Она считала, что умеет держать себя в руках и не боится спрашивать — чаще всего очень настойчиво, — когда не знает ответа, но сейчас не могла на это решиться. Не потому ли, что боялась? А если бы он сказал «нет», что тогда? Ничего. Наконец научилась бы уму-разуму, только и всего…
Она не сомкнула глаз, боясь уснуть и не услышать возвращения Витторио. Еще не было восьми, когда открылась входная дверь. Одри поспешно встала, надела халат и заторопилась навстречу, твердо зная, что именно следует сказать. Но это был не Витторио, а Патриция, элегантная даже в джинсах и куртке.
Захваченная врасплох, Одри затянула потуже пояс халата и молча смотрела на гостью.
Патриция улыбнулась.
— Витторио попросил меня заехать и передать, что он задержится еще на два часа.
— Да, спасибо, — кивнула Одри, не понимавшая, что происходит. Витторио волновался, что она будет беспокоиться? Или прислал Патрицию, чтобы предотвратить еще одну ссору? — Хотите кофе? Или предпочитаете что-нибудь другое?
— Кофе, пожалуйста. Я бы хотела с вами поговорить.
Это звучало зловеще. О чем им говорить? Или Патриция не имела в виду ничего особенного? Просто хотела поболтать, как частенько делала Эмили с соседкой по балкону? Но Патриция не была похожа на женщину, которая станет болтать попусту. Одри провела гостью на кухню и, ставя кофейник, жестом пригласила ее сесть.
— Витторио — удивительный человек, — начала Патриция. — Очень уважаемый.
— Да, — рассеянно согласилась Одри.
— Очень занятой.
— Да.
— Я не хочу лезть в ваши дела, но…
— В самом деле? — спокойно спросила Одри и повернулась к ней лицом. — Что вы хотите сказать, Патриция?
— Всего лишь внести ясность. Я вам не нравлюсь, верно?
— Я едва знаю вас, — уклончиво ответила Одри.
— Нет, не нравлюсь. Я понимаю, вам трудно. Вы не знаете ни его работы, ни его языка…
— В настоящий момент, — вставила Одри. Не давай воли гневу, предупредила она себя. Сначала выслушай то, что хочет сказать Патриция, а злость оставь на потом. — Вы думаете, я не подхожу ему? Не так ли?
— Не то что не подходите, — возразила Патриция, ничуть не смущенная резким тоном Одри. — Не мое дело решать, кто ему подходит, а кто нет… Вы перенесли потрясение из-за родителей. Витторио тоже очень волновался, но…
— Вы считаете, что я здесь слишком задержалась.
Патриция слегка пожала плечами.
— Витторио забросил дела, и сейчас у него очень много работы. Он чрезвычайно занятой человек, привык тщательно изучать вопросы, а времени на это не хватает. А сколько сил у него отнимает вновь созданная комиссия! Пока он не найдет людей, которым можно будет поручить часть дел… Вы понимаете, о чем я говорю? Я знаю, что Витторио — человек, которому не чуждо ничто человеческое, однако… Как сказать, чтобы вы не обиделись? У Витторио было множество романов, но ни один из них не был продолжительным. Еще недавно была Клаудиа, потом Джованна, теперь вы. Но…
— Но Витторио не сторонник прочной связи?
— Si, — с облегчением согласилась она.
— А я мешаю его работе, да?
— Поверьте, он действительно слишком занят. А сегодня вечером вы разозлили его… — Патриция тяжело вздохнула и продолжила: — Не думайте, что я сама имею на него виды. Я бы не желала, чтобы у вас сложилось впечатление, будто я ревную, но…
Если бы Одри услышала еще одно «но», жизни гостьи угрожала бы серьезная опасность. Кажется, Патриция намекнула, что они с Витторио были любовниками?..
— Вы не думаете, что Витторио следовало самому сказать мне об этом?
— Конечно, но он не решится. Потому что вы волнуетесь за родителей, потому что вы пережили потрясение в катакомбах и потому что он распоряжается землей, на которую претендуете вы.
— Он говорил вам и об этом?
— Конечно. Ведь мы коллеги.
