— Благодарим за покупку, — с заученной вежливостью произнесла она.

— Спасибо, — буркнул майор.

Дома он развернул пакет и еще раз полюбовался купленной вещью. Нет, она стоила тех денег, которые он заплатил за нее. Определенно стоила. Он лег спать в хорошем настроении, представляя, как обрадуется Наташка этому подарку. И всю ночь ему снилась жена в бежево-розовом халате в разных, в том числе весьма экзотических, местах: в горах, на пляже, дома и даже под кокосовыми пальмами в плетеном гамаке.

На следующий день в обед он созвонился с Мариной Никандровной и договорился с ней на шесть часов.

— Ни за что не догадаешься, чем я вчера занимался, — сказал Губарев Витьке, когда тот зашел к нему.

— Конечно, не догадаюсь. Фантазия у вас богатая.

— Не остри! Покупал халат Наташке.

— Она что, у вас дома голая ходит? — съязвил Витька.

— Нет. Но в таком безобразии! Вот я и решил исправить это положение.

— Только это?

— На что ты намекаешь?

— По-моему, я не намекаю, а говорю открытым текстом. Вы хотите помириться с женой?

— Да нет. Не собираюсь… не знаю, — неуверенно протянул майор.

— Точно не знаете?

— Ладно. Хватит! У меня тут дел по горло! — рассердился Губарев. — А ты меня отвлекаешь.

— Извините! Вы с психологом договорились?

— Без твоих подсказок разберусь. Договорился, договорился.

— А что вы хотите конкретно у нее узнать? Или по-прежнему будете секретничать?

Рассказать ситуацию с двумя женщинами Лактионова и попросить помощи. Может быть, она подскажет: кто врет, а кто говорит правду. Кроме этого, мне еще интересно знать: обилие оранжевого цвета в квартире у Исаковой о чем-то говорит? Как-то характеризует ее как личность? Я помню, что одно время Марина Никандровна мне что-то говорила о влиянии цвета на человека. Точнее, наоборот. По тому, какой цвет человек выбирает, можно выявить пружины его личности.

— Нуда! — не поверил Витька.

— Точно! Это я тебе гарантирую. Витька достал мобильник.

— Подождите минутку. Я сейчас. Кое-кому позвоню.

— Своей Юлечке? Ничего не ответив, Витька выскочил в коридор.

Через пару минут зашел снова с обескураженным видом.

— Ну что? Позвонил?

— Ага! Я у нее спросил, какой цвет она любит. А Юля так ехидно отвечает: решил меня протестировать? От нее ничего не скроется. Видит все насквозь!

— Конечно, насквозь. Помни: ты связался не с обычной девушкой, а с Терминатором. Не забывай об этом. А то будешь все время попадать впросак.

— У меня к вам просьба: узнайте у психолога насчет меня, — попросил Витька.

— А ты что предпочитаешь? Какой цвет? Серо-буро-малиновый?

— Желтый. И еще фиолетовый.

— Ладно, спрошу. И даже денег с тебя не потребую.

— У меня их все равно нет.

— Уже истратил?

— Нет. Коплю.

— На что?

— На поездку с Юлей.

— Куда?

— Хотим с Юлей поехать отдыхать за границу.

— Ив какие края?

— В Испанию. Юля обещала мне подработку одну найти. Денежную.

Майор тихо простонал:

— У меня эта Испания уже в печенках сидит! То Лактионова там квартирку покупает, то ты туда намылился. Сдалась вам эта Испания! И что ты там нашел?

Риторический вопрос повис в воздухе.

— Вы не забудьте про мои цвета спросить. Майор уставился на напарника тяжелым взглядом.

— Если ты сию секунду не уберешься отсюда, я за себя не ручаюсь. Все понял?

— Понял. Удаляюсь прочь с ваших очей.

К Институту имени Сербского Губарев подъехал вовремя. К шести. Марина Никандровна встретила его, как всегда, приветливо. Она сидела в своем кабинете за столом и что-то быстро писала на листах бумаги.

— Проходите, пожалуйста. Извините, сегодня без пирогов.

— Да что вы! Какие пироги. Разве я хожу сюда за этим?

— Они что, вам не нравятся?

