— Что ты здесь делаешь? — спросил я его.

— Сторожу, эфенди, — ответил он.

— В этом нет необходимости. Ложись спать!

— Эфенди, я выспался днем и могу посторожить ночью. Ты же находишься под моей защитой.

— Однако я в ней не нуждаюсь!

— Ты уверен? Один Аллах может знать об этом! Я очень тебе благодарен, но я беден и ничего не могу дать тебе. Порадуй меня хотя бы разрешением остаться здесь. Собственная бдительность — вот единственное, чем я могу отплатить тебе!

— Ну ладно! Не хочу тебя огорчать, а потому не буду тебя прогонять. Да пребудет с тобою Аллах, мой добрый друг и защитник!

Я подал ему руку и вошел в палатку. Я назвал его другом, отчего бедуин почувствовал себя гордым и счастливым.

Виннету тоже очень устал, потому что не спал, как и я, всю предыдущую ночь, и скоро мы оба заснули. Неожиданно, часа в три ночи, то есть совсем скоро, я был разбужен раздавшимся снаружи криком:

— Кто там? Назад!

Я прислушался. Виннету тоже поднял голову.

— Назад! — раздалось еще раз снаружи.

Мы вышли. Мой друг и защитник вскочил на ноги и вслушивался в ночные звуки. Луна уже зашла.

— Что там такое? — спросил я.

— Я сидел у дверей, — ответил бедуин. — Вдруг я увидел крадущегося человека и окликнул его. Он мгновенно исчез. Я встал и обошел вокруг палатки. Там я увидел еще одного, убегающего, и тоже окликнул его.

— Может быть, это были какие-то зверушки?

— Ну, да! Это были люди, которые хотели прокрасться к тебе!

Я вошел в палатку в полном убеждении, что этот человек ошибся. Того же мнения был и Виннету. Но, забегая вперед, должен сказать, что мы тогда совершенно напрасно не поверили бедуину.

Вскоре мы снова заснули, но примерно через час были опять разбужены ужасным шумом. Мы схватили ружья и выскочили из палатки. На востоке только-только разгорался день, но видно было уже хорошо. Первым человеком, на кого наткнулся мой взгляд, оказался Крюгер-бей, который подбегал к нашей палатке. Задыхаясь, он кричал, и притом — от возбуждения — по-немецки:

— Пленники бежали с тремя верблюдами!

— Какие пленники? У нас же много пленных: двое Мелтонов, четырнадцать аюнов. Кого вы имеете в виду?

— Не аюнов.

— Значит, Мелтонов? Черт побери! Вот это штука! Мы должны немедленно догнать их. Но ваши люди разбежались во всех направлениях, они определенно затопчут следы. Дайте-ка им приказ застыть на месте!

Он прокричал этот приказ воистину громовым голосом, и сейчас же над обоими лагерями воцарилась тишина. В это время к нам подбежали шейх и Эмери, и тогда Крюгер-бей рассказал:

— Десять минут назад новая смена подошла к коларази, но того уже не было. На земле валялись веревки, а возле них — часовой с ножом в груди.

— Этого мертвеца еще не трогали?

— Нет.

— Идемте туда!

Да, там лежал он, этот бедняга! Клинок вонзился ему в самое сердце. Он не смог сказать ни слова, не издал даже ни единого звука. Самое странное, что только после этого ужасного открытия заметили отсутствие и молодого Мелтона. К тому же вместе с отцом и сыном исчезли три лучших верблюда-скорохода!

Виннету ни слова не понял из сказанного. Он вопрошающе смотрел на меня, и мне пришлось рассказать ему об этом совсем не радостном происшествии. Он опустил голову, немного подумал, а потом сказал:

— Часовой мертв. Но где же другой?

— Он тоже сбежал! — ответил Крюгер-бей, которому я перевел вопрос.

— Значит, он сговорился с Мелтоном, — догадался апач. — Вот почему Мелтон сказал тебе, что он не так уж бессилен, как тебе кажется.

— Верно! — согласился я. — А мы оба избежали опасности только благодаря бдительности нашего сторожа. Мелтоны подбирались к нашей палатке, а этот человек спугнул их.

— Мы должны догнать их!

— Да, и отправляться в путь надо немедленно. К сожалению, они забрали лучших верблюдов. Мы должны выбирать из оставшихся.

Я сообщил о нашем решении командиру отряда и попросил его выбрать трех самых резвых животных, снабдив их водой и провизией на несколько дней вперед.

