— Вот в этой старинной темно-зеленого стекла бутылке четыре века назад капитан испанского парусника, который держал путь к берегам острова Фернандо-По и попал в жестокий шторм, послал письмо на родину, — рассказывал мистер Эрлинг. — Судно получило пробоины и стало тонуть. И вот тогда капитан бросил за борт свою бутылку. В письме, которое он вложил туда, капитан от имени своей команды посылал прощальный привет матерям и женам. Он писал, что все моряки мужественно подготовились к встрече со смертью, как и подобает морякам, и призывают живых любить и беречь мир, он кажется особенно прекрасным, когда с ним расстаешься навсегда.

Мы слушали его рассказ с интересом.

— И вы представляете, когда адресаты, то есть мы, живые, получили это письмо? — продолжал мистер Эрлинг. — Всего три года назад. Четыре века носил океан эту бутылку, пока не выбросил на берег затерянного в Индийском океане острова Кергелен. Оттуда бутылку с письмом мне переслали знакомые французские ученые.

Наш добрый хозяин показал морскую карту, принадлежавшую знаменитому капитану Куку, собственноручный рисунок Миклухо-Маклая — на листке твердой бумаги изображен обнаженный папуас, — компас, подаренный Эрлингу знаменитым Хейердалом, совершившим на плоту «Кон-Тики» путешествие из Америки на остров Пасхи.

Мистер Эрлинг усадил всех нас, включая Сюзан, возле огромной карты мира, развешанной на стене его гостиной, и сфотографировал из аппарата, который делает моментальные снимки и сразу же выдает готовые цветные фотографии.

На только что полученном снимке мистер Эрлинг попросил всех нас оставить автографы. Сказал, что фотография пойдет в его альбом. А мы возгордились, что и наша фотография будет рядом с портретами известных морских путешественников.

Мистер Эрлинг задумчиво взглянул на Сюзан.

— Меня очень огорчило то, что вы рассказали о своих скитаниях по свету — без цели и надежды, — произнес он. — Человек всегда будет одиноким, если он бежит от людей. Тем более молодой человек, такой, как вы. Без людей вы никогда не станете счастливой. Лишь делая добро людям, почувствуете, что не зря живете на свете. Вся моя коллекция и посвящена тем, кто знал, зачем жить на свете. Каждый из моих героев совершал подвиг во имя Человека — во имя того, чтобы Человек был сильнее, мудрее, богаче, чтобы лучше познал природу и самого себя.

Мистер Эрлинг кивнул в сторону Абу. Лена и я сидели рядышком с Абу на диване.

— Вам, милая Сюзан, повезло, что вы встретили этих прекрасных людей. Вы размышляете о том, как вам жить? Отвечу…

Его речь прервал телефонный звонок. Хозяин дома покинул холл. Вернулся он не скоро, задумчиво взглянул на нас, потом сказал:

— Я только что разговаривал с давним своим другом. Он врач-эпидемиолог. Через десять дней уезжает в Африку, в Нигерию. Уже провел там год — в отдаленном глухом районе. Дело в том, что в одной нигерийской деревушке обнаружена странная, неизвестная науке болезнь. Очень опасная. Заболевший почти наверняка умирает. И пока никаких средств против страшного вируса не найдено. Ученые из разных стран с риском для жизни ведут поиски лекарств, которые могли бы победить болезнь, но без особого успеха.

Мистер Эрлинг рассказал, что его друг Джозеф Грейс вместе с молодым советским врачом Грантом Аракеляном, кажется, нащупали пути раскрытия природы вируса. Грэйс привез в Лондон для проверки разработанную международной группой эпидемиологов вакцину. Другую часть вакцины отправили в Москву, а третью надо доставить в Вашингтон известному американскому вирусологу доктору Саймону. Ради этого Эрлинг и ездил на «Лермонтов» — договариваться с капитаном. Самолетом вакцину отправлять нельзя: не перенесет разницу в давлении. Приходится морем. Из Америки советский теплоход должен на обратном пути доставить в Лондон вариант другой вакцины, которую разработала лаборатория Саймона. А из Лондона попутным судном вакцину Саймона отправят в Лагос, столицу Нигерии для испытания. Говорят, вакцина очень перспективна.

— А почему же такой сложный путь? — спросил я. — Не лучше ли из Нью-Йорка вакцину отправить прямо в Лагос?

— Это невозможно, — сказал мистер Эрлинг. — Не пойдет же специально корабль в такой далекий путь из-за нескольких пробирок. Конечно, можно отправить вакцину самолетом, но это осложнит дело.

— Не пойдет?! — удивилась Лена. — Ведь речь-то идет о страшном вирусе!

— Верно! — кивнул мистер Эрлинг. — Но такие эксперименты будут продолжаться долго, и не один раз придется доставлять туда и обратно всякие медицинские препараты. А рейс даже небольшого судна через океан стоит дорого. Вот и приходится как-то устраиваться.

Мистер Эрлинг улыбнулся.

— Ваш русский капитан мистер Огарин был очень любезен. Он заверил, что сделает все, чтобы благополучно доставить пробирки в Америку и вывезти оттуда другие. Даже предложил послать кого-то из своих офицеров в Вашингтон к доктору Саймону, чтобы выполнить поручение самым лучшим образом.

Абу взглянул на Лену, потом на меня.

— Капитан Огарин предложил нам отремонтировать нашу яхту на борту «Лермонтова». Мы отказались. Как вы думаете, друзья, может быть, нам переменить решение? Может, принять предложение капитана Огарина и отправиться на теплоходе в Америку? В нашем путешествии будет еще один интереснейший рейс. Как, нет возражений?

— Конечно, нет! — сказала Лена.

— Конечно, нет! — сказал я.

Сюзан, которая внимательно прислушивалась к разговору, вдруг печально опустила голову. Мы говорили по-русски, но она, видно, догадалась, о чем речь.

— А что же мне теперь делать?

Мы молчали. В самом деле, что теперь делать нашей Сюзан?

— Скажите, пожалуйста, не нужно ли вашему другу мистеру Грейсу помощники для работы в Нигерии? Я могу делать все, что мне скажут: возиться с пробирками, печатать на машинке, управлять автомашиной…

Сюзан глядела на мистера Эрлинга умоляющими глазами.

Мистер Эрлинг улыбнулся.

— Мне трудно сказать с уверенностью, мой юный друг, но думаю, что у доктора Грейса для вас найдется подходящее дело. Только вы должны ясно представлять, как опасна эта работа.

Сюзан порывисто поднялась с кресла:

— Я готова! Я готова на все!

Такие морские великаны, как наш, я видел в Крыму, но издали — они проходили чуть ли не у самого горизонта, и мы, ребята, стоящие на берегу, смотрели на красавцы теплоходы, мечтая оказаться на борту! И вот впервые в жизни я очутился на большом пассажирском судне «Михаил Лермонтов».

В порту Тилбери нас провожали мистер Эрлинг и Сюзан.

— Я не прощаюсь с вами, друзья! — произнес мистер Эрлинг. — Я говорю вам: «До свидания!» Мы с Сюзан встретимся с вами в Лагосе, на африканской земле. Встретимся обязательно! — На прощание мистер Эрлинг добавил: — Семь футов под килем вам, дорогие мои друзья. Во всех ваших путешествиях.

Это было старинное напутствие моряков.

«Лермонтов» вышел из Темзы в Ла-Манш. Исчезли за бортом окутанные легкой дымкой берега Англии.

Теплоход показался нам настоящим плавучим городом. Сразу и не обойдешь все его палубы. Я насчитал их семь. И у каждой свое название: Главная, Прогулочная, Шлюпочная. А палубы вроде этажей в высоком доме. Соединяет их скоростной лифт. И на каждой палубе ждет тебя открытие. На корме судна просторный и довольно глубокий бассейн, в другой части судна спортивный зал с турником, шведской стенкой… На другой палубе настоящая волейбольная площадка с сеткой. А мяч прикреплен к тонкому, но крепкому нейлоновому шнуру, чтоб не улетел за борт.

На Лену произвели большое впечатление магазины. Они располагались на одной палубе, вроде бы как на торговой улице. За стеклянными витринами магазинов красовались русские сувениры — шкатулки, куклы, матрешки, всякие украшения из серебра. Лену трудно было оторвать от витрин. На судне было почтовое отделение. Покупай открытку с изображением «Михаила Лермонтова», почтовую марку, посвященную лайнеру, наклеивай на открытку и опускай в почтовый ящик — в первом же порту послание твое полетит хоть на край света. А для того, кто его получит, станет оно дорогим сувениром. Мы с Леной тут же отправили открытки нашим бабушкам и родителям: мол, все у нас идет отлично и тревожиться не стоит.