Литмир - Электронная Библиотека

Под кожаным днищем заскрипела галька. Плот остановился так резко, что Теальдо едва не полетел кубарем.

– Пошли! – заорал Панфило. – Шевелитесь, прах вас побери! Или хотите сидеть тут, пока вас не подстрелят, как куропаток?!

Под ногами Теальдо захлюпала вода, потом зачавкала смешанная с прибрежной галькой грязь, и наконец подошвы протопотали по сухой земле.

– Мезенцио! – завопил солдат не столько из горячей любви к монарху, сколько ради того, чтобы его не пристрелили в темноте свои же. Быстрота и смятение послужили хорошим оружием в десанте на Сибиу. Пока что они и в войне против Валмиеры неплохо себя показали. «Мезенцио!» – гаркнул Теальдо снова. Он не хотел, чтобы смятение работало против него, особенно когда за ошибку можно и головой поплатиться.

Сначала он свалился в воронку, оставленную разорвавшимся ядром, потом в окоп, незамеченный им в темноте. Поднимаясь на ноги во второй раз, Теальдо запоздало сообразил, что может не только угодить под луч, но и попросту сломать шею. На дне окопа валялись тела валмиерских солдат. Если бы хоть один из них остался в живых, альгарвеец сам остался бы лежать рядом. Но уцелевшие кауниане давно бежали.

– Мезенцио! – снова заорал Теальдо и, спотыкаясь, побежал дальше.

Вскоре за спиной его послышались тяжелые шаги. Грузной рысью пробежал мимо бегемот, за ним еще один и еще. Снова и снова выкликал солдат имя альгарвейского монарха. Экипажи бегемотов, тоже не собиравшиеся страдать от огня своих же товарищей, орали вместе с ним: «Мезенцио!»

К рассвету Теальдо обнаружил, что пробирается по обочинам разъезженного проселка. По этой дороге отступали к столице валмиерцы, в основном штатские, когда их колонну разбомбили альгарвейские драконы. Результат выглядел ужасающе: мертвые кауниане, мертвые кони и единороги из упряжек, телеги и тюки – растерзанные, обожженные, разбросанные.

Не все попавшие под бомбежку валмиерцы погибли сразу. Теальдо остановился, чтобы дать немного вина из фляги умирающей от ран старухе. С трудом ей удалось сделать пару глотков и пробормотать вперемешку со стонами нечто на своем наречии – кажется, благодарность. Солдат не мог бы сказать, знала она, что ей помогает враг или приняла его за соотечественника-каунианина.

– Шевелись! – гаркнул кто-то за спиной Теальдо. – Не останавливаться! Еще немного осталось надавить, и мы их сломим!

Теальдо заткнул флягу пробкой и поднялся с колен, отчего суставы его протестующе хрустнули. Но в следующий миг, завидев летящих на запад драконов, он снова бросился наземь. Однако валмиерские ящеры пролетели мимо. Они мчались к Соретто. Если им удастся забросать снарядами становую жилу, по которой альгарвейские войска продолжали переправу, авангард наступающих окажется в ловушке, прижатым к берегу.

– Пошевеливайтесь! – заорал кто-то другой – на сей раз это оказался капитан Галафроне. – Им нас не остановить. Больше Валмиера нас ничем не остановит!

Теальдо заковылял на восток. Он надеялся, что его командир окажется прав.

Работы у Сабрино прибавилось с того дня, когда альгарвейская армия, как нож сквозь масло, прошла через северную Валмиеру. Полководцы короля Ганибу сообразили наконец, что, если им не удастся остановить вражеское наступление, прежде чем альгарвейцы упрутся в Валмиерский пролив, основные части их армии, оставшиеся в восточной Альгарве и западной Валмиере окажутся отрезанными и лагоанцы не смогут более оказывать помощь своим союзникам на континенте.

А лагоанцы, пожри их силы преисподние, уже высадились в южной Валмиере – пехота, бегемоты и драконы. Лагоанские летчики заработали себе впечатляющую репутацию в Шестилетнюю войну и, сколько мог судить Сабрино, по сию пору старались ее не уронить. По крайней мере, в воздухе они держались лучше, чем их валмиерские соратники, и намного превосходили фортвежцев, с которыми Сабрино сражался на исходе прошлого лета.

