Ее ладони в тех местах, где она коснулась груди Аркани, все еще горели, и ей чудилось, что она ощущает глухие равномерные удары его сердца. Как охотно она коснулась бы его груди еще раз, но девушка знала, что это опасно. Здесь она имеет дело не с неизвестными знаками на мертвых камнях. Тут живые люди, чужая культура, неизвестный мир.

Она не была бы Дезире Монтеспан, если бы ее магически не влекли чужие миры и неизвестная культура. Она, вероятно, родилась только для того, чтобы открывать их, переселяться в этих людей, понимать их, а также их жизнь, судьбу, чувства. Довольно часто она представляла себя гордой римлянкой, ликующе приветствующей героев в соревнованиях колесниц, ощущала себя египетской жрицей, служившей в храме, казалась себе греческой поэтессой, воспевавшей красоту ионических ландшафтов. Но все это были мечты, фантазии.

Впервые она находилась посреди чужой жизни, чувствовала ее кожей, ощущала ее реальность. Это могло бы быть исполнением ее мечтаний, но мечты у нее никогда не было.

Аркани! Был ли объяснением его жест, когда он приложил ее руки к своей груди? На что он хотел этим намекнуть? Приятна ли она ему? Нравится ли она ему? Надеется ли он на большее?

Но в то мгновение он снова выказал себя таким высокомерным, таким гордым и самоуверенным, как будто должен был ей доказать, что она для него значит не больше, чем песчинка на ветру.

Что он ей сказал? «Мужчина должен понравиться женщине, произвести на нее впечатление, привлечь ее внимание». Это походило на брачные игры у животных, на напыжившихся самцов, которые привлекали самку. Как в той палатке накануне вечером. Ахал, она запомнила это слово. Однако она не принадлежала к племени туарегов.

Она сердито сжала губы. Вероятно, все это ей только показалось. Она должна быть такой же высокомерной и гордой, как Аркани. Тогда он поймет, что не может произвести на нее впечатление подобным образом.

Ее взгляд скользнул по Аиссе, которая вместе с Тедест вычищала коврик. Та бросила на Дезире испытующий взгляд и заметила ее напряженное лицо. Тедест откинула вход в палатку, чтобы свет проник внутрь. Она уложила коврик в задней части, на женской стороне, как правильно определила Дезире. Внутри палатка была разделена на две части, потому что на другой стороне лежали вещи мужа Аиссы.

Дезире охватило беспокойство. Наступит время, когда она уйдет отсюда. Она была благодарна людям, оказавшим ей помощь, однако не могла слишком долго пользоваться их гостеприимством.

Девушка ни мгновения больше не верила в то, что является пленницей Аркани. Вероятно, Аркани действительно сначала рассматривал ее как добычу. Она была для него экзотическим животным со светлой кожей. Он мог похвастаться ею в лагере, но большого интереса она не вызывала. Большинство жителей видели в ней ту, кем она и была на самом деле, — чужую, не принадлежащую к их кругу экзотичную особу.

Она не хотела, чтобы на нее глазели, как на предмет с выставки. Она должна найти своего отца.

Дезире ощутила вину от того, что на какое-то время она забывала об отце. Виной этому было очарование, исходившее от мужчины в голубом. Теперь, когда к ней вернулись физические силы, девушка ощутила прилив и душевных сил. Она всегда особенно гордилась тем, что может отбросить все общественные условности, чтобы осуществить собственные намерения.

Дезире поднялась и обратилась к Аиссе:

— Ты очень хорошо относилась ко мне, помогла мне в моей нужде. Таниммерт. Однако теперь настало время: я должна уйти. — Она показала на себя, а потом на пустыню. — Я должна найти своего отца.

Аисса некоторое время внимательно смотрела на нее, потом подняла руки, как будто обороняясь. Она громко крикнула что-то, и пришла Тедест. Женщины взволнованно заговорили друг с другом, затем вместе запихнули Дезире, в маленькую палатку. Аисса решительно опустила полог.

Рассерженная Дезире снова поднялась.

— Где Аркани? Я хочу поговорить с ним. Он меня понимает.

Аисса прекратила оживленно жестикулировать и прижала руки к груди.

