Но таинственность помещения, построенного древними подземными расами, не трогала. Хотелось сесть. И есть. А пайки выдавалась строго рассчитанные, и с этим было строго. Даже хлопанье ресницами не помогало. Усталость накатывала, как прилив на песчаный берег, медленно, но верно, подтачивая бастионы воли. Если бы меня прямо сейчас начала жрать какая-нибудь подземная тварюга, не уверена, что нашла бы силы ей помешать. Вероятно, даже попыталась быстрее проползти ей в глотку, чтобы получить возможность прилечь хотя бы в чужом желудке.
Некоторое облегчение приносили не по одному разу перебираемые мысли и рассуждения, заполняющие мою усталую голову и хоть чуть-чуть отрешающие меня от столь невыносимой действительности.
И ведь правда, казалось бы, при наличии магии, а уж тем более столь яркого и всемогущего ее столпов, как совет архимагов, такая вещь, как огнестрельное оружие или механика, не нужна. Зачем закапывать в землю полновесные империалы, возводя многомильную железную дорогу, если существуют и не одно столетие используются стационарные телепорты? Зачем добывать металл и с помощью многочисленных операций превращать его в тот же самый пистолет, если можно с помощью магического жезла кинуть во врага огненный шар или молнию? Странно? И не говорите… Даже для себя объяснить интуитивно понятное и от этого не менее загадочное довольно сложно. Всему виной деньги – этот невидимый и всесокрушающий яд, разъедающий души и одновременно цементирующий общество. Деньги и время. Эти два скакуна, ведущие бесконечную гонку, известную любому: кузнецу, банкиру, полководцу, каторжнику и беглецу.
Да, портал намного быстрее грохочущего на стыках, пыхтящего паром и дымящего многоколесного гномского «механического дракона» (как их первоначально называли). Это невозможно оспорить, но и невозможно сравнить стоимость переноса через портал хотя бы двухсот фунтов с использованием многотонных эшелонов, с их мерным перестуком чугунных колес.
Да, огненный шар, вырвавшийся из жезла, украшенного кристаллами накопителей и искуснейшей рунической гравировкой, в состоянии испепелить десяток или два человеческих тел и еще столько же прожарить своим волшебным пламенем до золотистой корочки, «но»… Есть это проклятое но. Где вы видели хотя бы последнего оборванца или крестьянина из дикой деревеньки, затерянной в северных горах, без личного амулета, способного поглотить прямой всплеск магии, направленный против его владельца? Продавить, перенасытить или разрушить составляющие плетения – вот каким образом эволюционируют атакующие заклинания уже не первое тысячелетие. Смешивая в одной реторте математические методы, физические законы и туман озарения, маги все еще пытаются изобрести универсальное всепроникающее заклинание, которое наконец-то сможет хотя бы приблизиться к бесстрастному, экономически более эффективному и прекрасному в своей простоте идеалу – к оружейной пуле.
Не говоря уже о том, что срок обучения мага в среднем составляет порядка десяти лет, а процент встречаемости способностей, достаточных для оперирования более или менее энергонасыщенными глифами заклинаний, крайне мал. Нет, запустить светляка или пробормотать простейший заговор от скисания молока в состоянии любая или практически любая селянка, особенно в предгорьях восточных гор – рядом с местами старинных сражений, где до сих пор повышен магический фон и бродят остатки порванных плетений, сами собой встраиваясь и переплетаясь с аурами населяющих эти места разумных и неразумных созданий. Но заклинать – ощущать глубинное родство с текущей в своих венах магией – способны далеко не все.
Все эти сумбурные размышления конечно же не говорят о том, что маги как таковые обществу не нужны и на поле боя их давным-давно стоило бы заменить на многотонные орудия. Нет, магия органично дополняет начинающую развиваться технику, сплетаясь с ней порой в столь изящные или чудовищные сочетания, рождая таким образом новые науки и новые пути развития. Взять, например, големотехнику, золушку, изгнанную за порог магической науки, отвергаемую техниками и вместе с тем способную создавать конструкции, поражающие своим совершенством и эффективностью.