Да уж, коллеги… Патриция вмешивается в их отношения ради пользы Витторио, а не из злобного желания причинить боль или из банальной ревности, но потому что они коллеги, а Витторио слишком занятой человек, чтобы отвлекаться от работы…
— Это Витторио просил вас поговорить со мной? — спросила она с вежливостью, которая сделала бы честь самому Маричелли.
— Конечно, нет.
— Рада слышать. Ну что ж, когда я уеду… если действительно уеду… без сомнения, вы будете первой, кто об этом узнает.
Патриция нарочито громко вздохнула, как будто имела дело с капризным ребенком.
— Я не хотела обидеть вас. Просто мне надо защитить Витторио. По институту поползли слухи, и я не желаю, чтобы эти пошлые шутки дошли до его ушей. — Немного помедлив, она добавила: — Видите ли, он весьма влиятельный человек, из очень богатой семьи.
— Я знаю. — А вот это уже предупреждение, и очень серьезное. Неужели в Италии до сих пор существует такое же строгое деление на касты, которое было в Англии в прошлом веке? Значит, простой англичанке в этих кругах делать нечего? Странно… До сих пор Одри видела здесь, в Италии, только доброту и дружелюбие… Вот и еще одна загадка. Может быть, все это было напускным?
Может быть, отвергая многочисленные приглашения Рико познакомиться с родными, она кого-то ненароком обидела? Может, именно поэтому так расстраивалась мать? Но даже если и так, Патриции-то какое до этого дело? И что в словах этой женщины правда, а что домысел?
Внезапно Одри затосковала по дому, по людям, которых она хорошо знала и понимала.
— Если вы по-настоящему любите его — а я в этом не сомневаюсь, — почему вы не желаете ему добра?
— Ему или вам? — спросила Одри напрямик.
— Наверное, нам обоим, — честно призналась Патриция. — В конце концов, когда он… увлекается, мне приходится нести все бремя служебных дел на себе. — Тут женщина поднялась. — Знаете, пожалуй, я не буду дожидаться кофе, — добавила она и ушла с достоинством, которому Одри оставалось только позавидовать.
Поскольку Витторио отсутствовал дольше тех двух часов, о которых говорила Патриция, у Одри было слишком много времени, чтобы поразмыслить над недавней беседой и окончательно выйти из себя. Поэтому когда раздался звонок в дверь и на пороге вместо Маричелли появилась весьма развратного вида девица, у Одри не достало сил соблюдать вежливость. Впрочем, у девицы, судя по ее манерам, тоже.
— Что вам угодно? — ледяным тоном спросила Одри.
— Витторио дома?
— Его нет.
— Я подожду.
Нахально отстранив Одри, девица прошла в гостиную. Именно в этот момент на площадке появился Витторио. Одри не обратила внимания на его усталость, но не заметить раздражения Маричелли было невозможно.
— Это Джованна? — сердито спросил он.
— Откуда я знаю?
Маричелли негромко выругался и пошел в гостиную. Вскоре оттуда горохом посыпалась итальянская речь. Казалось, оба говорили сердито, но Одри часто принимала за ссору самую обычную беседу двух римлян.
Одри с грохотом захлопнула входную дверь и вихрем ворвалась в гостиную.
— Извините, — ледяным тоном прервала она. — Я понимаю, что мое мнение никого не интересует, но в Англии, — с нажимом подчеркнула Одри, — не принято приходить в чужой дом без приглашения! И хотя здесь всего лишь мой временный дом, это дела не меняет!
Она повернулась к Витторио и гневно продолжила:
— И я была бы чрезвычайно признательна, если бы вы не рассказывали о моих личных делах всем и каждому! Как вы смели обсуждать с Патрицией мою частную жизнь, которая не имеет к ней никакого отношения? И не делайте ее своим гонцом! А в будущем пользуйтесь телефоном, черт побери!
Не дав Витторио сказать слова в свою защиту и даже не узнав, собирается ли он оправдываться, Одри яростно крикнула:
— И вовсе не нужно деликатничать со мной из-за несчастья, произошедшего с моей матерью и Рико! Сказали бы прямо, что мне пора уезжать! Достаточно было одного слова!
Витторио не сдвинулся с места. Просто стоял и ждал. С каменным лицом. Когда Одри наконец умолкла, он спокойно спросил:
— Ты собрала вещи?
— Вещи? — потерянно переспросила Одри.