— Только трех? Почему же не больше?

— Потому что мы поедем только втроем: Эмери, Виннету и я.

— А я?

— Нет. Ты должен оставаться с отрядом.

Когда мы говорили по-немецки, то обращались друг к другу на «вы»; когда же переходили на арабский, то употребляли привычное в этом языке «ты».

— Не дать ли вам несколько офицеров и толковых солдат? — предложил он.

— Спасибо, но я вынужден отказаться от твоего предложения. Главное сейчас для нас — быстрота. А сопровождение будет только сдерживать нас. Мы трое получим лучших верблюдов, а остальные скоро останутся далеко позади; стало быть, они не принесут нам никакой пользы. Нам придется скакать втроем. Распорядись, чтобы твои люди поторопились!

Он выполнил мою просьбу, а Виннету уже выезжал из лагеря, намереваясь побыстрее отыскать след. Потом он вернулся и сказал:

— Они поехали на север.

— Значит, в Тунис, — рассудил Крюгер-бей. — Это можно было предположить.

— Нет, — возразил я. — Могу поспорить, что туда они не поедут — это слишком опасно для коларази. Его в городе знают. Если не случится в порту судна, он вынужден будет ждать. Ну а если тем временем до города доберется погоня, он рискует быть арестованным.

— Но ты же знаешь, что он стремился попасть туда!

— Когда-то стремился, но теперь уже больше не хочет. Тогда, когда он вызвал сюда сына, обстоятельства были другие. Теперь он знает, что Эмери, Виннету и Олд Шеттерхэнд не только находятся здесь, но и готовы пойти по его следу. Мы отправимся за ним в Тунис; это он знает очень хорошо. И если только он не найдет там сразу же судна, то может быть уверен, что мы его обязательно поймаем. Нет, в Тунис он не поедет, скорее всего, он направится в какой-нибудь другой порт залива Хаммамет. Именно этого берега можно быстрее всего достичь отсюда.

— Но Виннету же сказал, что они поскакали на север! А ведь именно на севере расположен Тунис!

— Это меня не обманет. Мелтон долгое время жил в прериях среди охотников и вестменов; он знает их уловки, хотя и не достиг в них большого мастерства. Он хочет нас обмануть и поэтому поскакал сначала на север. Потом он рассчитывает добраться до твердого грунта, на котором нельзя различить никаких верблюжьих следов, и, как только это произойдет, он сразу же повернет на восток.

— Но в Тунисе он нашел бы деньги. На побережье залива Хаммамет нет таких людей, у которых он мог бы разжиться.

— Это ему и не нужно. Во-первых, кое-что есть у сына. Поскольку я не предвидел такого поворота событий, то не отобрал у молодого Мелтона наличность. Во-вторых, Малыш Хантер определенно имел при себе значительную сумму.

— Но перешла ли она к Мелтону? Мы же ничего у него не нашли!

— Он их спрятал и, без сомнения, не уехал отсюда, не вытащив деньги из тайника. Но я вижу, что три наших верблюда оседланы и навьючены. Мы можем выступать.

— Когда вы вернетесь?

— Когда поймаем беглецов.

— Не будь самоуверен! Вспомни, что у них куда более быстрые верблюды, чем у нас, да и кой-какое преимущество во времени они получили.

— Верно. Да мы потратим еще время, пока отыщем след, тогда как они могут беспрепятственно уходить все дальше и дальше, но мы поймаем их — можешь быть уверен. Если они уйдут от нас здесь, то уж тем вернее в Америке попадутся в наши руки.

— Машалла! Так далеко вы за ними погонитесь?

— Пока не схватим.

— А если здесь вы их не поймаете, то наверняка ведь завернете в Тунис?

— Заранее я об этом ничего сказать не могу. Но своих верблюдов ты получишь в любом случае, об этом я позабочусь.

— Это такая малость! Главное состоит в том, чтобы оба негодяя не ускользнули от нас. Знаешь ли ты прямой путь к заливу Хаммамет?

— Отсюда — не знаю, но уж как-нибудь мы его найдем, ведь у нас есть великолепный указатель пути — следы.

— Все же я хочу дать тебе несколько советов. Прямой путь отсюда на Хаммамет идет через вади Будавас, потом — через руины Эль-Химы и Джебель-Уссала к морскому побережью. Из бедуинских племен ты встретишь мейджери, уссала и улед саид, все они — мирные люди, которые не доставят вам неприятностей, если вы им представитесь как мои друзья.