Какой-то воробей, склонив голову набок, смотрел с деревца на Жоркины дела. Жорка выудил из сумки рогатку, прицелился… Но это был стреляный воробей — он дожидаться не стал и улетел.

— Я тебе покажу! — рассердился Жорка на деревце за то, что упустило воробья.

Однако ветка никак не хотела ломаться, хотя Жорка гнул ее туда и сюда. Тогда он извлек из сумки маленькую пилу-ножовку, которую взял для урока труда. Ворча: «Вот тебе! Вот тебе!» — отпилил веточку, пульнул ее ногой в воду, промчался вдоль канала Крунштейна, омывающего кирпично-красные стены Новой Голландии, и исчез в воротах школы.

Первый урок еще не начался, в школьном дворе кружилось веселье: кто прыгал через веревочку, кто играл в пятнашки, кто — в классы, кто стоял на голове, а кто просто дергал девчонок за косички. Ни на кого не глядя, Жорка пулей — через двор. И прямехонько в класс. Ни души! Только несколько сумок и портфелей лежали на партах.

Жорка терять время не стал, выхватил из сумки ножовку и давай подпиливать ножку стула учителя. Когда прозвенел звонок, у Жорки уже все было в ажуре. Сунув пилу обратно, он уселся на место.

Вбежали ученики, стали рассаживаться, хлопая крышками парт. Вошел Сан Ваныч. Если по-правильному, так учителя звали Александр Иванович, но это слишком долго — язык заболит, поэтому все в классе называли его Сан Ваныч, и мы будем так его называть.

Класс еще не затих. Сан Ваныч, высокий, с козлиной бородкой, стоял у стола, молчал, и классу тоже пришлось умолкнуть. Учитель взял в руки классный журнал, хотел сесть на стул… Жорка ждал: сейчас сядет, стул рухнет, смеху будет! Но Сан Ваныч почему-то передумал — не сел, положил журнал на стол и заговорил:

— Ребята, я открою вам тайну. Самую важную! Если вы будете ее знать, считайте, что все волшебные палочки ваши…

Расхаживая туда и сюда, он говорил, говорил:

— Если вы очутитесь на необитаемом острове или даже если на вас нападут бандиты, вам поможет спастись тайна, которую я сейчас открою. От этой тайны зависит жизнь — моя, и твоя, — показал пальцем на одного ученика, на другого, — и твоя, и твоя — да, да, и твоя, Жора!..

Учитель подошел к столу, уперся в него ладонями и, стоя над самым стулом, сказал:

— Запомните: если вы будете даже очень сильными, всегда найдется кто-то сильней. Если будете очень-очень умными, всегда найдется кто-то умней. А вот если вы…

Он поднял палец, чтобы сказать главное, сел… Ножка стула подломилась, и Сан Ваныч грохнулся на пол. Ученики бросились на помощь к нему. Жорка прыгал от смеха.

Сан Ваныч поднялся на ноги — все разбежались по местам. Сан Ваныч оглядел класс — все разом умолкли. Тогда учитель подошел к Жорке, уверенно извлек из его сумки пилу-ножовку и сказал усталым голосом:

— Приведешь родителей!

— Подумаешь! — сказал Жорка, взял сумку и направился к двери.

У порога он остановился.

— Ты что? — спросил Сан Ваныч.

— Скажите — и я уйду! — сказал Жорка.

— Что сказать?

— Ну… про тайну…

Учитель посмотрел на Жорку:

— Тебе не стыдно?

Жорка буркнул что-то, чего, наверное, не понял сам, и скрылся за дверью. Насвистывая, он выбежал из ворот школы, поглазел у площади Труда на рекламу футбольного матча «Динамо» — «Зенит» и любимым своим путем — вдоль решетки Крюкова канала — вышел к речке Мойке.

На спуске к Мойке он заметил двух старших ребят из третьего класса, Валеру и Хасана, на Хасане были шикарные джинсы с заплатами. Валера держал на кончике носа карандаш, у Хасана же это не получалось.

Жорка сбежал к ним по ступенькам, Валера поймал его за ухо.

— Не суйся, куда не надо! Иди в школу!

— Но вы же не в школе!

— Не твое дело!

Хасан добавил:

— Нафискалишь — знаешь, что за это бывает?

— Знаю… — пробурчал Жорка.

— То-то! Катись! — И Валера дал ему по уху.

Выскочив на набережную, Жорка крикнул им:

— Я еще не такое могу!

