– Я тебя соблазняю. – Лукавая улыбка тронула его губы. – Я дарю тебе эту брошь, чтобы понравиться еще больше и сделаться единственным твоим любовником.

– Лучшие друзья девушек – бриллианты, а счастливые любовники те, кто их дарит.

– Ты обиделась?

– Нисколько. Откровенность за откровенность, мистер Деннехи. – Джоанна встала, сбросив его руки со своих колен. – Минуту назад вы были близки к своей цели, а теперь можете расслабиться и возвращаться домой. И засуньте свою брошку… сами знаете куда.

– Джоанна! – Игривое выражение в черных глазах Роджера сменилось отчаянием. – Это была шутка!

– Приятных сновидений, Роджер. – Она уже распахнула дверь, чтобы выставить его вон.

– Я хотел сохранить нашу тайну. Ты сама просила меня об этом. О кольце тебя спросят в первую очередь, а брошь – это совсем другое.

Джоанна внезапно почувствовала себя бесконечно усталой. Она отступила на шаг от двери, и руки Роджера скользнули по ее плечам в ласкающем жесте.

– Все уже знают. Миссис Коннор трезвонит о двух бесчестных актрисульках повсюду. Она видела, когда я выходила из твоего бунгало.

Голос Роджера потеплел, превратившись в нежный шепот, его губы почти касались уха Джоанны:

– Я не должен был вести тебя к себе. В этом городе полно отелей. Я виноват во всем.

Джоанна рассеянно наматывала волосы на палец.

– А знаешь, мне все равно. Мы любим друг друга, и пусть сплетницы летят на самое дно каньона Ниагара-глен. Давай завтра же приедем вместе на поля для гольфа.

Роджер вдруг почувствовал, что не в силах обманывать эти чистые, синие, как небо, глаза.

– Боюсь, это причинит тебе еще больше боли. Ты не все знаешь обо мне. Я женат, Джоанна. Женат.

Джоанна не ответила. Ее глаза вспыхнули и погасли. Погасли надолго.

– Ты не должна думать, что я тебя обманул. Моя жена и я собираемся развестись. Мы давно живем, как чужие. Заказывая этот тур, мы полагали, что воспоминания о медовом месяце, который мы провели здесь, вернут любовь. Но, встретив тебя, я прозрел. Это утопия, как если бы мы хотели вернуть душу в тело умершего. Я больше не люблю Ванессу. У меня такое ощущение, что ты была со мной всегда.

– Я не могу тебя видеть, – сказала Джоанна изменившимся голосом.

Он ничего не выражал, как и ее лицо. Коробочка с брошью упала на пол, Джоанна перешагнула через нее и пошла вперед, не разбирая дороги, пока не оказалась на улице. Холодные острые капли секли ее по лицу, но она не останавливалась.

– Джоанна, ты ведь не побоялась впустить меня в свою душу, почему же ты не веришь мне теперь? – Роджер догнал ее, схватил за плечо и развернул лицом к себе.

Джоанна вздохнула:

– Забудем этот разговор навсегда. Забудем все, что случилось с нами.

– Ты рвешь мое сердце на части. Я не отпущу тебя, слышишь?! – закричал он, побежав за ней.

Но потом вернулся к ней в комнату, чтобы подобрать брошь. Это был подарок для нее, его обожаемой Джоанны. Несколько минут, но она держала его в руках, и одним этим он стал бесценен. Роджер спрятал коробочку в карман.

– Я не отпущу тебя. Ты любишь меня, любишь.

Возможно, если бы Джоанна или Роджер не были так заняты друг другом, они бы заметили, что кроме них под дождем был еще кое-кто. Из выгодной для соглядатаев тени раскидистого каштана за ними наблюдала высокая женщина в плаще. После того как Роджер покинул бунгало Джоанны, женщина бесшумно проследовала за ним до самого дома и, когда он достал ключ, чтобы отпереть дверь, она окликнула его.

За то время, что они проводили вместе, болтая о всякой чепухе, Джоанна имела возможность выведать у Роджера о его работе, семье, обо всем, что было по-настоящему важно для серьезных отношений. По крайней мере, именно так поступила бы Линда. Но Джоанна не желала думать о таких бытовых мелочах, как размеры годового заработка и квартиры любимого. Она и в мыслях не держала, что Роджер завел романтические отношения, будучи женатым. Обманута, предана, выпачкана в грязи. – В моей жизни было достаточно мерзавцев, – ответила Линда. – Но я знаю, когда остановиться и на все плюнуть.

