К югу от Атласа шло широкое высокогорье, походившее на степь. Различные поселки, деревья, шатры бедуинов, поля, ослы, козы, верблюды... Глаза Дезире закрылись.

На следующее утро они приехали в Дельфу. Прощание с обоими попутчиками было холодным. Кроме того, мадам Шаброль заметила легкое восхищение, возникшее у ее супруга по отношению к Дезире. Тот вслух сожалел, что такая очаровательная, юная, полная жизни особа бессмысленно пропадет в приносящей смерть пустыне. Он был уверен в том, что предприятие Дезире не принесет успеха.

Дезире не задумывалась над предостережениями месье Шаброля. Все ее внимание было поглощено двумя автомобилями. Ее беспокоило, не получили ли машины повреждения во время резкого торможения поезда. На самом деле девушка могла быть спокойной: ценная собственность шейха была обложена со всех сторон мешками с соломой, она хорошо выдержала поездку, и теперь машины, к удивлению людей на железной дороге, выехали из вагона.

Дезире не хотела терять времени и потребовала, чтобы оба шофера тут же тронулись в дорогу. Арабы деловито возились в моторах и вливали внутрь какую-то жидкость из канистр. Наконец Абдула потянул за пусковую ручку, она щелкнула и обдала двумя маленькими облачками закричавших ротозеев, затем мотор начал регулярно тикать, как гигантские часы. Абделазис потянул за пусковую ручку другого автомобиля, и оба мотора запыхтели наперегонки.

— Пожалуйста, садитесь, мадемуазель, — позвал Абдула.

Дезире решила сесть рядом с ним: он внушал ей больше доверия, чем малоразговорчивый Абделазис.

С шумом и пыхтением машины проехали через Дельфу в направлении юга. Люди, как и животные, бежали перед невиданными повозками, и даже флегматичный осел внезапно превратился в скаковую лошадь. Их поездку сопровождали вопли и крики людей и зверей. Куры взлетали и приземлялись к Дезире на колени. Внезапно поездка второго автомобиля закончилась у прилавка палатки, являвшейся овощной лавкой. Крыша треснула, инжир, оливки, гранаты покатились на песок. Владелец с криком и руганью выскочил из лавки, но, увидев зловещую машину, замер на почтительном расстоянии.

Абдула также остановился и вышел, чтобы помочь Абделазису и успокоить владельца лавки. Тот с угрожающе поднятым обломком своего прилавка двинулся на Абдулу. Тогда вмешалась Дезире.

— Мне жаль, мой господин, пожалуйста, извините нас, — попыталась она остановить атаку торговца. Тому, казалось, была чужда арабская вежливость. Его угрожающие жесты нельзя было истолковать по-иному. — Пожалуйста, образумьтесь, — закричала Дезире. — Я сказала вам, что мы сожалеем.

В поисках помощи она повернулась к Абдуле, но тот лихорадочно выталкивал автомобиль из палатки и заново заводил мотор. Стоявшие вокруг постепенно преодолели робость перед железным чудовищем и подошли ближе.

— Заплатите ему, мадемуазель, — крикнул Абдула и повернул ручку.

— Я? Почему я? Я не управляла автомобилем. Мы не можем уладить дело по-другому?

— Сейчас мы ничего не можем уладить, — засопел Абдула, продолжая дергать за ручку.

С третьей попытки мотор завелся. Дезире быстро достала денежную купюру, и это мгновенно успокоило торговца.

Абделазис нажал на красный резиновый шар, раздался гудок. С криком люди разбежались. Абдула воспользовался возможностью, чтобы подбежать к своей машине. Он запрыгнул на нее, отпустил тормоз и поехал. Абделазис последовал за ним.

Дезире несколько раз с беспокойством оборачивалась, но люди больше не бежали за ними. Она с облегчением вздохнула. Когда опасность миновала, она рассердилась.

— Ну и ну, — крикнула она Абдуле, — всего этого можно было избежать, если бы ваш друг лучше управлял машиной.

— Если вам это не подходит, мадемуазель, то управляйте ею сами. В конце концов вы за нее заплатили.

— Что вам пришло в голову? — выдохнула она. — Я наняла вас в качестве шоферов.

Алжирцам давно пора привыкнуть к европейской дисциплине и забыть о своем арабском разгильдяйстве.

