Даже у печки я не мог отогреться. Я раньше всех забрался в постель, свернулся, обхватив колени руками. Медленно, медленно входило в меня тепло, глаза мои слипались, мысли начало сносить в сторону…
И вот тогда пришел ко мне Зеленый Кузнечик. Он пришел и сказал:
«Идем, я тебе покажу».
«Что?»
«Тсс! Не говори так громко, — сказал Кузнечик. — Идем, я тебе покажу, где можно достать хлеб».
«А где?»
«Идем! Идем!» — Он быстро поскакал, и его трудно было увидеть в зеленой траве.
«Эй! Эй! Погоди! — Трава била меня по коленям. — Эй! Я сейчас упаду».
«Что ты так медленно ползешь?» — кричал Кузнечик.
«У меня почему-то нога… они не идут… Мне больно… — И я понял, что не могу ступать. Я наклонился, и в этот момент огромный цветок ударил меня в лицо. Я упал. — Эй! Я упал!»
«Я вижу. — Передо мной, совсем радом, стоял Кузнечик и жалостливо на меня смотрел. — Тут уж совсем недалеко», — сказал он.
Я с трудом поднялся.
«Вон, — показал Кузнечик, — видишь, Ташино. А на окраине, вон там, за прудом, — ваша столовая».
«Далеко», — сказал я.
«А я тебе покажу короткую тропинку».
«Наверно, я сломал ногу».
«Да нет, ты просто ушибся. Идем скорее!»
Я пошел вслед за Кузнечиком. Но почему-то очень быстро темнело. Я уж не видел Кузнечика, а только слышал, как он цокал ножками.
«Эй! Эй!»
Передо мной поднимался забор.
«Вот и пришли», — услышал я снизу голос Кузнечика.
«Но это не похоже на нашу столовую. Где же калитка? И где ребята?»
«Мы пришли другим путем. Этот забор с другой стороны столовой».
«Как здесь плохо пахнет».
«Свалка тут. Да ты не обращай внимания. Иди».
Я пошел по тропинке вдоль забора. Тропинка становилась все уже и уже.
С одной стороны тянулся забор, а с другой была черная пропасть. Я все время прижимался руками к забору:
«Эй! Где же калитка? Эй!»
Никто не ответил.
Полезу через забор, решил я. И уцепился за доску. Я начал подтягиваться и опять больно ударился коленкой. Еще немножко! Чуть бы подтянуться… Ну, еще хоть чуточку… Хоть ка… Доска заскрипела, и я вместе с ней рухнул вниз…
— Он никак не проснется, — услышал я знакомый голос. Это был голос Вити. — Ты горячий, — сказал мне Витя. — Простыл, что ли?
А я был рад, что проснулся. И я подумал, как хорошо, что можно проснуться. Можно проснуться, когда тебе страшно. Можно проснуться, когда ты летишь в пропасть. Можно всегда проснуться…
Праздник в Шоколадном городке
— Быстрее! — крикнул Управляющий. — Праздник начинается!
Я поднимался по темной лестнице торта-дворца и слышал, как тяжело дышит Цыпленок.
Вдруг в глаза мне ударил белый свет дня.
— Проходите! Проходите! — нетерпеливо говорил Управляющий.
Мы поднялись еще на несколько ступенек и вышли на крышу дома. Огромные кремовые розы окружали нас.
— Не правда ли, здесь прекрасно? — спросил человечек в золотистой шляпе.
Я молчал, все еще приходя в себя.
— О! Не утомились ли вы? У нас такая крутая лестница.
— Когда я был маленьким, — сказал я, — мне случалось ходить и не такими задворками.
Управляющий не ответил, а низко поклонился, так низко, что с его головы слетела шляпа. Из нее выпали маленькие яблочки и покатились по земле. Но Управляющий не бросился их собирать, а все ниже наклонялся.
Я обернулся. К нам спешил Торопун-Карапун.