Линда застала Джоанну глядящей в окно. Она обернулась на голос Линды, и та заметила, что глаза у нее были словно остекленевшие. Очевидно, она не ложилась со вчерашнего вечера. Джоанна плохо выглядела, ее огромные глаза на смертельно бледном лице совсем запали.

– Джо…

Джоанна медленно приблизилась к Линде.

– Джо, не молчи. Ты должна этим поделиться.

Линда усадила ее на стул и заглянула в глаза. Слабая улыбка коснулась губ Джоанны, она отвернулась.

– Иногда мне кажется, что обо всех событиях в моей жизни ты узнаешь раньше, чем я сама. По мне так заметно? – В ее глазах блеснули слезы.

– В самом деле, Джо, у тебя не лицо, а доска объявлений. Что случилось?

– Я… я до сих пор не верю… – Джоанна вдруг разразилась слезами.

– Ты беременна! – воскликнула Линда.

Джоанна, не переставая всхлипывать, открыла рот и с усилием, глотая слезы, выговорила:

– Я узнала, что Роджер женат.

– А он тебе не сказал? – хмыкнула Линда, вздрогнула, посмотрев на лицо подруги, и с жаром произнесла: – Вот мерзавец. Надо же, а я подумала, какой славный парень. Выбрось его из головы.

– Я не могу жить без него, – прошептала Джоанна.

– Это глупо, Джо. А я никогда ни в кого не влюблялась.

Джоанна не верила, что Линда не знает, как сильно может ныть сердце.

– Тебе никогда не причиняли боль?

Джоанна два дня не выходила из бунгало, зажевывая горечь разочарования булочками с корицей. Она боялась даже прогуляться к парку, опасаясь, что где-нибудь случайно может столкнуться с Роджером. Все попытки Линды и Салливана, почти что поселившегося в их бунгало, расшевелить ее пропадали втуне. В обращении с Линдой Джоанна была сдержанна до холодности даже больше, чем с Салливаном. Джоанна подняла лицо, и Линда не узнала ее, до того жесткими и острыми стали ее нежные черты. Линда вдруг подумала, глядя на измученную подругу, что боль способна заострить даже вершины барханов.

– На меня как будто повеяло холодом? Или я забыла свою накидку? – спросила Линда, когда ей все-таки удалось вытащить Джоанну на прогулку в парк.

Джоанна шла, опустив плечи, глаза ее были пустыми и безжизненными. Казалось, Джоанна навсегда утратила детское очарование, которым околдовывала знавших ее мужчин.

– Ты обманула меня, – сказала она без упрека. – Когда ты узнала, что он женат?

– Это было давно и случайно. После твоего падения за борт. Ты была под действием лекарств, он говорил со мной и нечаянно проболтался. Тогда между вами ничего не было, и я выбросила это из головы. И потом, какая разница, женат Роджер или нет, если вы любите друг друга?

– Я его не люблю. Я его ненавижу. Ты хорошо меня поняла? Ненавижу.

– Да, конечно, успокойся. Ненавидишь. Я поняла. Тут из твоей тумбочки выпала фотография Роджера. Я правильно поступила, что порвала ее?

– Что? Почему ты порвала ее?

Высокие скулы Джоанны начали заливать горячие слезы, она спрятала лицо в ладонях, не желая признаваться в том, что ей жаль фотографии.

– Если ты и дальше будешь так яростно ненавидеть мистера Деннехи, на Ниагаре появится еще один водопад, – заметила Линда, вынимая из кармана снимок. – Вот, держи своего Роджера.

Секунду спустя Джоанна уже прижимала его к мокрым дрожащим губам, а еще через пару мгновений изорвала снимок на мелкие клочки и, лишившись сил, упала на скамейку.

– Джо, ты меня осуждаешь? – спросила Линда.

– Осуждать других – дело ханжей. Я сама виновата.

В свои тридцать два Ванесса Деннехи была яркой, элегантной, интересной женщиной, вот только в зеленых глазах не было видно ни огня, ни радости. Но она была все еще стройна, а черты лица не утратили прелести. В Ванессе не было ни глубины, ни утонченности, ни эмоциональности, присущих Джоанне. Так оценивал свою жену Роджер. – Я не верю тебе, Роджер, – сказала Ванесса и как ни в чем не бывало продолжила обживаться в бунгало.