— Алло! — рявкнул Алан в трубку. Только подсознательный страх за Генри, который попал в переплет и теперь бог знает в каком состоянии находится, помешал Алану проигнорировать звонок.

— Привет, дружище!

Ну как можно сердиться на человека, который настолько рад тебя слышать?!

— Привет. Как ты?

— Я в порядке. Я пьян и весел. А ты?

— Почти трезв и спокоен.

— Слушай, мне стыдно набираться тут без тебя. Может, все-таки состыкуемся?

— Прости, друг, я не могу.

— Ну вот… Опять ты предпочел мне женщину?! Диана — корень всех бед, запомни это…

— Слушай, Генри, давай я позже тебе перезвоню? Сейчас не лучший момент для этого разговора. — С Генри можно только так, в лоб. Намеков он не замечает с упорством трехлетнего малыша.

— Да. Конечно. Ухожу. То есть умолкаю. Не забывай обо мне…

— Что ты, не забуду ни за что на свете. Ни одна китайская пытка не заставит меня забыть о тебе, Принс.

— Счастливо. — Генри нажал «отбой», не дожидаясь «до свидания». Он был не сторонник светских условностей.

Алан только покачал головой.

— Все в порядке? — спросила Иви, которая на протяжении всего разговора наблюдала за его лицом со сдерживаемой улыбкой.

— Да. Это мой лучший друг. Немного не в себе на почве потери работы.

— А-а… Знаешь эту медитацию: «Ты — это не твоя работа. Ты — это не твоя машина. Ты — это не твой дом. Ты — это не твой счет в банке»?

— О, повторишь потом, я отправлю ему сообщение. Когда он будет достаточно пьян, чтобы начать медитировать…

Телефон снова разразился первыми нотами «The Final Countdown».

— Слушай, я занят! — повторил Алан в трубку.

— Интересно, что это за занятие ты себе нашел?! Хам! — сказала Диана.

— Ди!

Но она уже повесила трубку.

Алан бессильно застонал. Правильно, хорошего понемножку. Отдохнул от проблем — и вперед, снова в бой.

Иви больше не улыбалась. По тому, как она замолчала и с каким энтузиазмом принялась рассматривать содержимое тарелки, Алан понял, что ей не по себе, что в общем-то естественно.

— Прости.

— Нет, что ты… Ничего страшного. Слушай, ты не знаешь, как называются эти зеленые росточки?

На экзамене по актерскому мастерству ей бы поставили «хорошо». На «отлично» ее беззаботность и интерес к гастрономии не тянули.

— Вот, смотри, я отключаю телефон.

— Да брось, Алан, я же и правда все понимаю! Или ты думаешь, что я совсем наивная девочка из провинции, у которой голова забита фантастическими сюжетами из глянцевых журналов и сентиментальных романов? И решила, что вот она я, такая вся из себя прекрасная, появилась на горизонте — и вся твоя жизнь должна перемениться? Земля остановилась? Я не дура, Алан. У тебя выдался тяжелый день, ты поссорился со своей девушкой, ведь поссорился, да? Тебе не хотелось сидеть одному в пустой квартире, и ты был так любезен, что пригласил меня на ужин… мне это приятно, потому что ты интересный человек и, в конце-то концов, не пришлось бы весь вечер сидеть в номере и от нечего делать ложиться спать в десять. Я не строю иллюзий. И к тому же… у нас очень официальные отношения, разве нет?

Алан понял, что последняя реплика была шуткой только потому, что Иви вымученно улыбнулась.

— Давай не будем усложнять, — закончила она.

— Да. Конечно. А что ты подразумеваешь под «усложнять»?

— Придумывать то, чего нет, и прятаться под масками.

— Согласен. Не будем. — Алан прочистил горло. — Что ты хочешь на десерт?

— Давай посмотрим…

Волна напряжения, прокатившаяся между ними, схлынула. Чувство легкости, увы, не вернулось к Алану, но он на это и не рассчитывал.

Прощаясь, Иви подала ему руку, и Алан поймал себя на том, что ему хочется поцеловать теплую ладошку, а не пожать. Иви вызывала у него такую искреннюю симпатию, что обычных жестов, чье значение уже почти стерлось, ему казалось недостаточно. Но… она же просила не усложнять. Отогнав крамольную мысль, он запечатал себе путь к отступлению крепким рукопожатием.