«Чудовища из семи металлов, оживленные проклятой кровью… И стал путь их отметиной скорби…» – именно такими словами описывается на пыльных листах замшелых летописей первое применение военных големов, тогда еще несовершенных и ненадежных, временами приносящих больше проблем использовавшей их стороне. Но эти проклятые скакуны – деньги и время, перетирающие своими подковами империи и царства… именно их голос… жутким рефреном, какофонией сминаемого металла и раздираемой плоти объявил о том, что колесо прогресса сделало свой поворот, еще один поворот на бесконечной дороге, которая зовется жизнь…
Кстати о звуках. А это ведь не мое воображение разыгралось, это кто-то впереди орет, как дюжина котов, которых «добрые» дети одновременно дернули за все детали тела, какие сумели нашарить. А аккомпанементом служит лихорадочная пальба. Но темп ходьбы почему-то не снижается, и особо обеспокоенными мои спутники по каравану не выглядят.
– Это чего там такое? – Я дернула за руку даму, напоминающую своим сложением достопамятного горного тролля из паровозного депо. Любители больших форм были бы оной дамой, безусловно, впечатлены, поскольку случалось мне видеть наковальни меньшие и, на глаз, не такие непоколебимые, как ее бюст. Правда, вот с лица контрабандистки можно было писать картину, изображающую злобную демоницу, и при этом не особо мудрить с поисками облика натурщицы, в более инфернальную сторону. Толстые желтые клыки, унаследованные явно от орков, выпирали из-за губ, серая кожа наводила на мысли о троллях и различных дерматологических заболеваниях, а в маленькие глазки, практически незаметные между морщинистыми щеками и загнутым книзу клювом носа, смог бы попасть не каждый эльф. Даже из своего фамильного лука. С двадцати шагов. И такие исключения, как Лаэла, в расчет не берутся.
– Цветочек, – пожала плечами дама. – Ничего, девонька, это не страшно. Он хоть большой и живучий, но тупой и неповоротливый. Орет, правда, противно, но это ничего. Сейчас охранники найдут все его сердца и… – Мерзкий звук, становившийся все громче, внезапно оборвался. – Нашли, – констатировала практически аборигенка подземных тоннелей.
Шагов через сто мне пришлось перелезать через это чудное порождение природы. Перешагнуть его бы не получилось. В принципе в свете факелов и фонарей «цветочек» был похож на громадного червя, замершего в пугающей неподвижности. Может, это и не растение вовсе? Но из ран кровь вроде не текла. Да я и самих-то ран не заметила, а ведь они должны были быть при такой-то пальбе. Да, чудна живность, не видевшая солнца.
– Клер, – Гроткар, тащивший на себе здоровый рюкзак, кирку, моток веревки, фонарь и ружье, выглядел со всей этой сбруей на удивление органично, – не зевай. Мне сказали, что раз здесь есть «цветочки», то можем и на «пчелок» нарваться. Они, конечно, нектар сосут, но от крови тоже не откажутся.
– Вот только роя злых насекомых нам не хватало, – вздохнула я. – Они большие?
– Чуть меньше меня, – пожал плечами гном, который обязан был разбираться в подземной фауне и флоре хотя бы в силу расовой принадлежности. – Но это вообще-то летучие мыши, просто их называют так.
Поправка. Чудна разумная живность, не видевшая солнца слишком долго. Ладно, надеюсь, нападение этих… мышеинсектоидов хотя бы заставит нас сделать незапланированный привал.
Как показало время, дочке сильнейшего некроманта столетия ничего не стоит накаркать проблемы на голову себе и окружающим.
Привал, столь желанный моему измученному бесконечным походом организму, все же случился, хотя и продлился всего ничего – примерно минут пять, пока команда из трех особо ушлых контрабандистов вырезала из этого странного подземного черверастения какие-то жутко выглядящие внутренности. Даже не хотелось задумываться, за что они там отвечали и что с ними будут делать удачливые охотники. Нетушки! Я, конечно, знаю, что в состав более чем половины кремов, масок и большинства притираний входит многое из того списка, что приличная леди не должна не то что видеть – по мнению мадам Жюли, об этом лучше даже не знать. И между прочим, несмотря на мою в общем-то небрезгливость, я поддерживаю ее в этом мнении.