— Аркани, — выдохнула она. — Изгар!

И указала на горизонт.

Дезире сразу поняла: Аркани уехал, а она все еще пленница.

Глава 19

Аркани не было три дня, которые показались Дезире бесконечными и пустыми. Она не знала, куда он исчез, почему уехал, как долго его не будет. Она не могла ни с кем разговаривать.

Чем быстрее шло ее выздоровление, тем меньше женщины возились с ней. Аисса и Тедест и без того были единственными, имевшими с ней контакт. Все остальные жители маленького оазиса держались от нее на расстоянии. Даже если Дезире время от времени предпринимала маленькую прогулку, ее избегали. Дети с любопытством поглядывали на нее и хихикали, взрослые бросали робкие или враждебные взгляды. Красивые женщины, которые обычно много смеялись и шутили, глядели на нее недоверчиво. Казалось, все ожидали от нее чего-то плохого. Как ей объяснить этим людям, что она не хочет навредить им?

Настанет время, и она уедет. Дезире чувствовала себя уже достаточно сильной для этого. Ей нужны два верблюда, вода, запас еды и пара одеял. Она оплатила бы двух проводников, и тогда напряженная ситуация разрядилась бы сама собой.

Медленно идя вдоль берега реки, она увидела аменокаля, сидевшего в песке перед своей палаткой. Эти мужчины могли целый день ничего не делать, смотреть перед собой или пить чай. Женщины были намного прилежнее. Неудивительно, что они верховодили и мужчины должны были просить у них разрешения войти к ним в палатку. А когда такой лентяй надоедал, от него можно было просто отделаться.

Странный народ!

Ее ноги сами принесли ее к палатке аменокаля. Может быть, он тоже говорит на ломаном французском языке. Тогда она по крайней мере узнает, куда делся Аркани и можно ли ей уехать. Да, это даже проще сделать, пока Аркани нет здесь. Ее все еще смущали его притязания на нее как на свою пленницу и одновременно обращение с ней как с гостьей: он позволил ей жить в палатке своей матери и объяснял ей жизнь туарегов. Кроме того, ей была противна мысль о том, что благородные туареги держат крестьян, рабов и пастухов коз. Это было слишком по-варварски, бесчеловечно.

Она остановилась перед аменокалем и слегка наклонила голову, чтобы выказать ему свое уважение.

— Я приветствую вас как главу племени, — обратилась девушка по-французски. — Я охотно поговорила бы с вами.

Маленькие темные глаза аменокаля внимательно смотрели на нее через прорезь тугулмуста. Однако он молчал. Вероятно, не понял ее. Она повторила то же самое на арабском языке. Ахитарель не отводил от нее взгляда, но ничего не отвечал.

Дезире присела перед ним на песке, поджала под себя ноги и замолчала. Потом пригладила песок перед собой и начала чертить линии. Она нарисовала палатку и змеевидную линию реки, в некотором отдалении наметила гору с пещерой, между ними несколькими штрихами нарисовала всадника с верблюдом.

Пальцем она указала на палатку, затем знаками изобразила, что палатку покидают. Затем указала на верблюда и на себя.

— Дезире, — произнесла она медленно и четко.

Затем пальцами указала, как двигается верблюд по песку до горы с пещерой, и вопросительно посмотрела на аменокала.

Ничто в его глазах не выдавало, что он понял ее. Вероятно, нет.

Дезире начала все сначала: указала на палатку, жестом дала понять, что ее покидают. Затем указала на верблюда и на себя. Однако, до того как верблюд отправился к горе, старик резким движением руки стер картины. Он понял ее, и ответ его был однозначным.

Девушка недовольно уставилась на него, затем медленно поднялась.

— Где Аркани? — спросила она. Она была уверена, что аменокал понял ее вопрос, заданный на французском языке.

Он смахнул рукой со своего одеяния воображаемую муху, затем поднялся и просто пошел от нее прочь. Это было верхом невежливости.

В ярости Дезире зашагала к своей палатке. Мать Аркани не обратила на нее внимания, она пекла хлеб. Тедест занималась ослами. Дезире присела рядом с Аиссой.