— Думаете, раки-богомолы эволюционировали здесь? — спросила Нелл.

— Ну, — задумчиво проговорил Энди, — ротоногие появились всего два миллиона лет назад. А этот остров пребывал в изоляции гораздо дольше.

— Верно, Энди, — кивнул Джеффри. — Но южную часть Тихого океана считают центром адаптивного распространения ротоногих. Остров Хендерс находится в самой середине южной части. Некоторые биологические преимущества ротоногих могут объясняться эволюцией внутри соревновательной экосистемы, и они продолжают распространяться по миру с поразительной скоростью. Вероятно, раки-богомолы — единственный вид, которому удалось выбраться с острова Хендерс.

— Да, возможно.

Энди в очередной раз промахнулся, и снова Хендер не дал мячу упасть.

— Что же, вы хотите сказать, что это существо эволюционировало из рака-богомола? — насмешливо осведомился Тэтчер.

Перед этим он долго молчал и время от времени посматривал на часы.

— Нет. Конечно нет, — ответил Джеффри. — Не более чем мы эволюционировали из паукообразной обезьяны. Но у обоих видов может быть общий предок.

— Он совсем не похож на членистоногое, — буркнул Тэтчер.

— Но мог бы походить, если бы членистоногие продолжали эволюционировать в том же направлении, в каком впоследствии пошли ящерицы и млекопитающие, — возразил Джеффри. — Если бы они остались в одиночестве, разве они пошли бы той же дорогой, что млекопитающие? Разве бы их панцири растаяли и превратились в скелет под водонепроницаемым, кератинизированным эпидермисом, защищающим от обезвоживания, какой мы видим у рептилий, птиц и у нас?

— Каракатица когда-то имела оболочку вроде раковины наутилуса, но за миллионы лет зачатки этой раковины переместились внутрь ее тела, — заметил Энди.

— Возможно, те же самые гены, благодаря которым каракатица умеет менять цвет, достались и этим существам, — предположил Джеффри.

— Мне нравится ход ваших мыслей, доктор Бинсвэнгер, — с улыбкой проговорила Нелл.

Хендер нетерпеливо похлопал по колену Энди, тот подобрал мяч и бросил его Хендеру.

— Это абсурдно, — сказал Тэтчер. — Лангусты более примитивны, чем ротоногие, а их считают предками ротоногих. Это означало бы, что все ротоногие эволюционировали на острове Хендерс!

— Ха! — хмыкнул Энди. — Ротоногие и богомолы относятся к одному и тому же классу членистоногих, но лангусты и раки-богомолы представляют собой совершенно разные подклассы. Только Шрэм [63]посчитал, что они могли произойти от одного и того же предка, представителя класса низших раков, но большинство карцинологов отвергли эту гипотезу, поскольку она слишком усложняла генеалогическое древо, доктор «премия гениев»! И никто, никто не скажет, что ротоногие произошли от лангустов. Чушь.

— Ну хорошо, возможно, моя классификация членистоногих несколько устарела, — покраснев, проговорил Тэтчер. — Главное то, что все членистоногие не могли эволюционировать здесь!

— Я не только считаю, что рак-богомол мог эволюционировать на острове Хендерс, — возразил Джеффри, — но полагаю, что все членистоногие могли эволюционировать здесь, доктор Редмонд. В те времена, когда этот фрагмент суши был частью суперконтинента Паннотия.

— На протяжении большей части своей истории остров Хендерс был гораздо более крупным массивом суши, — заметила Нелл. — Бог мой, в те времена тут вообще могла существовать целая цивилизация, и кто знает, насколько древняя?

— Ну и ну, ребята, — ухмыльнулся Зеро. Он снимал всю беседу на обе камеры. Вдруг он заметил, как на большой камере загорелся красный индикатор. — Черт! — выругался он и быстро заменил флэш-карту.

— Черт, черт, черт! — пропел Хендер.

— Не надо его учить этому, Зеро, — укоризненно проговорила Нелл.

— Прошу прощения, вырвалось, — извинился Зеро и навел на ученых заряженную камеру.

— До сих пор не пойму, к чему вы клоните, — сказал Тэтчер, глядя на Джеффри.

