Паоло и Джорджио резали котлеты, и Рик, не торопясь, приступил к своей. Сражение с котлетами продолжалось полтора часа, а когда тарелки опустели, их убрали. Наступила продолжительная пауза, пока официанты и Нино обслуживали другие столики.

От десерта отказаться было невозможно, поскольку Карло испек свой фирменный торта нера, или черный пирог, а Нино приготовил для этого случая особенное местное вино — белое, сухое, искрящееся. Он объяснил, что черный пирог по-пармски — это шоколад с миндалем и кофе. И поскольку он только-только из духовки, Карло добавил немного ванильного мороженого. У Нино выдалась свободная минутка, и он присоединился за десертом к товарищам по команде и тренеру. Это была последняя смена блюд. Если только гости не выразят желания сдобрить съеденное сыром.

Гости не выразили. В ресторане еще оставались свободные столики, когда Рик и Сэм поблагодарили хозяев и собрались распрощаться. Последовали объятия, похлопывания по спине, крепкие рукопожатия, обещания прийти сюда снова, очередные приветствия гостя на пармской земле, слова благодарности за незабываемый обед — все в соответствии с извечным ритуалом.

Паоло и Джорджио решили еще задержаться — поесть сыра и допить вино.

— Я не сяду за руль, — предупредил Сэм. — Твоя квартира недалеко. Прогуляемся, а потом я возьму такси.

— Я потолстел на десять фунтов. — Рик выпятил живот и последовал за тренером.

— Добро пожаловать в Парму.

Пронзительный вой дверного звонка напомнил звук мотора дешевого скутера, у которого отвалился глушитель. Он доносился долгими всплесками, и поскольку Рик его раньше не слышал, то сначала не понял, что означает этот визг и где его источник. Все было словно в тумане. По неясным и накануне, и особенно теперь, утром, причинам после марафона в кафе «Монтана» они с Сэмом завернули в паб и выпили по паре пива. Рик смутно припоминал, как около полуночи вошел в свою квартиру, но с этого момента в голове больше ничего не отложилось.

Он лежал на диване, слишком коротком для человека его роста, и слушал загадочный перезвон, пытаясь вспомнить, почему устроился в кабинете, а не в спальне. В памяти не всплывало ничего похожего на вескую причину.

Звон сменился стуком, и Рик крикнул в сторону двери:

— Сейчас! Иду!

Он был бос, но в джинсах и майке. Долго смотрел на свои загорелые пальцы ног и оценивал степень головокружения. Вновь заверещал звонок.

— Сейчас! Сейчас! — Рик неуверенно добрался до двери и открыл замок.

— Доброе утро, — радостно приветствовал его невысокий плотный мужчина с непомерно огромными усами в коричневом измятом коротком макинтоше с поясом. Рядом стоял молодой подтянутый полицейский в форме. Здороваясь, он лишь молча кивнул.

— Доброе утро. — Рик произнес это со всем уважением, на которое был способен в данный момент.

— Синьор Доккери?

— Да.

— Я из полиции. — Обладатель усов извлек из глубин своего плаща некий документ и помахал перед носом американца. Затем упрятал его в прежний тайник и махнул рукой с таким видом, словно предупреждал: «Только никаких вопросов!» С тем же успехом он мог продемонстрировать пропуск на автостоянку или квитанцию из химчистки. — Синьор Ромо, полиция Пармы, — проговорил он сквозь усы, да так, что они почти не шевельнулись.

Рик посмотрел на Ромо, перевел взгляд на полицейского в форме и снова уставился на человека в плаще.

— Понятно, — только и сумел вымолвить он.

— На вас поступили жалобы, — сообщил Ромо. — Вы должны пройти с нами.

Американец поморщился, попытался что-то сказать, но к горлу подступила тошнота, и он подумал, как бы не пришлось срочно бежать в туалет. Но тошнота отпустила. Ладони вспотели, колени подгибались.

— Жалобы? — недоверчиво выдавил он.

— Вот именно. — Ромо мрачно кивнул. По его лицу можно было понять, что стоящий перед ним Доккери совершил гораздо более тяжкие преступления, чем те, в которых его обвиняют. — Собирайтесь.

— Куда?

— С нами. И немедленно.

