Рид сразу же поднял глаза.

— Твоя комната напротив моей. Хилари приготовила ее для тебя.

Ник кивнул и направился к двери.

— Ник.

— Что?

— По поводу акций этой Фокс.

Ник обернулся.

— Что по поводу этих акций?

— Они принадлежат нашей семье, — без обиняков проговорил Рид. — Прекрати, черт возьми, играть со мной в свои дурацкие игры. Говори прямо. Ты собираешься получить наши акции назад?

— Да, — ответил Ник, берясь за ручку двери. — Я получу их назад. — Он вышел в холл и прикрыл за собой дверь.

На верху лестницы не раздалось ни звука, но что-то заставило его поднять глаза. Там стояла Хилари. Ее волосы блестящей массой темного пламени спадали на плечи. Изумрудные глаза сверкали, а ткань халата не скрывала очертаний гибкого тела. Он прекрасно помнил это тело. Безукоризненно вылепленная алебастровая статуя, в которую он так и не смог вдохнуть жизнь.

— Я не позволю тебе расстраивать Рида.

— У меня есть для тебя новости, Хилари. Мой отец сам может позаботиться о себе. Будь осторожна, иначе очень скоро он продемонстрирует тебе, с каким успехом умеет это делать.

Хилари спустилась вниз на одну ступеньку. Шелковый пеньюар скользил по ее коленям.

— Что за игру ты ведешь, Ник? Зачем ты приехал? Почему ты привез сюда эту женщину?

— Вряд ли ты надеешься, что я отвечу на твои вопросы, правда?

Он направился к входной двери.

— Куда ты идешь?

— Ищу теплое место, где можно провести ночь. — Он вышел на холодный ночной воздух.

До коттеджа Филы было десять минут ходьбы.

Громкий стук в дверь пробудил Шиладельфию от удивительно крепкого сна. Еe охватил страх. Она села в постели, постепенно привыкая к несколько потрепанной обстановке своей новой спальни. В дверь снова постучали, резко и требовательно. Фила автоматически спустила ноги с кровати и потянулась за пурпурным велюровым халатом. Она уже приближалась к двери спальни, когда вспомнила о пистолете.

Пистолет. «Вот для чего он нужен», — пронеслось у нее в голове. Она бросилась назад к тумбочке возле кровати и выдвинула ящик. Долго пыталась нащупать пистолет в темноте, и наконец ее пальцы неловко сомкнулись вокруг оружия.

В дверь опять постучали, но на этот раз стук сопровождался знакомым мужским голосом:

— Фила. Это Ник. Открой дверь.

На Филу нахлынуло облегчение. Она бросила пистолет обратно в ящик и повернулась. По пути к входной двери женщина сделала несколько глубоких вдохов. К тому моменту, когда она открыла дверь, ее пульс практически вернулся к нормальному ритму.

— Что ты здесь делаешь? — набросилась она на Ника. В сумерках он показался ей еще больше, чем раньше.

— Ты не возражаешь, если я войду? — нетерпеливо спросил он, уже наполовину находясь в проходе.

— Можешь войти, но что тебе нужно? — Она сделала шаг назад и щелкнула выключателем. — Бога ради, Ник, сейчас почти час ночи.

— Я знаю, сколько сейчас времени. У меня часы стоимостью две тысячи долларов, и они показывают время с абсолютной точностью. — Мужчина прошел мимо нее в убогую, но уютную гостиную с провисшей мебелью и простым деревянным полом. Затем направился прямо в кухню и принялся методично открывать и закрывать дверцы шкафчиков.

— Правда? Кто тебе подарил эти часы?

— Мой отец. В день, когда я принял на себя управление «Каслтон и Лайтфут». Я был уверен, что он попросит часы назад вместе с остальными знаками отличия, когда я уходил, но он не сделал этого. Вероятно, просто забыл.

Фила поспешила вслед за ним.

— Ник, что происходит?

— Вопросы. Все задают мне вопросы. У тебя что, ничего нет выпить?

— Ты имеешь в виду виски или бурбон? Нет. Ты не забыл, что я только сегодня утром приехала в город? Я успела купить кое-какие продукты для завтрака, вот и все. Ник, что ты здесь делаешь посреди ночи?

Он повернулся и облокотился на побитый кафельный рабочий стол, сложив руки на груди.

