— Неправда! — настаивал он. — Я еще никогда не бывал на этом месте.

— Хм! Вы, кажется, забыли, что с вами случится, если вам вдруг придет в голову обмануть нас! Если кто-то считает меня олухом, то глубоко ошибается. Заметьте это! Вы хитрая лиса и одурачили уже многих людей, но с нами ваши фокусы не пройдут. Извольте же сознаться, что вы вчера здесь побывали да еще и останавливались.

Он не знал, запираться дальше или нет, а поэтому молчал.

— Мне что, снова открыть вам рот, как я уже проделал это сегодня? Хочу вам помочь уяснить ваше положение: в наши планы не входит причинять вам какое-либо зло, если вы будете разумны и поможете нам, но если вы станете нас обманывать, то я рассчитаюсь с вами так, как мы привыкли это делать с упрямцами. О себе я ничего не хочу говорить, но разве Виннету похож на человека, который позволит себя обмануть? Мы знаем, что находимся недалеко от первого поста. Мы бы нашли его и без вашей помощи. Нам достаточно просто идти по вашим следам, но если вы нам укажете место, мы благодаря этому выиграем время.

— Я не могу так поступить — это было бы изменой, — ответил он.

— Не играйте в честного и совестливого человека! У кого столько грехов на совести, как у вас, тому не стоит выдавать себя за ангела. Впрочем, я ведь ничего плохого от вас не требую. Я предлагаю вам совершить добрый поступок. Решайтесь быстрее — у нас нет времени! Поможете нам — хорошо, нет — тогда уж не пеняйте потом. Итак, вы соизволите нам сказать, где находится пост?

Задав вопрос, я схватил его руки и сжал их так, что хрустнули кости.

— Прекратите! — закричал он. — Я скажу вам все!

— Ну, хорошо! Только говорите правду! Пока у нас нет причин лишать вас жизни, уверяю вас, что в наши планы не входит ничего подобного, но если вы своей ложью причиняете нам вред, то подтолкнете нас к неприятным для вас действиям, о которых мы сейчас и не помышляем, а платой вам станут нож или пуля!.. Где находится первый пост?

— Недалеко отсюда, — ответил он, остекленело уставившись на мои руки, которые сильно сжимали его кисти.

— И как долго нам скакать до него?

— Да с добрых полчаса.

— Опишите местность! Но одна-единственная неверная примета будет стоить вам жизни!

— Отсюда надо ехать по лугу, который вы видите перед собой. Потом снова начнется лес, который тянется вверх по склону. На противоположном склоне высотки есть небольшой водоем — возле него и располагается пост.

— Лес там очень густой?

— Да. Но там есть нечто вроде просеки, ведущей наверх и к водоему.

— А можно ли с высоты обозреть местность, по которой мы поедем?

— Нет. Обзор будут заслонять высокие деревья.

— Все ли пятеро индейцев находятся у водоема?

— Конечно, но так как они должны добывать себе мясо охотой, то очень даже возможно, что один из них находится на обращенном к нам склоне. Тогда он может заметить, как мы подъезжаем.

— Чем они вооружены?

— Стрелами и копьями.

— Как зовут их вождя, я хочу сказать, вождя тех индейцев, которые собрались в Альмадене?

— Не знаю, кто ими распоряжается, туда должен был подъехать Большой Рот, с которым Мелтон заключил договор.

— Этого достаточно. Других сведений о Мелтоне мне пока не надо. Вы уже были однажды в Уресе и знаете дорогу, которая ведет оттуда в Альмаден-Альто?

— Да.

— Может быть, она проходит мимо водоема, у которого поставлены часовые?

— Да, это так, именно у водоема дорога из Уреса соединяется с дорогой, идущей от асиенды.

Свои вопросы я задавал не без умысла, думая при этом об асьендеро, чиновнике и трех полицейских, которые, как теперь оказалось, должны были проехать мимо постов и, вполне вероятно — попасть в руки краснокожих. Виннету тоже считал, что так может случиться, потому что, услышав ответ Плейера, он встал и сказал:

— Мы должны ехать, чтобы спасти белых людей, недостаточно опытных и наблюдательных, чтобы заметить опасность, которая может встретиться им на пути.

