Оливер повернулся к нему:

— Мне не нужны твои чертовы извинения.

— Я понимаю. Ты хочешь отомстить. — Шор продолжал смотреть ему прямо в глаза. — Я думаю, сейчас вполне подходящее время, чтобы объяснить, почему я не мог оказать тебе никакого послабления пятнадцать лет назад. Я был в очень рискованной ситуации в смысле финансов, когда твой отец покинул город. Мне нужны были деньги, которые он задолжал мне, очень нужны.

— Я не хочу это обсуждать, — сказал Оливер.

— Знаю, что не хочешь, — тихим голосом сказал Шор. — Но я хотел бы, чтобы ты понял, каково мне пришлось в то время. Я потерял огромные суммы на облигациях и на недвижимости. Как и все, включая твоего отца, я оказался практически без средств. Я не был уверен, что смогу остаться на плаву. Когда он смылся, оставив меня одного лицом к лицу с кредиторами, это стало последней каплей. Мне нужно было думать о жене и двух сыновьях.

«Это все дело рук Энни, — в ярости подумал Оливер. — Все рушится из-за нее».

— Я сказал, что не хочу говорить о прошлом, Шор, — произнес он членораздельно.

— Я не надеюсь, что ты простишь меня, просто хочу, чтобы ты понял, — настаивал Шор. — Мне нужны были деньги, которые задолжал мне твой отец, больше чем когда-либо в жизни. И еще мне хотелось отомстить за то, как он поступил со мной. Предполагалось, что он мой друг, черт возьми, я ведь доверял ему.

— Все, хватит! — выдохнул Оливер. Шор проигнорировал его слова.

— Я не мог добраться до него, поэтому перекинулся на тебя. Я считал тебя разоренным. Я не ожидал, что через полгода ты сможешь отдать мне все деньги. Как, черт возьми, тебе это удалось? Ты мне никогда не рассказывал.

— Тебя это нисколько не касается, — процедил Оливер сквозь зубы.

— Я знаю. Но ты должен понять. В глубине души я всегда поражался, как тебе удалось так быстро достать всю сумму. Я спрашивал себя, не толкнул ли я тебя на какой-нибудь отчаянный поступок.

Энни нахмурилась.

— Оливер не грабил банки, чтобы достать деньги, если вас именно это беспокоит, мистер Шор.

— Тогда откуда же они взялись? — спросил Шор. Энни широко раскрыла глаза.

— Я не знаю. — Она вопросительно посмотрела на Оливера.

Каким-то образом Оливеру удалось сдержать ярость.

— Я шесть месяцев играл на товарной бирже.

— Господи! — Шор посмотрел на него с благоговейным ужасом. — Я не думал, что кто-нибудь, кроме дилеров, может заработать такие деньги на этой бирже.

— Мне повезло, — жестко ответил Оливер.

— Вряд ли это было простое везение, — произнесла Энни с безграничным обожанием. — Скорее гениальность.

Оливер пронзил ее взглядом, в котором отразились почти все отчаяние и гнев, переполнявшие его.

Энни не шелохнулась. Она снова повернулась к Шору:

— Ну хорошо, я рада, что все разъяснилось. Важно помнить, как говорила тетя Мадлен, что никто из вас не в ответе за поступки членов вашей семьи. Как бы ни пострадали вы сами и ваша семья, это не ваша вина.

— Ты уверена? — мрачно спросил Оливер.

— Да, а что касается событий, произошедших после этого, то вы оба стали жертвами обстоятельств, которые были вне вашего контроля. Но вы оба выжили и «расцвели, и это самое главное, не так ли?

Оливер в отвращении закрыл глаза.

Шор тихо заговорил:

— Но это не значит, что ваш муж не может причинить вреда моей семье, если захочет, миссис Рейн.

— Он этого не сделает, — мягко сказала Энни.

Оливер открыл глаза и уставился на нее.

Энни почувствовала комок в горле и отвела взгляд.

— Между прочим, палтус действительно очень хорош. Вы бы лучше поели, пока он не остыл.

— Как насчет моего сына? — тихо спросил Шор.

Оливер перевел взгляд на встревоженное лицо Шора и почувствовал горькое разочарование хищника, от которого ускользнула добыча. Боковым зрением он видел, как Энни ободряюще улыбается ему. Он чувствовал: она хочет, чтобы он поступил так, как ей кажется, он должен поступить.

