Мех говорил короткими, отрывистыми фразами, сухим, скучным голосом без тени эмоций. Так не говорят о желанной женщине, а перечисляют номера накладных. Или зачитывают опись товара на складе. Это может означать одно из двух. Либо его интерес к Юрун носит исключительно деловой характер, либо он совершенно помешался на ней и боится сорваться. Наделать глупостей.
– Не веришь? – словно прочел мои мысли Мех.
– Пока не знаю, – честно ответил я. – Саню и приманку ты убил? Или кто-то из вас четверых?
– Нет. Зачем нам? Мы бы, конечно, завалили Саню, но потом. Вместе со всеми вами.
На этот раз он, кажется, не врал.
– Мех, а ведь Юрун считает, будто ты и есть Дьявол, – хмыкнул я.
– В смысле? – не понял наемник. – Библейский дьявол? Или «умен как дьявол»?
– В атрийском смысле, – поправил я. – Тот Дьявол, который верховодит в Братстве чертей.
– Она так считает? – заулыбался наемник. Кажется, ему понравилось, что Юля думает о нем столь круто. – Не будем ее разочаровывать, ладно?
Я неопределенно повел плечами. Теперь Механик и впрямь напоминал влюбленного мужика, которому крайне важно, что о нем подумает желанная женщина.
– Бедуин. – Наемник смущенно покашлял, – а у вас… хм… с Юлей как? Серьезно?
– Очень. Тебе ловить уж точно нечего, – излишне резко ответил я. Кажется, во мне все-таки проснулась ревность. Я даже удивился. Уже лет сто никого не ревновал!
Тем временем бой на том берегу подошел к концу, завершившись полной победой Могильщиков. Один из них оставил оружие на берегу, вошел в воду и поплыл через реку, на наш берег. К боссу с докладом, не иначе. Остальные остались на месте битвы.
Кстати, интересный факт: насколько мне было видно, ни один из клонов Могильщика не погиб. И ран на них не видно А вот трупы нескольких врагов я наблюдал в бинокль очень отчетливо.
Похоже, Могильщик сказал Тарану правду: его дублей и впрямь невозможно завалить! По крайней мере, обычными способами. А его самого? Что, если и он неуязвим?..
– Во, видал как? – Механик кивнул на плывущего клона. – Вражеский отряд вчетвером положили, а у самих ни царапинки! Понял, что надо срочно гасить Могильщика?
– Надо. Но не сейчас. Чуть погодя. – Мне требовалось время, чтобы подумать. Желательно обсудить все с Потапом.
Механик снова будто прочел мои мысли:
– А вот Потапу пока ничего говорить не стоит. Если будете шушукаться с ним по углам да еще и остальных егерей привлечете, Могильщик враз просечет расклад. Я думаю, он уже что-то заподозрил. Заметил, каким взглядом он провожал нас с тобой?
Что ж… В этом Механик прав – тайну стоит пока сохранить. Да и не уверен я, что наемник мне тут не наплел с три короба. Скорее всего, угостил меня коктейлем из правды и лжи.
Не вызывает сомнения лишь одно: Мех искренне хочет устранить Могильщика, причем желательно моими руками. Но почему? Вопрос для меня остается открытым.
– Ладно, Мех. Час откровений закончен. – Я встал в полный рост, на всякий случай держа на изготовку автомат, и внимательно огляделся. – Пойдем посмотрим, кого там Могильщики в капусту порубили.
Я уже собирался войти в воду, но наемник остановил меня:
– Лучше перейти чуть дальше. Там есть брод. Знаю, бывал здесь, – опередил мой вопрос Механик.
Тем временем группа вышла из пещеры, и Потап подошел ко мне:
– Бедуин, иди к Юрун.
Девушка сидела на земле возле Шебая, а чуть в стороне Лось и Могильщик копали яму. Для похорон, надо полагать.
Я потоптался возле Юли, не зная, что сказать, а потом просто сел рядом и обнял ее. Юля повернула ко мне лицо. Ее глаза были огромными, застывшими. И ни единой слезинки. Плохо. Лучше б заплакала.
– Юля…
– «Дичь» была здесь. Перешла реку. Оставила заслон на том берегу, а основная часть отряда двинулась дальше… Бедуин, они шли в Сияние. Не прятались в убежище, как мы, а шли по поверхности. Как такое может быть?
– Понятия не имею. А ты уверена, что не ошиблась?
– Я очень отчетливо вижу здесь нить.
