– Мне было бы очень любопытно посмотреть на вашу работу, – призналась я. – Если, конечно, сцена допроса не будет слишком жестокой.

– Ну что вы, я мягок и вкрадчив, как пантера перед прыжком. К тому же не думаю, чтобы это затянулось. Преступление-то пустяковое. Некая старушка служила экономкой у одной обеспеченной семейной пары, а потом взяла да и утащила у супруги дорогое колье. Знаете, старушки обыкновенно чувствительны и склонны к раскаянию, так что колье быстренько отыщется.

– Эта не такая, – покачала я головой. – Вы бы слышали, как она кричала. Утверждала, что невиновна.

– Да бросьте вы, Кэролайн. Невиновных людей не бывает. Все мы в чем-то виновны, даже если нас обвиняют совсем в другом.

С такой позицией сложно было спорить, поэтому я пересела в уголок, где не смогла бы никому помешать, и принялась пить кофе, который принес мне сержант.

Через несколько минут к Соммерсу привели старушку. Никакой податливости и смирения в ее взгляде я не прочитала.

– Мистер детектив! – гордо заявила она с порога. – Я ни в чем сознаваться не буду. Я ничего не брала.

– Хорошо-хорошо, – мягко улыбнулся ей Соммерс. – Садитесь напротив, мы с вами потолкуем.

– И вы здесь? – удивилась старушка, заприметив меня. – Неужто и вас в чем-то обвиняют?

– Не волнуйтесь, ее ни в чем не обвиняют, – кивнул в мою сторону Соммерс. – Это писательница, мисс Кэролайн Камп. Пришла в участок, чтобы поднабраться опыта в нашем деле. Мисс Камп пишет детективы.

– Напишите про меня, мисс Камп, – попросила старушка. – Напишите роман о том, как сажают невиновных людей.

– Пока я хочу посадить вас только на этот стул, – перебил ее Соммерс и указал на стул, где еще несколько минут назад сидела я. – Кстати, как вас зовут? Меня – Мэтью Соммерс.

– Дженевра Пейн, – ответила старушка, заняв предложенное ей место. – Мисс Дженевра Пейн.

– Отлично, мисс Пейн. Или лучше называть вас Дженеврой?

Старушка едва заметно кивнула.

– А имя у вас редкое, Дженевра. Ну что, может, расскажете мне, как женщина с таким редким и красивым именем попала в подобную переделку?

Старушка принялась рассказывать, да так искренне, что я, признаюсь, совершенно неопытная в подобных вопросах, сразу же ей поверила. Она служила в – на всякий случай не буду приводить имен – семье N.

Так вот, на семью N старушка работала верой и правдой пять лет. Из этих пяти четыре года были самыми спокойными и безмятежными в ее жизни. Хозяева были довольны своей работницей, а работница – своими хозяевами, что, как вы и сами знаете, случается довольно редко. Однако через три года произошло то, что изменило не только жизнь семьи N, но и отразилось на привычной работе Дженевры Пейн: миссис N умерла, оставив мистера N и свою маленькую дочь на попечении домработницы. Мистер N горевал, по моим меркам, недолго: через полтора года он женился на миссис M, которую маленькая мисс N сразу же невзлюбила. Девочка все еще тосковала по матери и считала женитьбу отца предательством. Вскоре оказалось, что нелюбовь девочки взаимна: мачеха не стремилась сближаться с девочкой и начала устанавливать в доме свои порядки. Вот здесь-то пришлось несладко мисс Дженевре Пейн, которая делала все так, как привыкла делать во времена ныне покойной миссис N.

Станете ли вы сомневаться в том, что миссис M это пришлось не по душе? Вскоре миссис M начала намекать своему супругу на то, что от услуг мисс Пейн можно было бы отказаться. Однако мистер N с негодованием отверг предложение жены и отказался увольнять хорошую работницу, которая верой и правдой служила его семье столько лет. Миссис M вроде бы успокоилась и смирилась с тем, что Дженевра останется в доме.

Но старушка торжествовала победу слишком рано. Одним прекрасным утром обнаружилась пропажа колье, которое девочке, маленькой мисс N, подарила когда-то покойная мать. Весь дом был поднят на ноги, и поиски колье все-таки увенчались успехом. Где бы вы думали нашли эту дорогую безделицу? Разумеется, в сумочке мисс Дженевры Пейн. Возмущенная до глубины души миссис M потребовала, чтобы воровкой немедленно занялась полиция.

– А я-то думал, что колье исчезло, – мрачно сообщил Соммерс, дослушав старушку. – Что ж, не буду скрывать, Дженевра, вы оказались в скверном положении. Колье найдено в вашей сумочке, свидетелей – полная скамья. Единственное, что я мог бы вам предложить, – это чистосердечное признание. Если вы подпишете его, срок удастся скостить. К тому же, узнав о том, что вы раскаиваетесь в содеянном, ваши хозяева, быть может, сменят гнев на милость и не станут доводить дело до суда.

Я не верила своим ушам. Мистер Соммерс принуждал сознаться в преступлении ни в чем не повинную женщину. К тому моменту я уже так уверилась в невиновности Дженевры, как если бы сама была участницей вышеупомянутых событий. У меня не возникало даже сомнений в том, что колье подложила ей коварная миссис M, которая желала во что бы то ни стало избавиться от неугодной домработницы, напоминавшей ей о покойной жене мистера N. Может, мне стоило промолчать и не лезть не в свое дело, однако неугомонный дух, сидевший внутри меня и взывавший к справедливости, настаивал, чтобы я хотя бы попыталась помочь старушке.

– Послушайте, Мэтью, – пискнула я из своего уголка. – Вы ведь еще не допросили ни ее хозяйку, ни хозяина. Вдруг они скажут что-нибудь такое, что подтвердит невиновность мисс Пейн?

Мэтью Соммерс, вопреки моим ожиданиям – а я ожидала бурю гнева в свой адрес, ведь я нагло вторглась в допрос, – расхохотался.

– Кэролайн, вы действительно считаете, что хозяин Дженевры поверит своей служанке больше, чем жене? Я вас умоляю! Не будьте такой наивной. Если эти люди не снимут обвинения, шансы нашей Дженевры невелики…

– Я ни за что не признаюсь в том, чего не совершала! – вспыхнула Дженевра. – Пускай меня сажают в тюрьму, но я сяду туда с чистой совестью. А вам, мисс Камп, спасибо. Вы, видно, одна мне верите. Если, конечно, не считать маленькую мисс. Она всегда относилась ко мне тепло, а когда у меня нашли это проклятое колье, рыдала в три ручья и умоляла своего отца не вызывать полицию.

– Вот видите, Мэтью, – покосилась я на Соммерса. – Даже девочка не верит в виновность мисс Пейн. Хотя она и пострадала – у нее ведь пропало колье.

– Прикажете мне допросить еще и девочку? – хмыкнул Соммерс. – Конечно же к показаниям ребенка судья отнесется с большим вниманием.

Несмотря на напускную иронию, я заметила, что Мэтью и сам не горел желанием отправить Дженевру Пейн на скамью подсудимых. Но что он мог поделать, когда все факты, все улики указывали на виновность старушки?

Я вдруг остро почувствовала разницу между моими героинями и мною. Они были куда сообразительнее. Им удавалось отыскивать скрытые улики, они задавали каверзные вопросы, которые обезоруживали детективов и шерифов. Они вытаскивали из тюрьмы невиновных, разоблачая истинных преступников с такой же небрежностью, с какой стряхивали пепел со своих сигарет. А что могла сделать я? Чем я могла помочь несчастной старушке, чье лицо, что еще совсем недавно выражало отвагу и желание отстаивать свои права, теперь осунулось и потемнело, словно строгий судья уже вынес приговор?

Повисло угрюмое молчание.

– Мэтью, у вас курят? – наконец поинтересовалась я.

Детектив кивнул. Я вытащила сигарету и полезла в карман за зажигалкой. Мой девственно-белый недавно купленный «клиппер» оказался перепачкан чернилами, а на пальцах остались фиолетовые разводы. В очередной раз ругая себя за то, что не положила ручку в футляр, я вытащила из сумочки салфетку и принялась вытирать пальцы. На белоснежной салфетке появились отпечатки моих пальцев. И тут меня осенило.

– Послушайте, Мэтью, – обратилась я к детективу. – Если мисс Дженевра Пейн и впрямь взяла колье, на нем должны быть отпечатки ее пальцев. Может, вы отошлете колье на экспертизу?

– Я не думаю, что тот, кто взял колье, оставил на нем отпечатки своих пальцев, если вы об этом. Скорее всего, колье хорошенько протерли, прежде чем положить его в сумочку. Видите ли, не все так просто, как кажется на первый взгляд. Для того чтобы делать экспертизу, я должен иметь веские основания для сомнений. Если бы я проверял отпечатки пальцев на каждой украденной вещи, начальство давно бы меня уволило.