Жалобы? Вчера вечером паб был почти пуст, и, если его не подводила память, они с Сэмом ни с кем не разговаривали, кроме хозяина. За пивом не обсуждали ничего, кроме футбола. Приятный разговор, никакой ругани, никаких драк с другими посетителями паба. Прогулка по древнему городу до его дома обошлась без приключений. Возможно, от лавины съеденной пасты и выпитого вина он громко храпел, но разве это преступление?

— Кто на меня пожаловался? — поинтересовался Рик.

— Судья все объяснит. Нам пора. Будьте любезны, наденьте ботинки.

— Вы меня арестовываете?

— Пока нет. Не исключено, что позже придется это сделать. Поторапливайтесь, судья ждет. — Для пущей важности Ромо повернулся к молодому копу и что-то затараторил по-итальянски. Тот умудрился скривить еще более мрачную мину, давая понять, что дела гораздо хуже, чем он предполагал.

Эти люди явно не собирались покинуть дом без синьора Доккери. Ближайшей парой обуви оказались коричневые ботинки, которые Рик обнаружил на кухне. Надевая их и разыскивая пиджак, он все время убеждал себя, что произошло какое-то недоразумение. Он наскоро почистил зубы, стараясь избавиться от остатков запаха чеснока и винного перегара. Одного взгляда в небольшое зеркало оказалось достаточно: у него был вид явно провинившегося человека. Опухшие покрасневшие глаза, трехдневная щетина, нечесаные волосы. Рик провел по ним рукой, однако ничего не добился, схватил бумажник с американскими деньгами, ключи от квартиры и мобильный телефон. Может, следует позвонить Сэму?

Ромо с помощником терпеливо ждали в коридоре, без наручников. Казалось, у них совершенно отсутствовало желание ловить преступников. Ромо насмотрелся достаточно полицейских шоу, и теперь каждое его движение было выверено и отрепетировано. Он кивнул в сторону выхода.

— Я за вами. — Бросил окурок в пепельницу в коридоре и засунул руки глубоко в карманы плаща. Коп в форме вывел преступника из квартиры. Ромо страховал сзади. Три пролета лестницы, и они оказались на улице. Было почти девять утра. Стоял яркий весенний день.

Еще один полицейский ждал внизу у снабженного всеми атрибутами патрульного «фиата»: проблесковыми маячками и оранжевыми надписями «Полиция» на каждом крыле. Второй коп курил сигарету и разглядывал задницы двух прошедших мимо него женщин. Он неодобрительно посмотрел на Рика и сделал новую затяжку.

— Давайте прогуляемся, — предложил Ромо. — Здесь недалеко. Мне кажется, вам не помешает подышать свежим воздухом.

«Так и есть», — мысленно согласился Рик. Он решил сотрудничать с полицией, заработать у местных копов очки и всеми силами помочь им узнать правду, какая бы она ни была.

Ромо кивком показал вдоль улицы, и они бок о бок с Риком направились вслед за полицейским в форме.

— Могу я позвонить? — спросил американец.

— Разумеется. Адвокату?

— Нет.

Номер Сэма оказался переключенным на голосовую почту. Рик подумал об Арни, но не сумел до него дозвониться.

Так они и шли по улице Фарини, мимо маленьких магазинчиков с открытыми дверями и окнами, мимо уличных кафе, где сидели люди с газетами в руках, и крохотных кофеен. Голова Рика прояснилась, желудок успокоился. Хотелось выпить чашечку крепкого кофе.

Ромо снова закурил, выпустил облачко дыма и спросил:

— Вам понравилась Парма?

— Не сказал бы.

— Неужели?

— Сегодня мой первый день после приезда в вашем городе, и я уже под арестом, хотя не представляю за что. Вряд ли это может понравиться.

— Вы не под арестом. — Ромо тяжело переваливался с боку на бок, словно оба его колена вот-вот подогнутся. Каждый третий или четвертый шаг он кренился и касался руки американца.

— Тогда как это назвать?

— Наша система отличается от вашей. Это не арест.

«Доходчивое объяснение», — подумал Рик и прикусил язык. Спор ни к чему не приведет. Он не совершил никакого правонарушения, и скоро правда восторжествует. Это же не какая-нибудь страна третьего мира с диктаторским режимом, где ни за что хватают людей, а затем несколько месяцев подвергают пыткам. Это Италия, часть Европы, сердце европейской цивилизации. Опера, Ватикан, Ренессанс, да Винчи, Армани, «ламборгини». В путеводителе сказано, что здесь все нормально.