– А это точно их нить? – настаивал я. – Мало ли отрядов по АТРИ бродит. Помнишь чертову дюжину, что спасла нас от летучего отряда?
– Помню, – кивнула Юля. – Но это не она. Здесь была именно наша «дичь». Ошибка исключена. Все нити разные, их невозможно перепутать. Это как лица людей. Бывают очень похожие, но разница есть.
Она замолчала. Сидела неподвижно, как статуя, и смотрела на Глеба.
Могильщик и Лось докопали яму. Изгой подошел к Юрун:
– Все готово, можно хоронить.
– Да… Сейчас… – Девушка поцеловала мертвого Глеба в лоб и встала на ноги.
Могильщик ободряюще положил волосатую руку ей на плечо и прогудел:
– Ну-ну, не надо. Держись, девочка, ты ведь уже большая.
И Юрун не выдержала. Прижалась к Могильщику всем телом, как дети прижимаются к взрослым, и сдавленно зарыдала. Лицо изгоя исказила странная гримаса. Не сразу я понял, что это было выражение самой настоящей нежности!
Сейчас Могильщик вообще испытывал очень сильные, бьющие через край эмоции. Жалость, нежность и какую-то непонятную тоску. Его чувства были настолько сильны, что невольно спровоцировали мои экстрасенсорные способности. На краткий миг я словно стал Могильщиком, увидел ситуацию его глазами, изнутри…
…Могильщик знал Юлю с самого ее рождения. У людей-мутантов дети рождаются чрезвычайно редко, поэтому появление на свет Юрун стало для изгоев событием. Мать Юли умерла при родах. Будда очень горевал и в глубине души винил Юлю в смерти матери.
Так получилось, что Могильщик заменил Юле и мать, и отца. Он качал ее на руках, напевал колыбельные, учил ходить, а позднее и стрелять. Никогда не забывал про ее дни рождения, дарил игрушки – собственноручно вырезанные из дерева пистолеты, ножи и автоматы.
Первое слово, которое произнесла Юлька, было не «мама» или «папа», а «Гиль». Именно так у ребенка звучало длинное «Могильщик». Потом, уже взрослой, Юля иногда называла его этим ласковым прозвищем, навеки связавшим их обоих прочными родственными узами.
Могильщик поддержал Юлю, когда она заявила отцу, что хочет уйти из клана изгоев и жить среди людей. С тех пор они почти не встречались. И вот теперь судьба свела их вместе на маршруте…
А интересно: Могильщик так же нежно станет утешать Юрун после того, как свернет мне шею или всадит пулю в затылок?..
На том берегу мы обнаружили девять трупов.
– Двое раненых ушли, я вижу их нити, – сообщила Юля. Она уже взяла себя в руки, была деловита и собранна.
Лось склонился над одним из убитых, снял с него шлем и скрывающую лицо шапку-маску.
– Фу, ну и урод, – скривился Ерш.
Таран насмешливо вскинул бровь: мол, ты себя-то давно в зеркале видал? Так сходи к реке, полюбуйся. Но в последний момент почему-то передумал раскрывать рот. Промолчал.
Вражеский боец и впрямь красотой не блистал. Высокий плоский лоб, выпирающие надбровные дуги, маленькие глазницы и большой, лягушачий рот. Посреди лба торчало и вовсе нечто отвратительное – вроде круглого озерца гноя, закрытого мутноватой пленкой. Оно пульсировало, перекатывалось и вообще словно жило своей непонятной жизнью, даже не подозревая, что его хозяин давно отбросил копыта.
Лось огляделся, подобрал ветку и вонзил острие в это озерцо. Пленка лопнула, наружу брызнула зеленовато-желтоватая жидкость.
– Хватит портить генетический материал, – остановил его Потап. – Тела понадобятся экспедиции Зинчука для исследований. Так, парни. Собираем жмуров в кучу. И вообще сгребаем все, что найдем.
– И оружие? – уточнил Лось.
Враг был вооружен новенькими ижевскими «калашами» сотой серии, имелась и парочка СВД. Самое обычное оружие, словно недавно с завода.
– Боеприпасы можете взять, – разрешил Потап. – А оставшееся в общую кучу.
Вскоре на берегу вырос небольшой курган. Мы сгребли трофеи в одно место, присыпали землей, наладили охранный периметр с растяжками и всякими пиротехническими эффектами, чтобы отпугнуть хищников. Кстати, для этих целей хорошо подходит огневик-камень. Если его задеть, он шипит и пуляет искрами, что твой новогодний фейерверк. Звери его страсть как боятся.