В этот момент Оливер понял, что проиграл. По какой-то непонятной причине он не мог заставить себя продолжить свой план по разрушению Шора. По крайней мере не в присутствии Энни, светившейся такой безмятежной уверенностью в его благородстве.

Одно дело было расквитаться с Полом Шором — Оливер мог бы это сделать без малейшего колебания. Но расстраивать Энни — это было совсем другое.

— Забудем про Хэммонда, — пробормотал Оливер. — Забудем, черт возьми, обо всем этом. Шор не смог скрыть своего облегчения.

— Спасибо, Рейн. Если тебя это утешит, мне кажется, я понимаю, что ты сейчас чувствуешь. Я перед тобой в долгу.

Шор остался безнаказанным, и было вполне вероятно, что семья Рейнов может скоро породниться с семьей Шоров. Оливер спросил себя, не потерял ли он рассудок, когда женился на Энни.

— Карсон и Вэлери — превосходная пара, — сказала Энни с радостью, бьющей по нервам Оливера. — Вы знаете, вся эта история напоминает мне о Ромео и Джульетте.

В ту же минуту, как только Энни открыла вечером входную дверь в пентхаус Оливера, она поняла: что-то не так. Стояла оглушительная тишина, но по какой-то тяжести, повисшей в воздухе, она почувствовала, что дома кто-то есть.

Дома. Энни внезапно поймала себя на мысли, что начинает думать о квартире Оливера как о своем доме.

Она стряхнула последние капли дождя с зонтика, медленно сняла дождевик и повесила его в шкаф. Неловкость, нараставшая в ней весь день, переросла в страх, пока она брела по отделанной мрамором прихожей.

Она знала, что после сцены с Полом Шором сегодня вечером ее ждут проблемы. Еще когда Оливер выводил ее из клуба, Энни чувствовала, что он кипит от гнева. Внешне, конечно, он был, как всегда, спокоен и сдержан, но ее было трудно обмануть. Оливер не произнес ни единого слова, пока они не оказались на улице.

— Болт подъедет через минуту.

— Все в порядке, — заверила его Энни. — Я лучше пройдусь. До магазина всего несколько кварталов.

— Но идет дождь.

— У меня есть зонтик.

— Ну как хочешь. — Он посмотрел на нее в упор. — Увидимся вечером дома. Энни дотронулась до его руки.

— Оливер, ты не хочешь поговорить?

— Нет. Не сейчас.

Прежде чем она успела ответить, к обочине неслышно, как тень, подъехал черный лимузин. Оливер сел в него и, не оглядываясь, захлопнул дверцу.

Именно тогда Энни поняла, что ленч с Шором прошел далеко не так гладко, как ей сначала показалось. Она медленно пошла пешком к» Безумным мечтам» под холодным проливным дождем. К тому моменту, как женщина дошла до магазина, она была уже твердо убеждена, что наломала дров.

Но мысленно оглядываясь назад, Энни не видела, как можно было поступить иначе.

И вот сейчас она остановилась на пороге кухни!

— Болт?

Не было никаких признаков присутствия домашнего робота Оливера, свет на кухне был выключен.

Обычно в это время Болт был бы в процессе приготовления очередного блюда из меню гурманов. То, что он отсутствовал, определенно означало плохой знак.

Энни неохотно поплелась по коридору в направлении гостиной. Там тоже было пусто. По стеклам широких окон равномерно стучал дождь.

Оставался кабинет. Энни знала, что Оливер ждет ее там, в своем черном с золотом логове,

Ей пришлось заставить себя пойти по длинному, устланному серым ковром коридору. Дойдя наконец до кабинета, она оказалась перед закрытой дверью.

Почему-то это ее разозлило, и Энни, распрямив плечи, без стука открыла дверь и вошла в комнату. Остановившись, она дала глазам привыкнуть к полумраку.

За столом, как леопард в своей пещере, сидел Оливер. Его лицо было в тени. Галогенная Лампа отбрасывала белый свет на полированную поверхность стола и освещала его сжатые руки. По какой-то странной причине ее взгляд привлек золотой отблеск его обручального кольца.

— Привет, Оливер. — Энни вызывающе направилась к стулу и села.

— Добрый вечер, Энни.

— Где Болт?