В данный момент полковник начинал подозревать, что его лагоанский противник держится в воздухе лучше его самого. Тот заставлял своего ало-золотого ящера выделывать такие кульбиты, от которых дракону полагалось бы узлом завязаться, пытаясь зайти Сабрино с тыла достаточно близко, чтобы окатить альгарвейца струей огня. И у него это почти получалось.

А еще у него была привычка склоняться к самой шее дракона, чтобы не попасть под шальной луч. Сабрино не стал бы вылезать из седла так далеко, когда между ним и землей столько очень-очень разреженного воздуха. Поди пойми, то ли островитяне придумали новую упряжь, которая не дает седоку свалиться, то ли у лагоанца просто яйца больше мозгов.

Так или иначе, а вражеский драколетчик оказался крепким орешком. Сабрино чувствовал, как его собственный ящер выдыхается понемногу. Твари способны были сражаться в полную силу очень недолго, хотя лагоанский ящер словно не знал усталости. Полковник выстрелил еще раз и опять промазал. Выругавшись, он бросил ящера в пике, пытаясь оторваться от лагоанца.

Когда он выровнял полет, островитянин еще висел у него на хвосте, но в этот момент летчик из крыла Сабрино обрушился на них сверху, и противнику пришлось оставить полковника в покое, чтобы выйти из-под удара самому. Устав воздушных войск Альгарве требовал всегда обращать внимание на то, что происходит за твоей спиной. Быстрей, чем мог предположить лагоанец, Сабрино из жертвы превратился в охотника. Дракон его взревел, завидев перед собою раскрашенного алым и золотым врага.

За спиною Сабрино загремели могучие крылья. Все ближе становился лагоанский зверь, лишенный поддержки немногочисленных собратьев. Сражаться с двумя противниками одновременно лагоанцу оказалось не под силу. Сабрино шлепнул дракона по шее, и тварь плюнула жидким огнем, окатив бок и правое крыло вражеского ящера.

– Ах ты мой красавец! – вскричал полковник.

На миг его презрение к драконам испарилось куда-то. Без сомнения, его зверь был лучшим образчиком своей породы, когда-либо явившимся на свет.

Но и лагоанский зверь был не хуже. Даже чудовищно обожженный, он, прежде чем устремиться к земле, с пронзительным воплем извернул длинную гибкую шею и выплеснул последние капли огня в сторону Сабрино и его ящера. Летчика окатила волна жара, но драконий пламень не коснулся его. Лагоанец продолжал терять высоту, судорожно взмахивая здоровым крылом.

Сабрино оглянулся в поисках новых врагов и, не обнаружив их, помахал рукой альгарвейскому летчику, который так удачно отвлек его противника. Тот ответил воздушным поцелуем, как бы говоря, что все – одна игра.

Лагоанский дракон рухнул наземь. Сабрино постарался заметить, где именно. Если выпадет случай, он хотел бы поглядеть, какой упряжью пользуются вражеские летчики, и если та окажется лучше той, что в ходу у его товарищей, об этом непременно следует известить гильдию седельных дел мастеров да поскорее.

Там, на земле, альгарвейские бегемоты продолжали сокрушительный бросок через валмиерские земли на юго-восток, к морю. Как случалось на протяжении всей кампании, порой на пути их встречали препятствия. Валмиерцы были отважны, хотя их рядовые иногда относились к своим офицерам не лучше, чем к захватчикам. Сражавшиеся бок о бок с ними лагоанские батальоны не уступали в храбрости каунианам. Но совместные согласованные удары на земле и с воздуха ввергли противника в замешательство, так что подразделения обороняющихся сражались каждое за себя, не пытаясь организовать взаимодействие. Против альгарвейцев, чьи пехота, драконы и бегемоты действовали совокупно, как пальцы одной руки, то был верный путь к поражению.

Из перелеска показались несколько вражеских бегемотов. Сабрино с первого взгляда признал в них валмиерских зверей: вояки короля Ганибу обвешивали их броней так плотно, что животные не могли ступить шагу под ее тяжестью, так плотно, что бегемоты не могли поднять столько седоков или ядер, как их альгарвейские противники. И было их очень мало. Валмиерцы маленькими группами размазывали своих бегемотов по всему фронту, в то время как альгарвейцы собирали их в единый кулак. Какой способ лучше – никто заранее не мог судить.

98
{"b":"153364","o":1}