23-я бронетанковая бригада (танки «Валентайн»)
Последнее перед сражением обращение к старшему командному составу
Предстоящее сражение было «армейской» операцией, которая проводилась по армейскому плану под жестким контролем штаба армии. А потому каждому командиру до уровня подполковника следовало знать подробности моего плана, а также как я намерен вести сражение и какова его личная роль в общем плане. Только в этом случае достигалось четкое взаимодействие всех частей и подразделений. Вот почему я собирал всех командиров и выступал перед ними в следующие дни:
19 октября — в 13-м и 30-м корпусах;
20 октября — в 10-м корпусе.
Я до сих пор храню конспекты, которыми пользовался при подготовке этих трех выступлений, писал их сам, карандашом. Я привожу их в книге. Я рискнул сказать: «Вся операция продлится примерно 12 дней». Записи показывают, что сначала я написал 10, а потом изменил это число на 12. Счел, что 12 дней — более реальный срок. Пункт 2 ясно указывает, что я не смог правильно написать фамилию Роммель.
Конспективные записи, которые я использовал, обращаясь ко всем старшим офицерам перед сражением в аламейне (кодовое название операции «Лайтфут (Lightfoot)»).
«Обращение к офицерам — «Лайтфут» 1. Экскурс в прошлое, к августу. Цель моего назначения; мои планы по ее реализации; создание 10-го корпуса. Командный состав — вооружение — боевая подготовка. 2. Нарушение планов Роммеллем 31 августа. 3. Основные положения плана армейской операции «Лайтфут», подготовленного к 14 сентября. Уничтожение бронетехники противника. [136] 4. Ситуация на начало октября. Неподготовленная армия. Постепенное осознание, что я должен пересмотреть план с учетом возможностей моих войск. Новый план; «перемалывание пехоты». Пересмотр общепринятых методов. 5. Ключевые моменты армейского плана. Три этапа: а) 30-й корпус прорывает оборонительные рубежи; 10-й корпус проходит через пробитый коридор; 13-й корпус прорывает оборонительные рубежи: борьба за позицию и получение тактического преимущества; б) ожесточенные бои и операции «перемалывания»; в) окончательный разгром противника. 6. Противник: Его слабость, малая численность; недостаточные запасы горючего, боеприпасов, продовольствия. Боевой дух высокий, за исключением, возможно, итальянцев 7. Мы: Огромное превосходство в артиллерии, танках, людях. Можем втянуться в длительное сражение и сделаем это. 832 орудия калибра 25 фунтов. 753 орудия калибра 6 фунтов. 500 орудий калибра 2 фунта. 1200 танков (470 тяжелых). Боевой дух на высшем уровне. 8. Общие принципы сражения: Методично продвигаться вперед, уничтожать противника часть за частью, постепенно и уверенно. Подбивать танки и убивать немцев. Противник не может выдержать длительное сражение, мы — можем. Мы должны постоянно наседать на противника; ни один командир не должен ослаблять давление на противника. Готовность к ожесточенным боям в течение недели. Вся операция займет примерно 10 дней. Не ждать скорых впечатляющих результатов. 9. Действовать, обеспечив надежный тыл. Быстро перегруппировываться в связи с изменением цели. [137] Поддерживать наступательный порыв. Не ослаблять давления. Если постоянно следовать этим принципам, победа обязательно будет за нами. 10. Боевой дух, средства его поддержания. Обращения к личному составу. Каждый солдат в армии — сражающийся солдат. Несражающихся нет. Все обучены убивать немцев. Мое обращение к войскам. 11. Ставки в сражении. 12. Личный состав должен помнить, что говорить в случае попадания в плен: звание, фамилию и личный номер».
И наконец, я издал личное послание офицерам и солдатам 8-й армии, которое привожу ниже:
«8-я армия Личное послание командующего армией 1. Когда я принял командование 8-й армией, я сказал, что передо мной поставлена цель — уничтожить Роммеля и его армию, и это будет сделано, как только мы будем готовы к сражению. 2. Теперь мы готовы. Сражение, которое мы начинаем, станет одним из решающих сражений истории. Оно будет поворотным пунктом всей войны. Весь мир будет наблюдать за нами, с тревогой следя за тем, кто берет верх. Мы можем дать миру ответ уже сейчас. Верх возьмем мы. 3. У нас первоклассное вооружение; хорошие танки; хорошие противотанковые орудия; в достатке артиллерии и боеприпасов; и нас поддерживает лучшая авиация мира. От каждого из нас, каждого офицера и солдата требуется только одно: пойти в бой с решимостью довести его до конца, с готовностью сражаться и убивать и в итоге победить. 4. Чем скорее мы одержим победу в битве, которая станет поворотным пунктом этой войны, тем раньше вернемся домой к нашим семьям. [138] 5. Поэтому пусть каждый офицер и солдат идет в бой с отвагой в сердце, с решимостью исполнять свой долг до последнего вздоха. И ПУСТЬ НИКТО НЕ СДАЕТСЯ В ПЛЕН, ПОКА ОН НЕ РАНЕН И МОЖЕТ СРАЖАТЬСЯ. Помолимся Господу, чтобы в этой битве он даровал нам победу. Б. Л. Монгтомери, генерал-лейтенант, командующий 8-й армией Ближневосточная группировка 23.10.42».
