Я ощущала, как слёзы капают всё сильнее, и ничего не могла с этим поделать.

– Знаешь, каким я был год назад? Здоровым, подтянутым, интересным. Любил играть в гольф. А сколько девок у меня было, ты даже не можешь представить! После того, как моя жена умерла, дал себе клятву никогда не жениться. И сдержал. Менял девок, как перчатки. Любил жизнь во всех её проявлениях. Летал по миру. А потом проклятая болезнь… Мне так трудно принять тот факт, что меня скоро не будет… Всё чаще и чаще в голове крутится одна и та же мысль – это несправедливо. Ведь у меня было столько планов и столько желаний… Болезнь сделала меня обозлённым на весь белый свет. Я боюсь смерти и с нетерпением жду конца мучений.

Дед наконец велел закрыть окно, и я быстро задёрнула шторы. Села с ним рядом, взяла за руку и опять заплакала.

– Ты плачешь? Почему?

– Потому, что ничего не могу сделать, чтобы подарить вам жизнь. Я плачу от бессилия.

– Прекрати немедленно.

Я тут же вытерла слёзы и прошептала:

– Извините.

– Не плачь. Если попаду в рай, то стану твоим ангелом. Я поделился с тобой своей болью, чтобы ты ценила собственную жизнь, потому что в ней каждый день может оказаться последним. Тебе повезло, ТЫ МОЖЕШЬ ЖИТЬ. А знаешь, сколько сейчас таких, как я… Тех, кто хватается за тоненькую ниточку жизни. Каждую минуту кто-то умирает, кто-то сгорает. Те, кому дана жизнь, очень часто жалуются, мол, она их покалечила, сломала, поставила на колени. Хотели бы они поменяться с такими, как я, местами? Прежде чем говорить, что всё плохо, нужно поставить себя на нужное место. Мне горько оттого, что я умираю и познаю страшные муки, а кто-то кричит, что ненавидит жизнь и готов на самоубийство. Их проблемы так ничтожны! Анфиса, обещай, что всегда будешь ценить жизнь.

– Обещаю. – Я вытерла слёзы. – А можно я исполню вашу мечту? Можно отвезу вас в церковь?

– Каким образом?

– Вызову «скорую помощь». Они положат вас на носилки и отвезут в церковь.

– Люди будут заходить и думать, что отпевают покойника.

– Плевать, что будут думать люди, – решительно произнесла я и вышла из комнаты.

Быстро переодевшись, я посмотрела на спящего Леонида, взяла сумочку, посчитала в кошельке деньги и попросила домработницу:

– Вызовите, пожалуйста, «скорую». Я не знаю, по какому номеру звонить.

– А что случилось? – заволновалась домработница. – Хозяину плохо?

– Ему уже год как плохо. Вызовите «скорую».

Женщина не стала спорить и позвонила. Но тут же сказала:

– У него есть свой лечащий врач. Нужно сообщить ему.

– Не надо никому сообщать. Нужна машина «скорой помощи». Хозяин мечтает съездить в церковь.

– Но он совсем плох. Он не может встать.

– А это и не нужно. Его внесут в церковь на носилках.

– Но ведь это такой стресс…

– В чём стресс? В том, что человек хочет пообщаться с Богом?

– Но…

– Никаких «но», хозяин хочет этого сам. Сейчас приедет «скорая помощь», узнайте, сколько нужно денег, чтобы Михаила Андреевича доставили на носилках в церковь, подождали там час и привезли обратно.

Ошарашенная домработница автоматически кивнула, затем встретила приехавшую бригаду врачей. Обговорив нужную сумму, они положили деда на носилки и повезли в церковь. Я сидела с ним рядом и, видя, как он закрывает глаза и корчится от боли, слегка сжимала свою руку.

Носилки положили посреди церкви, я села рядом с ними прямо на пол и увидела в дедовых глазах слёзы.

– Я могу уйти, чтобы вы смогли пообщаться с Богом.

– Ты не мешаешь.

За час, проведённый в церкви, мы не обмолвились ни словом. Оба слушали тишину. Я подложила ему под голову высокую подушку, чтобы было удобно смотреть на образа, и держала его за руку. Когда «скорая» доставила нас домой, мертвецки бледный дед посмотрел на меня, и прошептал:

– Спасибо за мечту.

В ту минуту, когда его заносили в спальню, появился ничего не понимающий заспанный Лёня.

– Ты куда моего деда возила?