— Рак-богомол — это во многом самое развитое членистоногое на Земле. Возможно, они эволюционировали здесь в изоляции, на этом фрагменте Паннотии, и мигрировали отсюда всего двести миллионов лет назад. — Джеффри улыбнулся, лукаво взглянув на Нелл. — Шире надо мыслить, Тэтчер.

— В этом проклятие человека, — проговорил Тэтчер и поджал губы под пышными усами. — Мыслить не слишком широко — гораздо более естественно.

— А по-моему, это называется косностью, доктор Редмонд, — сказал Джеффри.

— То, что для человека рационально, для природы безумие. Невинные попытки пытливого ума неизбежно приводят к переписыванию партитуры симфонии, в которой все ноты выверены, все синкопы расставлены миллионы лет назад.

— Боюсь, история Хендера доказывает, что вы ошибаетесь, Тэтчер, — усмехнулся Джеффри.

Тэтчер сердито сжал зубы.

— По всей видимости, этих существ сохранилось всего несколько. Но как вы можете предсказать, какой станет ситуация, если их будет миллион?

— Погодите минутку, меня кое-что встревожило, — вмешалась Нелл. — Вы хотите сказать, что лангусты — моя самая любимая еда — эволюционировали здесь, на острове Хендерс?

Джеффри кивнул.

— Ну да, во время первой волны миграции, когда это был не остров, а суперконтинент Хендерс.

Нелл улыбнулась.

— Но как же тогда одиночество может увеличивать продолжительность их жизни? Вы упоминали об этой своей теории. Но между тем мне нравится, как вы мыслите, доктор Бинсвэнгер.

Ее медно-рыжие волосы спутались, рубашка не успела высохнуть, но у Джеффри сердце забилось чаще, когда Нелл наклонилась к нему. Она сидела, положив ногу на ногу и скрестив руки на коленях, и улыбалась, восхищаясь чем-то таким, что было видно ей одной.

Тэтчер взглянул на наручные часы. Он нервно дожевывал последние орешки арахиса из пакетика, вынутого из кармана под номером девять.

Энди поймал мяч и повернулся к Джеффри.

— Да, чуть не забыл! У Хендера есть окаменелости, — бросил он через плечо.

— Что? — хором воскликнули Нелл, Джеффри и Тэтчер и так посмотрели на Энди, словно он им сообщил об окаменелостях с Марса.

Энди кивнул и усмехнулся.

— Ага. И на мой взгляд, они из докембрийских времен. У него есть самый примитивный аномалокарис, [64]какого я когда-либо видел!

— Во время земляных работ на склоне перед постройкой армейской базы нашли несколько окаменелостей, но в таком состоянии, что идентификацию провести было невозможно, — сказала Нелл.

Энди улыбнулся.

— Поскольку наш водитель… что-то не торопится возвращаться за нами, Тэтчер, думаю, можно было бы и взглянуть на окаменелости.

— Наверное, они организуют спасательный отряд, — сказал Тэтчер.

— Надеюсь, это так и есть, — буркнул Зеро, сердито зыркнув на Тэтчера.

— Где окаменелости? — нетерпеливо спросил Джеффри. — Уж их-то мы обязательно должны взять с собой!

— Хендер, — проговорил Энди. — Окаменелости?

Хендер кивнул, повернулся и четырьмя руками вытащил из-под лавки, сделанной из планок корабельной обшивки, стопку из четырех плоских прямоугольных корзин, сплетенных из какого-то прочного волокна.

Изогнувшись наподобие подъемного крана, Хендер осторожно опустил корзинки на пол и открыл крышку первой из них.

Джеффри и Нелл, затаив дыхание, опустились на колени рядом с корзинкой.

Даже Тэтчер не смог устоять — подошел и заглянул через их плечи.

— Это окаменелости мягкотелых, — прошептал Джеффри.

— Боже мой, невероятные детали, — проговорила Нелл, глядя на красноватого червя, формой похожего на перо, с глазами как у улитки. Он так хорошо сохранился, словно его засняли крупным планом.

— На вид они более древние, чем те, что найдены в Берджессе, — сказал Джеффри. — Еще ближе к началу кембрийского взрыва…

— Смотрите! Вот примитивная разновидность Wivaxia, [65]а это… Неужели Hallucigenia? [66]— Нелл указала на красное выпуклое окаменелое полусферическое существо с небольшими шипами на изогнутой спине, а потом — на крошечного шипастого червя, отпечатавшегося в серебристо-оливковом сланце.