— Рада была провести этот вечер с тобой, Алан. Похоже, мне повезло, что ты оказался первым, кого я встретила в Чикаго. Ну… фигурально выражаясь — первым.

— Тогда и мне повезло, Иви. — Он улыбнулся.

— Если бы мы стояли у подъезда моего дома, я бы предложила тебе подняться и чего-нибудь выпить. — Иви немного виновато пожала плечами. — А так…

— Ну если ты настаиваешь, мы можем подняться и заказать в номер по чашке кофе. — Алан лукаво прищурился.

— Но… ты же понимаешь, что это будет только кофе? — Иви приоткрыла дверцу автомобиля.

— Да, разумеется, мы же все обговорили. — Алан вслед за ней вышел из машины.

— Кстати, я забыла попросить: сможешь посмотреть со мной квартиры завтра вечером? Мне на работу к половине восьмого, и я не представляю, когда освобожусь. — Иви вздохнула. — Неловко заставлять тебя работать сверхурочно, но выбора у меня нет.

— Все нормально, я же риелтор низшего звена, у меня ненормированный рабочий день! — Алан засмеялся.

— Ну а так как я теперь официантка, то мы с тобой примерно на одной ступеньке социальной лестницы, — хмыкнула Иви.

— Еще один повод порадоваться…

В лифте было светло. Казалось, он целиком сделан из зеркал, и от этого создавалось впечатление нереальности. «И дались им эти зеркала…» — с тоской подумал Алан, имея в виду современное поколение дизайнеров интерьера.

Иви отчего-то вздумала смущаться: взгляд вниз, закушенная губа, пальцы нервно теребят замок сумочки. Алан подумал, что хорошо было бы сейчас разрядить атмосферу, как-нибудь эдак пошутить… Но шутки выветрились из головы все до единой, и потому он — не иначе, его коснулся отголосок ее смущения — рассматривал в зеркале свое усталое лицо с лихорадочно блестящими глазами. Еще ему виделось обнаженное плечо Иви и ее волосы. Волосы у нее были по-настоящему красивые, на редкость густые и длинные. А линия плеча…

Стоп. Что это еще за новости? Он же не намерен изображать из себя героя-любовника! Девочка мила, возражать стал бы только идиот, но у них ничего не может быть!

Организм требует сбросить напряжение? Пошло, Алан, это пошло. Сейчас ты выпьешь с ней кофе, поедешь домой, примешь горячий душ… И этот безумный день наконец-то закончится. Точка.

Потом Алан шел за ней по коридору, и ему казалось, что они идут медленно-медленно. Когда они дошли до двери ее номера, он понял, что ему лучше уйти сейчас. Вечер был хорош, и глупо рассчитывать, что он может стать еще лучше, выжимать из него удовольствия до последней капли, чего-то требовать от Бога…

— Иви…

— Да? — Она почему-то никак не могла попасть ключом в узкую замочную скважину.

— Послушай, мне было очень приятно с тобой поужинать, но я боюсь, что если не лягу спать в ближайшие полчаса, то просто отключусь на ходу.

— Да нет проблем, я все понимаю!

Ему показалось или она и вправду обрадовалась?

— Мне и самой завтра вставать ни свет ни заря…

— Созвонимся?

— Да, конечно, я позвоню тебе ближе к вечеру. Спасибо. За все.

— И тебе. Ну… пока?

— Пока.

Еще одно рукопожатие, и тоже очень крепкое. Обратный путь до лифта Алан преодолел гораздо быстрее. С чего бы такая спешка?

И все-таки Иви чувствовала себя дурой.

Все прошло великолепно. Ей удалось не разбить ни одной тарелки, она даже не опрокинула бокал, что особенно хорошо ввиду того, что гранатовый сок — это смертный приговор для скатерти.

И тем не менее…

Не надо было.

Не надо было так опрометчиво приглашать его подняться, не надо было вообще соглашаться на этот ужин, не надо было принимать от него предложение насчет гостиницы, лучше бы ей вообще было сбежать сразу, когда она увидела его!

А так…

Что же делать теперь?

Иви сидела на кровати, уронив голову на руки, и от отчаяния кусала губы.

Похоже, она влюбилась.

Она помнила это чувство — сердце колотится от каждого его взгляда быстрее и быстрее, и кровь ощутимыми толчками течет по венам, и толчки эти отдаются в висках; хочется улыбаться, широко и без повода, и мир вокруг слегка качается и не имеет ровным счетом никакого значения.