— Ну так пойдем туда завтра вечером и покончим со всей этой историей, — предлагает Клавдий.

— Я должен прежде переговорить со Страшняком.

За завтраком Марк подозрительно на меня посматривает. Может, уже догадался? Или заметил, что я с опаской выбираю еду, принюхиваясь к тому, что кладу в рот, глотаю маленькими порциями и долго пережевываю пищу, чтобы различить малейшую странность вкуса?

То, что мне рассказали вчера о Черпаке, внушает надежду. Раз наш повар не слишком жалует Рваных Ушей, разве он станет травить меня им в угоду? Я должен познакомиться с ним поближе и подружиться. Я убежден, что на этом острове лишь те, кто находится вне кругов и кланов, достойны доверия. Я тотчас сообщаю друзьям о своем намерении пообщаться с Черпаком. Они охотно меня поддерживают.

— Теперь, когда мы стали свободнее, это не проблема, — говорит Октавий. — Все дело только в нем самом. Захочет ли он принять тебя? Иногда к нему не подступиться.

— Я провожу тебя после работы, — предлагает Марк, — он меня любит.

— Вот и отлично.

— Он зовет нашего Марка «мой цыпленочек», — хмыкает Клавдий. — Но если б ты видел, с каким азартом он рубит цыплячьи головы, то испугался бы.

Сегодня день тяжелый. Мы долбим и выносим строительный мусор до самого вечера. В этом есть хоть одна радость: работа помогает забыть о нависшей надо мной угрозе. Как договаривались, Марк знакомит нас с Черпаком. Тот встречает меня холодно, с презрительной усмешкой, давая понять, что я ничем ему не интересен. Тогда мой друг принимается нахваливать меня с удвоенным рвением:

— Он очень умный парень, он решил много сложных задач, когда мы были в Доме, да и теперь тоже…

Повар нетерпеливо перебивает его:

— Мето? Кажется, так тебя зовут? Скажу откровенно: готов снять перед тобой шляпу, если ты придумаешь, как удрать с этого чертова острова и оказаться в большом мире!

— Это входит в мои планы. Если я не погибну слишком быстро, то найду способ, обещаю тебе.

Повар смотрит на меня не моргая. Кажется, мое замечание возымело успех, и Черпак мне поверил. На прощание он нам подмигивает и говорит:

— Ну, тогда до скорого, парнишки.

Марк недоумевает:

— Почему ты сказал ему «Если не погибну слишком быстро»? И вообще, ты сегодня какой-то странный. Тебе угрожают?

Я делаю вид, что не понял, но он не отстает:

— Мето, если мы хотим здесь выжить, то должны полностью доверять друг другу. Во всяком случае, я в тебе никогда не усомнюсь. И рассчитываю, что это взаимно.

— Разумеется! — уверяю я.

— Неужели ты считаешь возможным покинуть остров? Раз так, то и я с тобой!

— У меня и в мыслях не было бежать без тебя!

Мы молча присоединяемся к остальным.

После ужина я, как повелось, подхожу к бывшему монстру-солдату. Друзья не сердятся на меня, они думают, что я расспрошу его об острове и о Доме, а потом все им передам. Мне все больше нравится общество Страшняка, который, несмотря на свой солидный жизненный опыт говорит со мной как с равным. К тому же меня задела за живое его собственная история, тот тяжкий выбор, который ему пришлось сделать. Ну, и потом, мне кажется, что он тоже ко мне привязался.

— Привет, Страшняк!

— Привет, Мето! Я кое-что разузнал. Теперь, когда я вышел из игры, мне труднее быть в курсе дел. Некоторые здесь очень многим обязаны мне, иные даже жизнью, но они соглашаются говорить со мной лишь на одном условии.

— На каком?

— Всегда на одном и том же. Они говорят: «Я даю тебе эти сведения при условии, что ты пообещаешь никогда больше ко мне не обращаться». Поэтому я стараюсь не приставать к ним по мелочам.

— Понимаю. Спасибо тебе за все, что ты для нас делаешь.

— Я знаю, что ты так же поступил бы ради меня. Верно, Мето?

— Конечно, — говорю я тихо.

— Но вернемся к нашему делу. Несколько членов общины подтвердили, что Хамелеоны вступили в тайную сделку с посланниками Дома; посланники, если верить слухам, готовы объявить перемирие и даже вернуть им тело Еонехлама, пропавшего во время вашего побега. Мои информаторы не знают, что Хамелеоны могут предложить взамен, но, возможно, речь идет о твоем друге. Ты знаешь, что в той тетрадке, с именами и буквами, только у Марка не было буквы…

— Ты заглядывал в тетрадку, которую я стащил из Дома? А другие документы видел?

— Сам не видел. Но знакомый мне человек работает с бумагами. В его обязанности входит изучать все в подробностях и даже заучивать наизусть. Чтобы меньше было неприятностей в случае кражи.

— Так ты можешь мне сказать, чему соответствуют буквы В и Э?

— Уверен, что ты и сам разберешься. Не будем тратить на это время. Вернемся к нашему делу. У нас две возможности. Раскрыть заговор, используя анонимное письмо, Первому Кругу. Тогда Хамелеонов вызовут, и они сговорятся все отрицать. Потом они аннулируют свой обмен с Домом, и тема будет закрыта. Другая возможность — выследить их и разоблачить их переговоры, но этот путь, как ты понимаешь, таит в себе большой риск для нас и в особенности для Марка. Подумай и посоветуйся с друзьями, если ты посвящаешь их в это дело. Прими решение. В обоих случаях я буду помогать тебе. Доброй ночи, Мето!

Я понимаю, что ему пора уходить.

— Доброй ночи, Страшняк!

Вечером, забравшись в свою нишу, я машинально приподнимаю подушку. Таблетки исчезли все до одной! Я тешу себя надеждой, что таблетки забрал Клавдий, ведь это он подмешивал их в еду Марку. Но нет, это не Клавдий. Я спускаюсь, чтобы убедиться, что Марк заснул. Да, спит.

Странно, но Клавдий тоже спит. Пойду спрошу Октавия. Тот говорит, что после ужина они вроде собирались в душ. Марк сокрушался, что ему недостает решимости пойти туда одному.

Я снова не могу заснуть. Мне не по себе, и после разговора со Страшняком у меня в голове роится множество вопросов. Очевидно, надо сделать вид, будто мы с Марком готовимся к встрече, и уличить Хамелеонов в их намерениях. Тогда мы пресечем действия этих рептилий, а мой друг сам убедится, что мы имеем дело с заговором.

Дом не приписывает Марку никакой буквы, а значит, не определяет для него какого-либо определенного вида деятельности. Выходит, его существование само по себе для них ценно. Мне не заснуть, но подумать обо всем хорошенько тоже не удается. У меня в голове безостановочно крутятся мысли. Я вздрагиваю при каждом шорохе. Утром мне легче, но по дороге на завтрак вновь подступает тревога. Я сажусь с друзьями за стол. Рядом с ними я чувствую себя в безопасности, расслабляюсь и мгновенно проваливаюсь в забытье, не проглотив ни крошки.

Меня пытаются растолкать, я слышу голос Марка:

— Хорош клевать носом, нам пора. Пойдешь с нами или вернешься к себе в нишу?

— Я хочу с вами. Не знаю, что со мной, но ночью я не спал.

— А мы, наоборот, дрыхли как убитые, — говорит Клавдий. — Ведь правда, Марк, мы оба рано заснули.

Мой приятель кисло усмехается. Может, уже обо всем догадался. Я иду за ними. Мало-помалу прихожу в себя. Клавдий вынимает из кармана и протягивает мне два куска хлеба и две плитки шоколада, мой завтрак. Сейчас я не голоден и потому припрятываю еду. Придя на место работы, друзья на скорую руку устраивают мне лежанку и предлагают еще раз прикорнуть. Я тотчас засыпаю на куче строительного мусора, но ненадолго. Проснувшись, чувствую, что руки и ноги ломит от неудобного ложа. Проглатываю хлеб, а шоколад предлагаю друзьям. Они отказываются, только Клавдий не может устоять перед соблазном и съедает обе плитки:

— Обожаю шоколад, — будто оправдывается он.

Он пользуется моментом, когда двое наших друзей начинают со всей дури долбить стенку, и объясняет мне, почему заснул так рано вчера вечером. Он караулил Марка. Сначала Марк хотел принять душ, но пройдя несколько десятков метров, закачался от усталости. Клавдий помог ему добраться до постели, затем решил не уходить и понаблюдать за ним. Я спрашиваю, не он ли забрал таблетки из моей ниши. Клавдий отвечает, что даже не прикасался к ним, у него в запасе таблеток еще на четыре ночи.