Отсюда, сверху, открылся удивительно прекрасный вид на город: крыши — остроконечные, плоские, круглые, как шар, и блестящие на солнце, крыши, увитые виноградом, шоколадные, кремовые, розовые…
Мы начали медленно спускаться на балкон по широкой лестнице из лимонных долек. Этот балкон выходил на площадь. На балконе уже толпились шоколадные человечки в больших шляпах. Человечки сняли шляпы и низко поклонились Торопуну-Карапуну.
Я поглядел на площадь.
Шоколадная площадь была еще пуста. Но вот раздался звон колокольчиков, и из переулка выехала шоколадная карета. Ее везли шоколадные зайцы.
Они забавно подпрыгивали, и от этого колокольчики, висящие по бокам кареты, сладко позвякивали. В этой отличной высокой старинной карете ехали шоколадные детишки — они размахивали шариками из зефира, смеялись, толкали друг друга и кричали:
— Солнышко! Шоколадное! Скорей выходи!
И над городом появилось большое Шоколадное Солнце, круглое, как мячик. От него во все стороны тянулись кремовые лучи.
И тут на площадь из переулков и улиц хлынули шоколадные человечки, выскочили шоколадные белочки, зайцы и ежи. Промчался всадник на карамельном коне. Шоколадные мышата везли лодочки из пастилы, а на лодочных боках было изображено Шоколадное Солнце.
«Вот он каков, Шоколадный городок из моего детства! — радовался я. — Наконец он открылся мне!» Я поглядел на Торопуна-Карапуна: он тоже радовался, смеялся, хлопал в ладоши!
Заиграла музыка. Шоколадное Солнце еще выше поднялось над городком.
О, как оно сверкало и кружилось! Из толпы взвилась к небу песня:
Ах ты, Солнышко!
Да ты хорошее,
Да ты пригожее,
Не упади!
А музыканты подхватили:
— Смотрите, что делается! — закричала Ложка. — Ой, матушки!
Мы посмотрели вниз. По площади проплывал огромный шоколадный парусник. Он был как настоящий, с капитанским мостиком, с тончайшими сахарными тросами, с зефирными парусами, с якорем, сделанным из белого крема. Корабль окружали волны из крем-брюле и сливочно-фруктового мороженого. Оно капало. И человечки, раскрыв рты, ловили сладкие капли мороженого.
Но нас ожидало еще более удивительное. На капитанском мостике стоял шоколадный Торопун-Карапун. Он был похож на нашего живого Торопуна-Карапуна, только лицо было шоколадное, да глаза были из вишен, и улыбка бисквитно-фруктовая. И я сразу вспомнил вчерашний разговор в комнате у нашего капитана.
Шоколадный Торопун-Карапун поднял руку и помахал нашему Торопуну-Карапуну.
Продолжение праздника и его печальный конец
Все испортил Цыпленок. И когда мы его потом спрашивали, как у него это получилось, отвечал: «Не знаю… Я не мог удержаться».
А произошло вот что. Только шоколадная голова Торопуна-Карапуна показалась на уровне балкона, как Цыпленок клюнул его в нос, отчего нос сразу изменил форму и шоколадный Торопун-Карапун перестал походить на нашего Торопуна-Карапуна. Все это заметили, но не знали, как себя вести. На площади наступила тишина.
Молчание на празднике — это самое неподходящее, что можно себе вообразить. Представляете, веселье вдруг куда-то исчезло… Нет, это поразительно, как толпа вдруг перестала двигаться. Шоколадные человечки замерли там, внизу, на площади, в самых неудобных позах: одни — открыв рот, желая что-то крикнуть, другие — подняв ногу или руку…
Тишина.
И неизвестно, чем бы это кончилось, если бы один из шоколадных человечков на балконе не рассмеялся. Он подошел к Цыпленку, хлопнул его по спине и сказал так, чтоб его услышали все на площади:
— Молодец, Цыпленок! Это по-нашенски, люблю обжор.
Внизу осторожно засмеялись.
— А ну-ка, покажем гостям, как мы умеем веселиться! — и он гаркнул:
Ах ты. Солнышко!
Да ты хорошее!
Толпа радостно подхватила:
Да ты пригожее!
Не упади!
И музыка загремела:
