– …сжечь всё, что нам кажется подозрительным, и вернуться на базу.

– Неплохая система! – воскликнул Рик.

– Будь у нас другая, мы не назывались бы Поджигателями.

Рик минутку подумал, о чём бы ещё расспросить братьев, и решил узнать, сколько же их всего.

– Нас всего двое, мальчик! Разве не видишь?

– Сколько вас всех? Всех Поджигателей.

– О, хороший вопрос. Ну что ж, посчитаем… Нас двое, главарь, старый Поджигус, потом ещё наш кассир, Эко, двое новых китайцев, водитель Войнича… Всего, я сказал бы, не больше дюжины.

– И все мужчины?

– Шутишь? – удивился кудрявый. – Ясно, что все мужчины. Какой же это был бы эксклюзивный клуб, окажись в нём женщины.

– Нельзя было бы даже курить на собрании, – добавил белокурый. – Ты представляешь себе клуб любителей сигар, где нельзя было бы курить?

– И потом, я напомню тебе, – продолжал кудрявый, – что наша работа – уничтожать всё лишнее. А будь там женщины… Я хочу сказать, ведь всем известно, что женщины и лишнее – синонимы.

– Двенадцать человек разной национальности, женоненавистники, и живут в Лондоне… – подытожил Рик. – Что ещё мне нужно знать?

– Ничего! Больше нечего знать. А то, что мы делаем, это… равносильно наведению чистоты и порядка.

– Да. И мы очень старательно это делаем.

– Нечто вроде «очистительного огня», – добавил белокурый.

– Очистительный огонь! – воскликнул кудрявый. – Где же я это уже слышал?

– Это трудно, брат. Очень трудно догадаться.

– Даниэль Дефо! Чума в Лондоне.

– Теплее, теплее…

– Китс. Падение Гипериона.

– Единица тебе!

Сидя над ямой, Рик с испугом смотрел на этих людей, мужчин, которые соревновались в эрудиции. Рик осмотрелся и взглянул на круглое здание, где оставил Аниту с Зефиром у открытой двери. Рику хотелось закончить допрос и как можно скорее вернуться туда, но Последняя не давала ему покоя. Злая и сердитая, она ходила вокруг западни, словно это она сидела в клетке. Вдруг она остановилась. Подобрала с земли один из зонтов, которые выронили поджигатели, и бросила его мальчику.

Рик открыл зонт. И братья в яме замерли в напряжении.

– Может, не стоит его открывать, – сказал кудрявый.

– А почему? – удивился Рик. – Ведь дождь идёт.

– Но это гроза. А когда гремит гром, сверкают молнии.

Рик внимательно осмотрел зонт: довольно тяжёлый, хотя вроде бы из алюминия. Рукоятка плотная, а сразу же под крючком, на который нужно нажать, чтобы зонт открылся, оказались какие-то небольшие кнопочки.

– Для простого зонта он кажется довольно сложным…

– На самом деле он не стоит и половины того, что за него заплачено, – поспешил уточнить кудрявый. – Это самый обыкновенный зонт отличной фирмы, но…

Рик направил зонт в яму и вдруг спросил:

– А что будет, если нажму вот эту кнопку, а?

– НЕТ! СТОЙ! – завопили сразу оба Поджигателя. – НИЧЕГО НЕ НАЖИМАЙ!

Рик направил зонт в небо:

– Я, кажется, понял, что это самый обыкновенный зонт…

Белокурый вздохнул:

– Если повернёшь ручку и потянешь, он превратится в небольшой огнемёт, – сказал кудрявый.

– Интересно… – проговорил Рик.

– И ничего страшного. Всего на пару метров полыхнёт, – добавил белокурый.

– А если нажму на эту кнопку?

– Привлечёшь молнии, – они вспыхнут и будут полыхать вокруг, сколько тебе угодно, – смирившись, признался кудрявый.

Небо раскалывали мрачные раскаты удалявшегося грома, и дождь как будто затихал. Рик, взглянув на Последнюю, заметил вдруг на её лице странное напряжение. И это ему нисколько не понравилось. Женщина опустилась на траву рядом с Риком, посмотрела на зонт, в яму, на небо в тучах и, наклонившись к Рику, шепнула ему на ухо только одно слово.