— Так мой краснокожий брат полагает, что…

Фразу я не докончил, но бросил выразительный взгляд на Плейера. Виннету понял меня и ответил:

— Этот бледнолицый не обманул нас, он сказал правду из страха перед кулаком Олд Шеттерхэнда.

— Но теперь еще день. Если мы тронемся в путь немедленно, то нас могут увидеть, когда мы поедем по открытой прерии!

— Виннету не так неосторожен, чтобы его могли обнаружить юма. Он не поедет прямо, по следу пленного, он сделает крюк к югу. Именно оттуда приедут пятеро белых из Уреса, и мы должны разглядеть их след, тогда как вечером мы ничего не сможем увидеть.

Он был прав, как всегда. Мы опять привязали Плейера к его лошади и покинули место отдыха, свернув с прежней дороги на юг. Ровная, поросшая травой лужайка, по которой мы должны были проехать, вытянулась в этом направлении на большом расстоянии.

Водоем, как мы уже слышали, располагался в получасе езды, к востоку от нас. Мы проехали почти столько же на юг, и тут оказалось, что расчет апача верен, потому что мы выбрались на широкий след, уходивший на северо-восток. Виннету соскочил на землю, внимательно осмотрел отпечатки, а потом сказал:

— Здесь проехали пятеро всадников. Это все неопытные белые, потому что ехали они не один за другим, а рядом. Вождь апачей думает, что тут были люди из Уреса.

— Сколько времени назад они проехали? — спросил я.

— Пожалуй, сутки назад. Если бледнолицые оставляют такие отчетливые следы, по которым можно сосчитать всю группу, то их ждет плен или гибель. Мы нашли эти следы, а теперь скоро увидим и их самих.

Он снова вскочил в седло, а потом мы поехали по следам пятерки белых, находясь в совершеннейшем убеждении, что увидим этих беспечных людей уже пленниками индейского поста.

Сделанный нами объезд представлял собой обращенный вершиной на юг острый угол. Стало быть, в лес, за которым находился водоем, мы въехали не точно с запада, а с юго-юго-запада и с большой долей вероятности могли предполагать, что нас не заметили. Опушка поросла густым подлеском, в который мы и спрятались, отыскав укрытие для наших лошадей. Мы привязали их, вытащили Плейера из седла и прикрутили его руки и ноги к двум деревьям. Потом Виннету сказал юному мимбренхо:

— Олд Шеттерхэнд и Виннету пойдут к водоему, а мой маленький краснокожий брат останется здесь, пока мы не вернемся или не передадим какое-либо сообщение о себе. Если белый пленник попытается бежать или хотя бы произнести хоть одно громкое слово, пусть мой брат проткнет ему сердце ножом. Если же произойдет что-нибудь неожиданное, то мой брат, несмотря на свою юность, уже настолько умен и решителен, что сам догадается, что ему делать. Хуг!

По мальчишке было видно, как гордился он похвалой вождя апачей. Он вытащил свой нож и, не сказав апачу ни слова в ответ, уселся возле пленника. Мы с Виннету углубились в лес, который рос по очень крутому склону. Вскоре вождь остановился и спросил, естественно очень тихо, как он это привык делать, если предполагал, что поблизости находится враг.

— Что думает мой брат о численности юма, собравшихся возле водоема?

— Их, вероятно, трое, — ответил я после недолгого раздумья.

— Олд Шеттерхэнд прав. Нас против этих троих двое, и мы легко и быстро освободим пятерых белых.

Никакого чуда в столь точном определении числа краснокожих на первом посту не было. Ведь там уже побывал Плейер, сообщивший о том, что он видел нас на асиенде, после чего, разумеется, один из пяти ускакал с известием к Фуэнте-де-ла-Рока. Значит, после отъезда Плейера здесь осталось четверо. Потом к посту подъехали пятеро белых из Уреса и были взяты в плен. Естественно, к источнику индейцы отправили нового гонца, значит, здесь остались только трое. Пятеро пленных экскурсантов захватили с собой много провизии, и съестное у них, разумеется, отняли; очевидно, что троим юма, охраняющим пленников, ходить на охоту теперь уже не надо. Значит, мой ответ подразумевался сам собой и не мог свидетельствовать о какой-то исключительной проницательности. А справиться с тремя противниками нам было нетрудно.