— Я считаю, что за хорошие деньги нужно хорошо работать.

Абдула бросил на нее уничтожающий взгляд.

— Я охотно откажусь от ваших денег, мадемуазель, если смогу сохранить за это свою голову.

— Ах, избавьте меня от детских сказок! Если это действительно опасно, шейх Мохамед не дал бы мне эти автомобили. Он наверняка желает получить их назад в целости и сохранности.

— В этом можете быть уверены, — ответил тот.

Дезире была рада, что они проехали город с его узкими улочками, переполненными телегами, ослами и отбросами. Южнее Дельфы поднималась горная цепь Атласа, она отделяла большое плато от пустыни. Путешественники пересекли горный хребет и помчались на бешеной скорости в сторону запада.

Благополучно оставив за собой неприятную встречу с жителями Дельфы, они столкнулись теперь с новой проблемой. Хотя почва была достаточно твердой, вокруг них крутились громадные облака песка. Песок садился повсюду: на людей, багаж, машины, — скрипел между зубами. Над обоими автомобилями поднимались крыши в виде балдахина, которые хорошо защищали от палящего солнца, но ветер и песок попадали под них беспрепятственно.

— Остановитесь, — попросила девушка Абдулу. — Мы должны попытаться защититься от песка.

— Только не здесь, — возмутился араб. — Разве вы не видите, какая обрывистая тут дорога?

— Конечно, вижу, я же не слепая, — ответила Дезире. — Но я вся в песке, и он мне мешает.

— Лучше быть в песке, чем свалиться. Мы сможем его убрать, когда остановимся вечером на отдых. А место для отдыха мы должны найти до того, как стемнеет.

— Послушайте, мы должны укрыть автомобиль, остановитесь же.

Абдула не обращал на нее никакого внимания. Это привело Дезире в неописуемую ярость.

— Я протестую против вашего самоуправства, — закричала она. — Я непременно доложу об этом шейху при нашем возвращении. Подумайте об этом.

— Вам лучше прикрыть рот, — прошипел он в ответ. — Иначе не будет никакого возвращения. Слышите?

Дезире хватила ртом воздух и подавилась песком.

— Вы так ведете себя, потому что я женщина, и вы в своей глупой гордости не хотите слышать от женщины ни слова. Однако и здесь скоро станут думать по-иному. Мы, француженки, эмансипированны. Я даже не ношу корсета.

Она заметила, как Абдула презрительно скривил губы. Рассердившись, девушка замолчала. Вечером, когда они доберутся до места отдыха, она попытается еще раз прояснить ситуацию.

Они ехали по тропке, которая шла вдоль высохшего русла ручья. У подножия этой импозантной горной цепи простиралась бесконечная Сахара. Тропка не была мощеной улицей, как в Париже, но вода, периодически стекавшая в эти сухие долины, смыла все большие камни. По обе стороны поднимались скалистые массивы, внизу ощущалось горячее дыхание пустыни.

Они останавливались два раза только для того, чтобы оба шофера вылили воду в капот автомобиля. При этом поднимался пар, и раздавалось опасное шипение.

Дезире схватила канистру и вымыла лицо, шею и руки. Она решила сменить свое платье на удобные хлопчатобумажные брюки и широкую рубашку.

Абдула выполнил свое обещание и занавесил автомобиль. Теперь внутрь проникало не так много песка, но, с другой стороны, поле зрения сильно сузилось. Они могли смотреть только вперед. Абдула бормотал дикие проклятия в адрес белой женщины, которая не только была упряма и своенравна, как верблюд, но, вдобавок ко всем бедам, еще и носила мужскую одежду. Подобное мероприятие грозило непременно окончиться неудачей.

Путь шел все дальше на юг. Горы Атласа остались позади, и путешественники следовали по старой караванной дороге через узкую долину, втиснутую между западными и восточными предгорьями. В скалах были трещины, по которым зимой стекала вода. Теперь высохшую долину завалили камни и обломки скал.

Они медленно продвигались вперед. Абделазис должен был два раза ремонтировать автомобиль, когда тот натыкался на большой камень. Время от времени они видели бедуинов, продвигавшихся со своими стадами по высохшему руслу реки. Дикие козы, искавшие на откосах траву, с любопытством смотрели на них.