— Почему не нравятся? Не пироги, а объедение. Нравятся.

— Тогда почему вы ходите сюда не за этим? — задав вопрос, она лукаво улыбнулась.

— Кажется, вы поймали меня в ловушку. Я хотел сказать совсем не это, а получилось… — Тут майор понял, что он окончательно запутался.

— Ладно, оставим пироги в покое. У меня есть хороший чай с мятой и печенье. Устроит?

— Зачем об этом спрашивать!

Майор сел за столик в углу и вытянул ноги. В конце дня они немного гудели.

Еланская Марина Никандровна, старший научный сотрудник Института имени Сербского, была давней знакомой Губарева. Он часто обращался к ней, когда в этом возникала необходимость. Маленькая рыжеволосая женщина излучала невероятную, просто фантастическую энергию. Она много работала, была доктором наук, писала статьи в специализированных журналах, а также в прессе на темы различных психических патологий и отклонений. Кроме этого, она была матерью троих детей и отлично пекла пироги. Особенно ей удавались пироги с капустой.

Разливая чай в высокие синие бокалы, Марина Никандровна спросила:

— Как ваша дочка?

— Ой, не спрашивайте. Совсем от рук отбилась. Мальчика завела. Жена, естественно, волнуется, нервничает. Сами понимаете, какие сейчас нравы.

— К сожалению, стопроцентно детей уберечь ни от чего невозможно. Как мы ни хотим этого. Рады бы подставить свое плечо, но — увы… Ошибки они делают сами, сами и расплачиваются. Уж больно пошли взрослые и самостоятельные. Но у вас ко мне какое-то дело, — спохватилась Марина Никандровна. — Слушаю вас.

— У меня на руках одно дело. Улик — никаких…. — Губарев рассказал о результатах расследования и с надеждой посмотрел на Марину Никандровну.

— Вы понимаете, что ставите меня в щекотливое положение? По сути дела, я должна назвать вам предполагаемого убийцу на основании догадок психолога. Это слишком большая ответственность.

— Нет. Я хочу от вас не этого. Я просто хотел бы лучше разобраться в характерах этих двух женщин. У меня есть фотография любовницы. И жены убитого. — Губарев достал из кармана пиджака фотографию Исаковой и протянул ее психологу.

Та повертела снимок в руках.

— Могу сказать только одно: эта девочка старательно лепит образ. Посмотрите, как она смотрит в объектив. Легкая улыбка. Ровно столько, сколько надо. Обычно на фотографиях лица получаются какими-то деревянными, а улыбки, за редким исключением, вымученными. Неестественными. Фотограф просит улыбнуться, а люди просто растягивают губы. Они не умеют улыбаться. Все звезды эстрады, шоу-бизнеса, кино и вообще публичные люди свою улыбку тренируют перед зеркалом. Долго и старательно. Это — составная часть их имиджа. Улыбка этой девочки, если так можно выразиться, вполне профессиональна. Она ее отрабатывала. И довольно прилежно.

— А вот фотография вдовы. — И майор положил на стол каталог работ Лактионовой.

Взглянув на снимок на обратной стороне обложки, Марина Никандровна усмехнулась.

— Дамочка, знающая себе цену. С хорошими манерами. Неким внутренним и внешним аристократизмом. Она не очень заботится о том, какое впечатление производит на окружающих, для нее гораздо важнее жить в согласиии со своим внутренним «я». В гармонии с собой. Она никогда и никому не откроется до конца…

— Точно! Как бездонный омут. Психолог согласно кивнула головой.

— Совершенно верно. Есть такая категория женщин. Она любит морочить голову, говорить намеками, недомолвками.

— Как по-вашему, она могла пойти на убийство?

— Вы меня просто загоняете в угол… Я бы сказала так: она может пойти на крайние меры, если, во-первых, не остается никакого другого выхода. И второе: если что-то будет угрожать ее жизненным интересам.

— Вы хотите сказать — финансовому благополучию?

— Не совсем. Жизненные интересы — понятие широкое. Имеется в виду — не знаю, как вам это объяснить, — что она не сможет жить так, как ей это нужно. Не как хочется, я подчеркиваю это! А как нужно ей. Без чего она не может существовать. Реализовываться как личность.