Утром 23 октября я провел короткую встречу с военными корреспондентами, а во второй половине дня отправился на свой командный пункт, который расположил неподалеку от штаба 30-го корпуса. Вечером почитал книгу и лег спать. Вечером, в 9.40, тысяча орудий начала артподготовку, и 8-я армия, имея в составе 1200 танков, перешла в наступление. Я крепко спал в своем фургоне: в тот момент я ничего не мог сделать, но знал, что понадоблюсь позже. В каждом сражении возникает критическая ситуация, когда все висит на волоске, и я полагал, что должен отдыхать, если есть такая возможность. Как выяснилось, я поступил мудро: мое вмешательство понадобилось раньше, чем я ожидал.
История сражения рассказана мною в книге «От Аламейна до реки Сангро» и генералом де Гинганом в его книге «Операция «Победа». Здесь моя цель — остановиться на моих действиях в некоторых критических моментах сражения. Всю войну я вел подробный дневник, и основа нижеизложенного — мои каждодневные дневниковые записи.
Суббота, 24 октября
Наступление началось 23 октября в соответствии с изложенным выше планом. Весь район представлял собой огромное минное поле, и к восьми утра 24 октября не удалось полностью расчистить два коридора для прохода бронетанковых дивизий 10-го корпуса. Я ожидал, что бронетанковые дивизии, в соответствии с отданными мною приказами, будут сами прорываться [139] на оперативный простор. Но чувствовалось, что танкистам делать этого не хочется, и по прошествии утра у меня сложилось ощущение, что 10-й корпус ведет себя крайне пассивно. Его командование не проявляло особого рвения, не гнало своих подчиненных в бой из-за боязни больших танковых потерь: по сообщениям из 10-го корпуса выходило, что все противотанковые орудия противника — калибра 88 мм (немецкие зенитки действительно использовались в качестве противотанковых орудий, и весьма эффективно). Командир 10-го корпуса не проявлял воли и решительности, которые необходимы именно в тот момент, когда ситуация развивается не лучшим образом, и в бронетанковых дивизиях не ощущалось наступательного порыва. К такого рода сражениям они не привыкли. Мне стало ясно, что я должен незамедлительно вмешаться и активизировать действия дивизий; им явно требовалась твердая рука. Поэтому я вызвал Ламсдена и сказал ему, что он должен «подстегнуть» командиров своих бронетанковых дивизий, а если они и после этого будут топтаться на месте, то я заменю их на более энергичных людей, способных в точности выполнить мой приказ. Эта накачка дала немедленный результат в одной из бронетанковых дивизий. К шести вечера одна из бригад 1-й бронетанковой дивизии вырвалась по северному коридору на оперативный простор. Там ее атаковала немецкая 15-я бронетанковая дивизия, чего я, собственно, и хотел.
Южнее новозеландская дивизия начала продвижение на юго-запад в рамках операций по «перемалыванию». Далее к югу 13-й корпус действовал согласно плану.
Воскресенье, 25 октября
Я всегда считал, что именно на этот день пришелся настоящий кризис в сражении. В половине третьего утра 10-й корпус доложил, что продвижение 10-й бронетанковой бригады по южному коридору на участке 30-го корпуса не такое быстрое, как хотелось бы, из-за минных полей и других сложностей. Командир дивизии доложил, что не доволен развитием ситуации и что, даже если ему и удастся прорваться, то его танки окажутся в очень неудобной позиции у отрогов Митерийского хребта. Его дивизия не обучена и не готова к выполнению столь сложного [140] задания; он хотел остаться на тех позициях, которые занимал в этот момент. Ламсден склонялся к тому, чтобы согласиться с ним. В северном коридоре 1-я бронетанковая дивизия прорвалась через оборонительные рубежи и теперь подвергалась яростным атакам танков противника. Происходило именно то, что доктор прописал, поскольку пока именно я и был тем самым доктором. Де Гинган справедливо рассудил, что мне необходимо встретиться с командирами двух корпусов, с частями которых произошла заминка, и взять ситуацию под контроль. Он назначил совещание на половину четвертого утра на моем командном пункте, а потом разбудил меня и доложил о принятом решении. Я его одобрил. Лиз и Ламсден прибыли вовремя, и я попросил каждого объяснить ситуацию. Атмосферу этого совещания де Гинган очень красочно описал в своей книге «Операция «Победа».
