Рик сомневался, что «Пантеры» способны дойти до такого состояния, но как знать — всякое возможно.

Футболисты выходили из раздевалки с торжественной решимостью. Это была их неделя. Их год.

Ливви приехала к вечеру в четверг — в блеске очарования и с удивительным количеством багажа. Рик находился на поле с Фабрицио и Клаудио — они упорно корректировали направления атак и репетировали сигналы голосом. Когда во время перерыва он проверил свой мобильный телефон, Ливви была уже в поезде.

Пока они ехали с вокзала, Рик узнал, что: 1) Ливви сдала экзамены; 2) безумно устала от своих подружек по комнате; 3) серьезно подумывает не возвращаться во Флоренцию на десять последних дней своего зарубежного семестра; 4) недовольна своими родными; 5) ни с кем из них не разговаривает, даже с сестрой, с которой враждовала с детского сада, и теперь считает, что та сыграла немаловажную роль в разводе родителей; 6) ей требуется место, чтобы остановиться на несколько дней, поэтому так много багажа; 7) она беспокоится по поводу своей визы, поскольку хочет остаться в Италии на неопределенный срок, и 8) готова в постель. Она не ныла, не жаловалась и не искала сочувствия — разбиралась со своей кучей проблем с холодной решимостью, и это понравилось Рику. Когда ей потребовалась поддержка, явилась к нему.

Он втащил на третий этаж удивительно тяжелые чемоданы и испытал от этого радость. Квартира казалась ему слишком тихой, почти безжизненной, и большую часть времени он проводил, прогуливаясь по улицам Пармы, распивая кофе или пиво в уличных кафе, заглядывая в винные лавки и на мясные рынки и даже не гнушался походами по древним церквям — все, что угодно, только бы не испытывать отупляющую скуку своего пустого жилья. Он постоянно чувствовал одиночество. Слай и Трей бросили его и редко отвечали на электронную почту. Не видели в этом смысла. Сэм был целыми днями занят, к тому же, имея жену, вел совершенно иную жизнь. Франко, его любимый товарищ по команде, порой радовал обедами, но в остальное время не мог оторваться от дел. Все «пантеры» работали — такова была необходимость. Не позволяли себе валяться до полудня в постели, затем пару часов проводить в спортзале и, убивая время, гулять по Парме и ничего не зарабатывать.

Тем не менее Рик не был готов постоянно с кем-то жить. Это вызвало бы всяческие осложнения и потребовало принятия таких обязательств, о которых он даже не хотел задумываться. Ему не приходилось сосуществовать под одной крышей с женщиной — и вообще с кем бы то ни было со времен Торонто, и он не стремился к постоянному обществу.

Пока Ливви распаковывала чемоданы, Рик в первый раз задался вопросом: на какое время она планирует у него остаться?

Они отложили занятие любовью до окончания тренировки. Тренировка предстояла налегке — без экипировки, однако он хотел, чтобы руки и ноги работали в полную силу.

Ливви сидела на трибуне и читала книгу, а футболисты разминались и выполняли задания тренера. Кроме нее, на стадионе присутствовали другие женщины — жены и подружки игроков. И даже дети прыгали и бегали между скамьями.

В половине одиннадцатого вечера появился служащий стадиона, в чьи функции входило гасить свет, и сделал знак Сэму.

Их ждали замки. Эту новость Рик услышал около восьми утра, но умудрился повернуться на другой бок и снова уснуть. А Ливви натянула джинсы и пошла за кофе. Через полчаса она вернулась с двумя кружками проданного на вынос напитка и повторила, что их ждут замки. А начать она хочет с того, что находится в городке Фонтанеллато.

— Слишком рано, — заявил Рик, сел в кровати и глотнул кофе, пытаясь прийти в себя в столь непривычный для бодрствования час.

— Ты был в Фонтанеллато? — Ливви сняла джинсы, взяла путеводитель со своими пометками и заняла прежнее место в постели.

— Даже не слышал о таком.

— Ты хоть выезжал из Пармы после того, как здесь поселился?

— Естественно. У нас была игра в Милане, в Риме и в Больцано.

— Я не об этом, Рикки. Тебе не приходило в голову сесть в свой маленький медно-желтый «фиат» и отправиться осматривать достопримечательности?