– Как это она могла уйти? – взорвался Рик. – А дверь?

Не ожидая ответа, он бросился к двери из слоновой кости.

Промокшие до мозга костей, братья Ножницы стояли в яме и ожидали, что же будет дальше. Но ничего не происходило, и потому им не оставалось ничего другого, как смириться и опуститься в грязь.

– Может догадаются принести нам хоть что-нибудь поесть… – с тоской произнёс кудрявый.

– В Нью-Йорк нам надо было ехать, – вздохнул белокурый. – Красивые машины, роскошные гостиницы. Отличные рестораны. Не сюда. В Нью-Йорк!

Томмазо сидел в домике Нестора и смотрел в парк, на силуэт виллы «Арго», темневший на фоне деревьев. Справа от него высокий утёс круто обрывался в море.

Мальчик с трудом различал вырубленные в камне ступеньки, ведущие на берег, и тут же вспомнил один из первых эпизодов в книгах Улисса Мура. Дух захватывало от рассказа о том, как Джейсон едва не сорвался с лестницы.

– Почему улыбаешься? – спросил Нестор, громыхнув кастрюлей на конфорке.

– Странно как-то сидеть здесь.

– Поговорил по телефону?

Томмазо звонил по старому пластмассовому телефону домой, в Венецию, и сообщил, что с ним всё в порядке. Очень трудный получился разговор, он не мог и слова вставить, потому, что всё время без умолку говорила его мама. Томмазо пообещал ей, что очень скоро вернётся и всё объяснит, а мама в слезах поклялась, что не будет ругать его.

Его родители думали, будто он убежал вместе Анитой.

Именно это и заставило его улыбаться.

– Фирменное блюдо! – объявил Нестор, выкладывая на тарелку переваренный рис с овощами.

Томмазо помешал ложкой что-то похожее на кашу:

– А про это в книгах ничего не написано.

– Иногда стоит опустить некоторые детали, – признался садовник. – Так или иначе, если и ты считаешь, что Улисс Мур не умеет готовить, можешь поголодать.

Томмазо не возражал. Бриоши из кондитерской «Лакомка» немного успокоили его аппетит. Он посмотрел на светящиеся окна кухни в доме Кавенантов, где Джулия ужинала со своими родителями, и перевёл взгляд на Нестора.

– Они и в самом деле ничего не подозревают? – он имел в виду родителей Джулии, и Нестор это прекрасно понял.

– А что они должны подозревать?

– Что их дети путешествуют во времени.

– Они не путешествуют во времени. Просто путешествуют.

– Да, но делают это с помощью Дверей времени, – возразил Томмазо.

– Всё равно лучше, чем сидеть все каникулы где-нибудь в деревне.

Томмазо опять помешал ложкой в тарелке:

– А вы никогда не задумывались, как же всё-таки они работают?

– Тысячу раз задумывался. Практически каждый день ломаю над этим голову.

– И не находите ответа?

– Мы решили, что в нём нет надобности. – Нестор отломил кусок твёрдого, как камень, хлеба, и попытался откусить. – От того, знаешь ты или нет, почему идёт дождь, ведь ничего не меняется: дождь всё равно идёт.

Несколько минут Нестор ел хлеб, рис и разваренные донельзя овощи и наконец снова заговорил:

– Факт тот, что двери существуют. Открываешь дверь и переступаешь порог, потому что эти существуют. И это не какое-то промышленное изделие. И не артефакт, созданный во времена какой-то неизвестной и давно исчезнувшей цивилизации. Это просто двери. Самые обыкновенные. Откуда они взялись? Что собой представляют? Думаю, что для ответа на эти вопросы нужно прежде понять самого себя – узнать, кто ты такой и что делаешь в этом мире.

– Это похоже на какой-то философский диспут… Жуткий! – ответил Томмазо, отодвигая тарелку.

– Жуткий, говоришь? А между тем это как раз тот случай, когда кому-нибудь из вас, сегодняшних ребят, стоило бы иногда задумываться и над некоторыми «философскими вопросами».

– Я имел в виду рис, – уточнил Томмазо. – Извини, конечно, но я в самом деле не могу это есть.

Нестор пожал плечами, взял тарелку и переложил её содержимое в свою.

– Это дело привычки, – пояснил он.