— Вы идете на лед? — спросила она у медведицы.

— Пока нет, — ответила та. — Нужно дождаться, пока мои малыши достаточно окрепнут.

Каллик посмотрела на медвежат. На ее взгляд, они и так были достаточно сильными, толстыми и здоровыми, совершенно непохожими на изможденных худых медвежат, которых она видела на берегах Великого медвежьего озера. У этих медвежат была заботливая мама, и Каллик не сомневалась, что они очень скоро доберутся до льда.

Она снова с тоской посмотрела на горизонт. Зов льда был неодолим: она слышала тихий шепот ледяных духов и еле слышный звон кристаллов, медленно растущих в толще холодной воды. Ей казалось, будто лед стал еще ближе — только протяни морду и дотронешься. Лапы сами собой понесли Каллик к морю, ледяная вода обожгла ее. С нарастающим восторгом она зашла подальше на глубину. Но затем резко остановилась, почувствовав сильную лапу у себя на спине.

— Потерпи, маленькая, — ласково сказала мама-медведица. — Лед скоро вернется. Ждать осталось недолго.

Шепот духов стих, и Каллик вновь услышала крики морских птиц и свист ветра. Моргнув, она словно прозрела и увидела, какая большая полоса воды отделяет ее от вожделенного льда.

Каллик освободилась от чар. Оказывается, она была уже в нескольких медведях от берега, и волны плескались у нее под животом. Мама-медведица стояла рядом и встревоженно смотрела на нее.

— Простите, — сипло пробормотала Каллик, поворачиваясь к берегу. — Вы правы. Я подожду. — Выйдя из воды, она отряхнулась и с благодарностью кивнула старшей медведице. — Спасибо.

— Не за что, маленькая, — ласково ответила та. — Может быть, встретимся на льду!

— Надеюсь, мы непременно встретимся! — кивнула Каллик.

Подозвав к себе малышей, медведица снова пошла вдоль берега. Медвежата в последний раз с любопытством посмотрели на Каллик и потрусили следом за мамой, их короткие хвостики весело подскакивали, когда малыши перепрыгивали через камни. Каллик повернулась к Лусе и Уджураку, с тревогой наблюдавшими за ней из-за куста.

— Ты в порядке? — крикнула Луса.

— Все замечательно! — крикнула Каллик.

Ей была приятна их забота, но в глубине души она понимала, что зов льда сильнее ее любви к друзьям. Впервые в жизни Каллик поняла, что когда лед подойдет к берегу, она без сожаления расстанется со своими спутниками.

«Нам с ними больше не по пути, — подумала она про себя. — Скоро я уйду туда, куда они не смогут последовать за мной».

Луса, Каллик и Уджурак снова побрели к холмам. Луса старалась держаться поближе к Каллик, она все еще не могла прийти в себя от страха. В какой-то момент медведица подумала, что лучшая подруга сейчас навсегда покинет ее и уплывет к сверкающей полосе льда, видневшейся на горизонте. Но Каллик все-таки вернулась, и Луса до сих пор не верила своему счастью.

«Но ведь она все равно уйдет, когда лед подступит к берегу», — вздохнул тихий голос у нее в голове.

Луса отогнала эту мысль. Когда придет время, она найдет в себе силы расстаться с Каллик, но зачем думать об этом сейчас? Некоторое время медведи молча брели вдоль берега. Уджурак подбежал к воде, чтобы обнюхать выброшенный кусок дерева, но тут же отскочил назад, спасаясь от набегающей волны.

— Ой, я промок! — взвизгнул он, бросаясь к друзьям и отряхиваясь на бегу.

Каллик ткнула его носом в плечо.

— Теперь ты знаешь, как это здорово — помочить лапы в океане!

Уджурак недовольно сморщил нос.

— Мне это совсем не понравилось. И вода ни капельки не вкусная, — добавил он, слизывая капли с морды.

— Зачем же ее пить, снежная голова? — фыркнула Каллик.

Отвернувшись от моря, друзья побрели к холмам, а когда галечный берег уступил место траве и кустарникам, они остановились полакомиться ягодами. Набрав в пасть сочной сладости, Луса вдруг испуганно задрала голову, прислушиваясь. С гребня холмов донесся оглушительный грохот и дробное клацанье.

— Что это? — тявкнула Каллик.

— Давайте посмотрим! — воскликнул Уджурак, бросаясь вверх по склону. — Вот это да! — охнул он, когда медведицы поравнялись с ним.

Луса посмотрела вниз. Широкая река северных оленей текла по дну долины, животные жались так близко друг к другу, что земли не было видно. Доносилось громкое клацанье, и Луса сразу заметила, что сейчас эти неторопливые и ленивые животные бегут гораздо быстрее, чем накануне.

— Куда это они направляются? — спросила Каллик, непонимающе поводя головой из стороны в сторону. — Я не вижу, чтобы кто-то гнался за ними.

Луса поежилась. Ей стало не по себе при мысли об опасности, которая могла так встревожить это огромное стадо оленей. Может быть, их гнала вперед жажда путешествий, сжигавшая Уджурака, или могучая сила, гнавшая Каллик на лед?

— Токло расстроится, — сказала она вслух. — Он так хотел на них поохотиться!

Внезапно она заметила берлогу плосколицых на противоположной стороне долины. Берлога была сделана из толстых стволов деревьев и настолько сливалась с лесом, что ее было не так-то просто разглядеть. У Лусы тревожно забилось сердце. Она пихнула Каллик носом и прошептала:

— Смотри!

Каллик изумленно вытаращила глаза.

— Да это же берлога плосколицых! Но здесь их не должно быть!

Присмотревшись получше, Луса увидела шкуры плосколицых, развешенные на длинной ветке возле стены берлоги, и жидкий дымок, вырывавшийся из похожей на пень круглой штуковины, торчавшей на крыше.

— Тут что-то странное… — пробормотала она.

Принюхавшись, Луса поняла, что ее беспокоило. Вокруг берлоги не пахло Черными тропами или удушливым ароматом цветов, которые плосколицые обожают выращивать у себя в садах. Эта берлога была незаметна не только потому, что ее сложили из стволов, но и потому, что от нее совсем не пахло плосколицыми.

— Может быть, эти плосколицые не опасны? — с надеждой в голосе предположил Уджурак.

— Разве плосколицые могут быть не опасны? — фыркнула Каллик.

Внезапно дверь берлоги широко распахнулась, и из нее выбежал плосколицый малыш. Он указывал лапой на стадо оленей и что-то громко кричал тоненьким голоском. На его крики из берлоги вышла старая плосколицая самка, за ней показался и самец. На всех троих были косматые серобурые шкуры, как у оленей, а на голове малыша красовалась еще и яркая маленькая шкурка.

Плосколицая самка подозвала к себе детеныша, и все трое стали смотреть на проходившее мимо стало. Спрятавшись в густой траве, Луса, Уджурак и Каллик настороженно наблюдали за этой троицей.

— Они нас не видят, — прошептала Каллик. — Может, пойдем дальше?

— Я не вижу у них огненных палок, — начала было Луса, но не договорила, потому что заметила знакомую фигуру, лежавшую в тени скалы неподалеку от берлоги плосколицых. Токло!

Уджурак тоже заметил его.

— Там Токло! — обрадовался он. — Давайте подползем и напугаем его!

— Только не на глазах у плосколицых, шерстяная голова! — резко бросила Луса.

Сначала она подумала, что Токло спит, но потом заметила, что уши его настороженно стоят торчком. Он наблюдал за оленями, готовый в любой момент броситься на добычу. Но прежде чем Токло успел сорваться с места, Луса заметила, как плосколицый детеныш отбежал от матери и помчался к скале, за которой прятался гризли. Токло был так поглощен оленями, что ничего не заметил!

— Смотри, Уджурак! — вскричала Луса, и сердце ее испуганно заколотилось. Она помнила тот случай, когда отчаявшийся от голода Токло едва не напал на детеныша плосколицых. Что он сделает сейчас, если малыш ему помешает?

— Нужно что-то сделать! — залепетала она. — Уджурак…

Луса обернулась к другу, но увидела лишь молодого оленя, несущегося по склону навстречу стаду. Ноги оленя-Уджурака весело цокали по камням. На голове прямо на бегу отрастали рога.

— О, нет! — простонала Луса, разрываясь между страхом и раздражением. — Он опять это сделал!

Снова повернувшись в сторону долины, она увидела, что плосколицый малыш уже подбежал к Токло. Молодой гризли с изумлением уставился на детеныша, а потом вытянул к нему морду. Неужели он хочет прыгнуть на него? Луса и Каллик были слишком далеко, чтобы вмешаться. Луса глубоко впилась когтями в землю при мысли о том, как могучие челюсти Токло сомкнутся на лапе малыша… Однако ничего этого не произошло. Гризли лишь с любопытством обнюхивал серую шерсть плосколицего детеныша, а тот с интересом смотрел на медведя.