч, когда Дел выполняла полный разворот на неровной поверхности. Роузи завизжала, а Питер вскрикнул. Линда ударилась головой в потолок.

— Простите, — сказала Дел.

Она затормозила лишь тогда, когда они покинули дорогу, но мотор продолжал работать. Теперь Питер хорошо видел седан Гарвудов, который находился прямо перед ними и ехал навстречу, буксуя на окровавленных кусках шкур животных. Ноэл опустил окно.

Все тяжело дышали и стонали.

— Куда вы едете? — откашлявшись, крикнул Алек из другой машины. Его губы скривились от болезненного отвращения. Верли до сих пор прижимала руку ко рту. Она не открыла своего окна.