Мимо катил грузовик, из которого доносилась песенка. Не долго думая, Жорка подбросил гвоздь, и у грузовика сразу лопнул баллон. Из кабины выпрыгнул носатый шофер и — за Жоркой! Жорка — тикать!..

Запыхавшись, он влетел к себе в дом. Мать как раз собралась идти за продуктами.

— Опять что-нибудь натворил?! — сказала она.

Жорка молча швырнул сумку в угол. Мать поглядела на сына, сбросила с головы платок, налила в стакан молоко, отрезала ломоть хлеба. Жорка стал есть.

— Горюшко ты мое, — сказала мать. — Придется, кажется, за тебя взяться всерьез. Сколько ни говоришь тебе, — в одно ухо входит, в другое выходит…

Жорка зевнул. Как всегда, в одно ухо он впускал и тут же в другое выпускал; слова матери делались все менее разборчивыми, пока не превратились в «бу-бу-бу-бу…». Она открывала и закрывала рот, что-то говорила, говорила… Жорка бросил за окно пенку от молока, она упала с четвертого этажа на чью-то голову, но Жорка этого не видал. Вертясь и болтая ногой, он не очень-то пил молоко, зато здорово дул в стакан и пускал пузыри.

— Слышишь, о чем говорю? — громко сказала мать.

— Слышу, слышу, — сказал Жорка.

— Ты большой мальчик, тебе пора подумать и о других… — И опять голос матери превратился в «бу-бу-бу-бу…».

Потом мать накинула на голову платок, поправила на окне занавеску с розочками и пошла к двери. Жорка вскочил. У двери мать остановилась:

— Сиди дома и подумай обо всем, что сказала тебе!

Вышла и заперла его — этого Жорка не ожидал, — да, да, заперла. Громко щелкнул замок. Жорка ринулся к двери, завопил:

— Мама! Сегодня футбол! Мама! «Зенит» и «Динамо»! Открой!

Мать не ответила. Мальчик приложил ухо, услышал, как лифт уходит вниз, рванул дверь — не поддается! Бросился к буфету, вернулся с ножом, попытался просунуть нож в щель — открыть замок, — ничего не получилось. Погрохотав дверью, Жорка швырнул нож на буфет и выскочил на балкон.

Он попробовал спуститься по водосточной трубе, но труба зашаталась, и Жорка не решился по ней лезть, а вскарабкался назад на балкон. Сверху он увидел на улице Ниночку, она держала в руках куклу без головы и разговаривала со своей толстой мамой в шляпке. Жорка показал им нос, но они почему-то его не заметили.

Мрачный-мрачный Жорка вернулся в комнату, прошелся по пружинам дивана и от нечего делать включил телевизор. На экране возник мусорщик, тот самый, что на Галерной опорожнял баки с мусором. Какой-то другой дяденька сказал:

— Знакомьтесь! Товарищ Бирюлькин! Лучший мусорщик нашего города. Волшебник своего дела…

— Ха! Волшебник! — сплюнул Жорка.

Дяденька продолжал:

— Петр Петрович, расскажите, как вы достигли…

Дальше Жорка слушать не стал.

— Ха-ха! Волшебник! — пробурчал он, крутанул колесико и выключил звук.

Мусорщик Бирюлькин открывал и закрывал рот, рассказывая, «как достиг», но ничего не было слышно. Жорка захохотал и стал крутить колесики: сперва превратил мусорщика в дылду, потом — в толстяка коротышку, потом всего исполосатил. И каждый раз Жорка держался за бока и прыгал от смеха.

— Волшебник!.. Ха-ха!.. Волшебник!.. Ха-ха-ха!..

Вдруг полосатый мусорщик ка-а-к выскочит из телевизора! Прямо в комнату выскочил. Такого еще никто никогда не видал! Оказался действительно волшебник. Выскочил, схватил Жору, связал ему ноги — откуда только веревка взялась, — связал и сказал:

— Тебе, Жорка, нравится все ломать. Ну и ломай дальше. Теперь, вот с этой секунды, все, чего ты коснешься, будет рваться, биться и ломаться.

Сказав это, Бирюлькин (он так и остался полосатым) прыгнул обратно в телевизор, но что-то вспомнил и высунулся:

— Имей в виду: живое — кошка там или воробей — оно, конечно, ломаться не будет. На это не рассчитывай! А остальное ломай, если тебе так нравится!