– В церковь.

– Ты что, с ума сошла?! Его же вообще нельзя кантовать.

– А я и не кантовала. Конечно, дорога немного его измотала и он устал, зато посмотри, какие у него счастливые глаза. Ведь он об этом мечтал.

Лёня взял меня за руку, вытащил в коридор и прошептал, округляя глаза:

– Послушай, откуда тебе знать, о чём мечтает мой дед? Ты тут без году неделю, а уже права качаешь.

– Я не качаю права. Я хотела как лучше.

– Тоже мне сестра милосердия! Я тебе ещё раз повторяю: деда нельзя кантовать. Он и так совсем дохлый. Не нужно его никуда возить. Вот он сейчас кони двинет, а мы ещё не знаем, переписал он на меня завещание или нет. Домработница сказала, вчера к нему вечером нотариус приходил, но я ещё никаких бумаг не видел. Не удивлюсь, если в завещании всё ещё фигурируют проклятые кошки. Завтра отец с матерью прилетают. Они с ним серьёзно поговорят. Дед совсем с катушек слетел, из ума выжил. В конце концов, я выполнил его желание.

– Ты любишь своего деда?

– Конечно люблю, – не раздумывая, сказал Леонид.

– Тогда почему так говоришь?

– Было бы у тебя наследство, которое твой любимый родственничек отписал кошкам, я бы посмотрел, как бы ты рассуждала. – Леонид заглянул к деду и спросил заботливо: – Дедуль, ты как?

– У тебя замечательная жена.

– Конечно. На плохой я бы не женился. Кстати, дедуль, я не показал тебе самого главного.

Леонид достал из кармана брюк свидетельство о регистрации брака и с особой гордостью протянул его деду.

– Вот, смотри, какой у меня есть документ.

– Положи на тумбочку. Посмотрю позже.

Дед сказал, что хочет побыть один, и попросил его не тревожить. Мы вышли во двор, и я услышала, как зазвонил мобильный супруга. Он отошёл от меня подальше и заговорил как можно тише.

– Маринка, привет, любимая! Заждался твоего звонка. Как ты там? У меня всё хорошо. Мы с женой гостим у деда. Я показываю ей достопримечательности Баден-Бадена. Очень скучаю по тебе…

Нетрудно было догадаться, что позвонила та самая замужняя дама, с которой Лёня встречается уже три года. Когда он закончил разговор и подошёл ко мне, я провела ладонью по его щеке и прошептала:

– Ну и как там Марина?

– Какая Марина?

– Да ладно. Я всё слышала. Я знаю, что ты разговаривал с женщиной, которую любишь и встречаешься тайно уже три года.

Лёня выдержал паузу, заметно нервничая:

– Анфиса, понимаешь, это уже какая-то привычка. Я не могу с ней так сразу порвать. Мне нужно время. Ты мне очень нравишься, и я хочу, чтобы у нас с тобой всё сложилось.

– Тогда звони ей так, чтобы я не слышала. А если звонит она, уходи с телефоном как можно дальше.

Лёня прижал меня к себе и поцеловал. А затем я потащила его в нашу спальню. Он накинулся на меня, как голодный волк, но я не дала ему снять с меня одежду.

– Не спеши, – прошептала я с придыханием и слегка прикусила мочку его уха. Затем скинула платье и стала гладить его так нежно, что он застонал от удовольствия. После этого сделала ему массаж стоп, привязала его руки к кровати и принялась возбуждать дальше.

– Анфиса, да ты сумасшедшая, – стонал Лёня и пытался меня поцеловать.

В тот момент, когда я ласкала языком его тело, он не выдержал и закричал:

– Я хочу тебя! Больше не могу терпеть! Развяжи, а то я сейчас кровать согну…

– Какой же ты у меня нетерпеливый…

Я по-прежнему ласкала его тело, так и не дотрагиваясь до «достоинства». Мой супруг не выдержал и завыл. Прекратив его мучить, я взгромоздилась сверху и слилась с ним в поцелуе… После обоюдного бурного оргазма я развязала ему руки и позволила быть сверху. Как только он в меня вошёл, я так сжала мышцы влагалища, что он не смог ничего сделать.

– Анфиска, ты что творишь? – умоляюще посмотрел он на меня.

– Ты в капкане. Выбирайся.

– Не могу. У меня ничего не получается. Ты меня поглотила, как пылесос. Мне и больно, и приятно.