— Ищу место, где мог бы провести ночь.

На несколько секунд это лишило ее дара речи.

— Я считала, что ты собираешься заночевать в Таре-Уэст.

— Я передумал.

— Почему?

— Скажем так: я имел неприятную беседу с моим отцом и, когда она закончилась, почувствовал, что исчерпал оказанный мне добрый прием.

— Уже?

— У меня это быстро получается, когда я стараюсь. Ты уверена, что у тебя нечего выпить?

Фила вздохнула.

— Теплое молоко.

— Что? — У него был изумленный вид.

— Ты слышал. Я могу подогреть тебе молока.

— Звучит отвратно.

— Ну, тогда есть чай.

— Я не пью чай.

Фила начала выходить из себя.

— Простите, сэр, но это все, что у меня здесь есть. Если бы я знала, что вы собираетесь заглянуть ко мне ночью, я бы купила немного бренди, чтобы вас успокоить, сэр.

— Я уже выпил достаточно бренди. Я как раз пил бренди во время разговора с отцом, когда решил, что мне нужно переночевать в другом месте.

— Что привело тебя к такому заключению?

— Мы поспорили. Этого можно было ожидать, и я должен признать, что мы оба очень пытались избежать этой темы. Мы начали разговор с хорошими намерениями. Если быть до конца откровенным, то это я не выдержал первым.

— О чем вы спорили? — осторожно спросила Фила.

— О некоторых вещах.

— О Хилари, например?

Ник прищурил глаза за стеклами очков.

— Почему ты так решила?

Женщина скрестила руки на груди, засунув ладони в рукава халата. Она почувствовала, что ноги ее замерзают.

— Я знаю, что она твоя бывшая жена, Ник.

— А ты быстро получаешь информацию.

— Именно за этим я и приехала, ты не забыл?

— Кто рассказал тебе про меня и Хилари?

— Вики.

— А-а, ну конечно. — Ник кивнул, как будто подтверждая что-то самому себе. — Я был уверен, что не Элеанор. Она надежно хранит семейные тайны.

— Должно быть, и ты тоже, иначе сам бы рассказал мне об этом.

Казалось, это его удивило.

— С чего бы мне тебе об этом рассказывать? Это абсолютно не важно ни в каком отношении.

— Женщины несколько иначе смотрят на такие вещи.

— Только женщина, которая подумывает о серьезных отношениях со мной, посмотрела бы на это иначе. Ты подумываешь о серьезных отношениях со мной, Фила?

Она покраснела, но не сдалась.

— Должно быть, это несколько неловко для тебя, — с сомнением начала она. — Я имею в виду то, что Хилари — твоя бывшая жена и все такое.

— Да уж, конечно. Неловко. Давай внесем ясность. Мы с отцом действительно говорили о Хилари, но наше основное расхождение в этом вопросе не имеет никакого отношения к мужскому соперничеству. Отец может иметь ее сколько хочет, однако, как я понимаю, его постель так же холодна, как была моя, когда она была замужем за мной.

— Она красивая женщина.

— Да, это сразу бросается в глаза, не правда ли? Но она еще и самая холодная сука по эту сторону Северного полюса. Но какого черта. Может быть, в этом была не только ее вина, но и моя. Бог свидетель, я не Казанова.

— Ник…

— Может, у тебя в холодильнике есть какая-нибудь выпивка? — Он открыл дверь и принялся осматривать полки. В свете лампочки из холодильника его лицо выглядело суровым. Через минуту он тихо выругался и, прекращая поиски, неохотно захлопнул дверцу.

— Я тебе сказала, что нет ничего, кроме молока. Как ты с ней познакомился?

— С кем? С Хилари? — Ник снова облокотился на рабочий стол. — Нас познакомила Элеанор. Хилари — дочь каких-то старых друзей семьи Элеанор. Их дружба уходит корнями далеко в прошлое.

— Те, которые приплыли на корабле, да? По-моему, жуткое количество представителей высших классов с Восточного побережья считают, что их предки прибыли на «Мэйфлауэр». Похоже, это был довольно переполненный корабль.

«Так вот как это произошло, — думала Фила, — Хилари была еще одной невестой, выбранной Элеанор».

— Только избавь меня от лекции о вырождении высших классов, ладно? У меня сегодня для этого нет настроения.