— Нет, а что?

— Неужели тебя нисколько не интересует твой новый дом?

— Я научился не привязываться к новым домам. Все они временные.

— Твое дело. А я, понимаешь, не собираюсь торчать в квартире целый день, каждый час заниматься сексом и думать только об обеде и ужине.

— Почему бы и нет?

— В общем, мне надо ехать. Либо ты садишься за руль, либо я воспользуюсь автобусом. Мы еще не закончили с Пармой.

Через полчаса они двинулись в путь и повернули на северо-запад в Фонтанеллато, где находился замок пятнадцатого века, так безудержно влекущий Ливви. День выдался теплым и солнечным. Они опустили стекла. На Ливви была короткая джинсовая юбка и хлопчатобумажная блузка. Врывающийся в окна ветер играл ее одеждой и волновал Рика. Он положил ей ладонь на колено. Ливви оттолкнула его руку, не отрываясь от путеводителя.

— Здесь производят в год 120 тысяч тонн сыра «Пармезан». — Она проводила глазами мелькнувшие строения. — Именно в этом месте, на этих фермах.

— Разве это много? Здесь принято класть его в кофе.

— Пятьсот сыроварен расположены в строго определенных зонах вокруг Пармы. Их деятельность регулируется законом.

— Из этого сыра делают мороженое.

— Кроме «Пармезана», ежегодно производят десять миллионов пармских окороков. Трудно поверить.

— Вовсе нет, если живешь здесь. Их подают на стол прежде, чем человек успевает опуститься на стул. Знаешь, почему мы говорим о еде? Потому что ты так спешила, что мы не успели позавтракать.

Ливви отложила путеводитель и объявила:

— Я проголодалась.

— Как насчет сыра с ветчиной?

Они ехали по узкой пустой дороге и, вскоре оказавшись в деревеньке Боганцола, нашли кафетерий, где подавали кофе с круассанами. Ливви не терпелось попрактиковаться в итальянском, но хотя Рику показалось, что она вполне владеет языком, синьора за стойкой понимала ее с большим трудом.

— Диалект, — объяснила девушка, когда они шли к машине.

Рокка (что по-итальянски значит крепость) Фонтанеллато была воздвигнута примерно пятьсот лет назад и выглядела совершенно неприступной. Ее окружал ров; четыре массивные башни имели широкие бойницы для обзора окрестностей и отражения врага. Однако внутри находился прекрасный дворец с художественной росписью стен и изысканным украшением комнат. Через пятнадцать минут Рик решил, что нагляделся вдоволь, но его подружка только приступила к осмотру. Когда он наконец заполучил ее в машину, она указала направление на север, в город Сораньа. Тот был расположен на плодородной равнине на левом берегу реки Стироне и, по словам личного историка Рика, хоть и не владевшего всеми деталями, но уяснившего общую канву здешней жизни, стоял на месте многих древних сражений. Пока Ливви тараторила, Рик обратился мыслями к «Львам» Бергамо. Его особенно тревожил синьор Маски, невероятно подвижный центральный лайнбекер, которого он считал ключевой фигурой игры. Он вспомнил изобретенные величайшими тренерами варианты и схемы нейтрализации центрального лайнбекера. Они редко имели успех.

Замок Сораньи (где до сих пор проживал настоящий герцог!) был построен не так давно — в семнадцатом веке. После недолгого осмотра они пообедали в маленькой закусочной и отправились в город Сан-Секондо, славящийся своими спалла, то есть вареными окороками. Здешний замок был построен в пятнадцатом веке, представлял собой настоящую крепость и сыграл важную роль во многих сражениях.

— Почему итальянцы так много воевали? — заинтересовался Рик.

Ливви что-то коротко ответила, но ее не интересовали войны. Ее привлекали живопись, мебель, мраморные камины и тому подобное. Рик оставил подружку одну, а сам вздремнул под деревом.

Их экскурсия закончилась в Колорно, который называли маленьким Версалем долины По. Здешнюю крепость превратили в чудесное жилище и украсили садами и парками. При виде этих красот Ливви пришла в такой же восторг, как семь часов назад, когда они подъехали к первому замку, а Рик едва мог его вспомнить. Он мужественно плелся за девушкой, но наконец взбунтовался: