В 17 часов мы встречаемся на берегу с остальными членами нашей команды. С удовольствием натягиваем доспехи для инча. После интенсивной разминки, которую проводит наш капитан Клавдий, мы разыгрываем короткую партию трое на трое, чтобы проверить боевые качества Фиолетовых добровольцев. Они активно атакуют и неплохо держат оборону. Похоже, у нас есть шанс выиграть завтрашний матч. Мы испытываем новый дебют, названный нами «толстый зверюга»; несмотря на всю мою прыть и ярость Фиолетовых, нам не удается с трех попыток расцепить Октавия и Клавдия. Мы в полном восторге, и после тренировки ныряем в морские волны, чтобы смыть пот. Мы дурачимся, галдим и покатываемся со смеху. Фиолетовые визжат от удовольствия.

К нам подходит Страшняк, и я отхожу с ним в сторонку, чтобы поделиться важной новостью. Сообщаю ему то, что узнал о нем.

— Спасибо тебе, Мето, но для меня уже слишком поздно. И потом, я не люблю своего имени. Настоящее мое имя — то, которое я сам себе выбрал: слишком страшна прожитая мною жизнь.

Когда я поздно вечером появляюсь в Промежутке, то очень волнуюсь. Ева сразу же это чувствует. Она напрягается, будто чует подвох. Я сообщаю, что ее брата никогда не было на этом острове. Ожидаю, что она вот-вот разразится рыданиями, но, кажется, она была к этому готова, и голос ее звучит спокойно:

— Я в последние месяцы так и думала. Но теперь знаю наверняка. Вероятно, все дело в том, что Гарри боялся отправляться в путь один и солгал мне, чтобы я поехала с ним. Надеюсь, мой брат оказался не в таком ужасном месте.

Я говорю Еве, когда и откуда отходит судно, на случай, если ей придется выбираться с острова одной, если мы потерпим поражение.

— Я не уверена, — бормочет она, — что найду в себе смелость бежать без вас.

— Тогда знай: как бы то ни было, я сделаю все, чтобы разыскать тебя потом. Я тебя никогда не брошу.

— Вижу, что ты готов на все, чтобы спасти Марка, и понимаю, что могу на тебя положиться. А сейчас уходи к своим братьям. Выспись как следует, чтобы завтра быть в хорошей форме. До скорого, Мето.

— До скорого, Ева.

Мне удается задремать только на рассвете. Вставать после бессонной ночи тяжко. Друзья мои тоже выглядят неважно. Мы бредем в пещерку к Грамотею. Самое время раскинуть мозгами и представить себе, что может нас ожидать. К обеденному часу нам совсем не хочется есть, но Грамотей настаивает, чтобы мы подкрепились: он приносит блюдо, специально приготовленное для нас Черпаком ввиду предстоящего матча. Под одной из тарелок записка: «До завтра. Или увидимся позднее. Я верю в вас. Ч.».

В 17 часов мы в доспехах выходим на площадку. Навстречу нам движутся трое Куниц, несущие на поднятых руках тело, обернутое белым полотнищем. Слуги из Дома уже подготовили и разграничили игровую площадку. На двух противоположных концах установлено по деревянному щиту с дырой. Боковые границы поля обозначены красной веревкой, протянутой на высоте двадцати сантиметров от земли. Мы видим команду противников, которую можно было бы назвать «Рем и предатели»: тут Павел, бывший подопечный Клавдия, Юлий, Публий и Красс. С ними я вижу и Мамерка, который вместе с Нумерием исчез перед нашим побегом и которого мы считали погибшим. Я улыбаюсь ему, но он отводит глаза, давая понять, что здесь нам не удастся свободно поговорить. Ко мне подходит Рем, обнимает меня и восклицает:

— Я знал, что ты сдержишь слово.

— Привет, Рем, — говорю я дружелюбно, хотя мне малость не по себе.

Мы все вместе разминаемся, следуя указаниям Рема. Неохамел с еще несколькими Хамелеонами пришли поглазеть на предстоящее зрелище. Если бы не два ряда солдат с одной стороны и два ряда Кабанов с другой, можно было бы подумать, что время вернулось вспять и мы снова в Доме.

Команды занимают исходные позиции. Мяч вбрасывается над головами двух капитанов, Рем вытягивается и захватывает его. Значит, они начинают игру. Мы внимательно следим за их движениями, чтобы угадать, какую стратегию они выбрали. Это один из классических дебютов, Аттик 2.1; можно было его ожидать, поскольку это любимый дебют Рема. Оба пробивателя встают перед ведущим и бросаются единым блоком на своих противников. Ведущий быстро прорывается вперед к цели. Если пробиватели «работают хорошо», то по меньшей мере двое игроков из команды противника будут смяты до момента, когда в игру вступит Рем. Мне приходит на ум вариант защиты, который мы еще ни разу не использовали. Юлий нокаутирует двоих Фиолетовых из нашей команды. Пока второй из них еще не распластался на земле, я бросаюсь на шею Рему и обманным движением выхватываю у него мяч. Передаю его Октавию, тот прыгает на спину Клавдию, чтобы пустить в ход нашу новую стратегию, «толстого зверюгу». Взбешенный Рем разворачивается и бьет головой в ребра нашему ведущему, тот испускает дикий вопль, но продолжает работать. Я прорываюсь к Рему, чтобы попытаться его заблокировать. Получаю страшный удар в челюсть, но не сдаюсь. Краем глаза я замечаю, как Павел и Неохамел обмениваются взглядами, и Неохамел выразительно скребет у себя под мышкой. Павел кивает, кидается к Октавию, запускает пальцы ему под мышки и начинает щекотать. Я слышу, как Октавий судорожно глотает воздух, испускает истошный вопль и ослабляет хватку. Противники перехватывают мяч. Все кончено.

Я сижу на стуле со связанными за спиной руками, в плохо освещенной комнате. Какие-то люди рядом тихо переговариваются. Чувствую, что на меня смотрят. С трудом поднимаю веки. Передо мной колышутся тени. А потом туман будто рассеивается. Вижу перед собой двух Цезарей, сидящих за длинным столом, и седого человека, волосы которого стянуты назад; он подает еле заметный знак, требуя тишины.

— Здравствуй, Мето. Добро пожаловать в Дом.

Продолжение следует…