Когда Американская ассоциация развития науки собралась в Анахайме, штат Калифорния, в 1999 году для обсуждения срочного доклада о влиянии чужеродных видов, ученые говорили не о чужеродных видах с другой планеты — их отчет имел отношение к видам, завезенным на территорию США из других районов земли.

Эколог из Корнелльского университета Дэвид Пиментел и студенты-выпускники Лори Лах, Дуг Моррисон и Родольфо Зунига оценили ежегодный ущерб экономике США, наносимый чужеродными видами, приблизительно в сто двадцать три миллиарда долларов, что примерно равняется валовому национальному продукту Таиланда.

В отчете, названном «Оценка экосистемы тысячелетия», было сказано, что к 2005 году биологическое вторжение достигло эпидемических пропорций. Не менее ста семидесяти чужеродных видов населили Великие озера, один-единственный вид американской медузы уничтожил двадцать шесть видов промысловых рыб в Черном море, а в Балтийском море поселилось более сотни чужеродных «интервентов».

В 1988 году пресноводные моллюски дрейссены, присосавшиеся к балластным отсекам корабля в Черном или Каспийском море, проникли в озеро Синклер и затем распространились в Великие озера и морской путь Святого Лаврентия. [1]Женская особь дрейссены обычно откладывает от тридцати до сорока тысяч икринок за одно икрометание, и к 1991 году этот маленький моллюск с прочной раковиной распространился на запад, попал в реку Миссисипи и поставил большинство местных видов на грань вымирания. Поедая водоросли и выделяя аммиак, этот моллюск стал угрозой для всей речной экологии Восточной Америки, совершая свою веселую биологическую прогулку. Казалось, ничто не может остановить речную дрейссену.

Однако к 2000 году ее «двоюродная сестра» — бугская дрейссена, обитающая в Каспийском море, — стала догонять речную дрейссену по степени распространения. Всего за пять лет бугская дрейссена почти полностью вытеснила популяцию речной дрейссены в озере Мичиган, засорила ирригационные сооружения. Эти моллюски стали настоящим бедствием для панцирей черепах и днищ кораблей, они превратились в угрозу для всей пищевой цепочки.

В начале девяностых годов двадцатого века западная длинноусая блошка попала «зайцем» в самолет и приземлилась в разрываемой на части войной Югославии. Покуда люди были вовлечены в этот кратковременный жестокий конфликт, длинноусая блошка развязала собственную непрерывную войну. Потомства одной-единственной женской особи вполне хватило для того, чтобы нанести ущерб урожаю в странах Европы на более чем полмиллиарда долларов.

Конечно, интервенты-чужестранцы не раз вызывали хаос и влияли на ход эволюции на протяжении всей истории земли. Пять миллионов лет назад сформировался широкий «мост» между Северной и Южной Америкой, и это позволило саблезубым кошкам истребить нелетающих птиц девятифутового роста — фороракосов, которые царствовали в Южной Америке на протяжении двадцати миллионов лет.

Всего лишь двенадцать тысяч лет назад, когда люди вслед за бизонами пересекли «ледяной мост» и попали из Сибири в Северную Америку, они обнаружили мир, которым правили саблезубые кошки. Тысячу лет спустя исчезли кошки, шерстистые мамонты, гигантские ленивцы и вся экосистема взаимозависимой фауны.

Когда Колумб и другие европейские путешественники десять с половиной тысяч лет спустя прибыли в Северную и Южную Америку, они принесли туда с собой такие болезни, как оспа и гонорея, из-за которых почти полностью вымерло местное население так называемого Нового Света. В ответ коренные американцы, по всей видимости, одарили Старый Свет сифилисом. Но корабли первооткрывателей несли к целям следования не только болезни. С ними путешествовали европейская черная крыса и норвежская бурая, и трудно сказать, кто больше преуспел в покорении обеих Америк — люди или эти грызуны.

В середине восемнадцатого века в Европу завезли североамериканских раков, чтобы заменить ими местный вид, уничтоженный рачьей чумой. К сожалению, устойчивый к этому заболеванию североамериканский вид распространился настолько успешно, что разнес эту рачью хворобу по всем европейским речным системам, где был выпущен, и болезнь истребила последние остатки местных видов.

В тридцатых годах двадцатого века фашистский рейхсмаршал Герман Геринг решил, что симпатичный и умный зверек — американский енот может послужить приятным эстетическим дополнением к лесной фауне Германии. Теперь популяция американских енотов грозит существованию рейнских виноградников и каждый год «взимает десятину» с германской винодельческой промышленности.

Владельцы домашних питомцев внесли свой вклад в распространение чужеродных видов, поселяя их представителей у себя на заднем дворе. В 1890 году Юджин Шиффелин, фанат Шекспира, решивший, что Новый Свет следует заселить всеми птицами, упомянутыми в трудах великого драматурга, в один прекрасный мартовский день выпустил в Центральном парке шестьдесят скворцов. Из-за одной-единственной строчки в «Генрихе IV» теперь в Америке обитает двести миллионов скворцов, и все они являются потомками тех самых тридцати пар, которых когда-то выпустил Шиффелин.

В 2000 году владелец аквариума выпустил в пруд в Мэриленде двух взрослых особей китайского северного змееголова. Через два года пруд кишел сотнями прожорливых хищников, вырастающих в длину до трех футов, имеющих большие острые зубы, которыми они легко пережевывают рыб, амфибий, млекопитающих и даже птиц. Местные власти были серьезно озабочены, поскольку примитивный северный змееголов способен передвигаться на плавниках и может три дня обходиться без воды — а пруд был расположен всего в 75 ярдах от реки Патуксент. Несмотря на то, что в водоем закачали огромное количество яда, к 2004 году змееголовы начали появляться в реке Потомак и даже на юге, во Флориде.

Трудолюбивые пчелы, которых мы видим в своих цветочных садах, были намеренно завезены в Северную Америку испанскими конкистадорами в шестнадцатом веке и стали незаменимыми сельскохозяйственными работниками. При этом они истребили большинство местных насекомых, участвовавших в опылении растений. Генетик Уорвик Керр, недовольный тем, что итальянские пчелы дают слишком мало меда, в 1956 году завез в Бразилию маток африканской пчелы. Дав потомство, двадцать шесть гибридных маток случайно покинули ульи. С тех пор их афроотпрыски продвигаются на север со скоростью триста семьдесят пять миль в год, по пути угрожая всем колониям итальянских пчел.

В 1986 году в Северную Америку из Юго-Восточной Азии попал варроанский клещ-вампир. В то время как афропчелы к клещам-вампирам иммунны, к ним отнюдь не иммунны более дружелюбные пчелы, от которых зависит опыление всех наших овощей, фруктов, орехов и цветов. В 2005 году 40–60 процентов ульев в Северной Америке были опустошены клещами-вампирами, и для того, чтобы спасти урожай этого года, пришлось завезти миллион пчелиных роев с других континентов.

Во все времена мы живем в окружении всевозможных видов животных, насекомых и растений. Достаточно всего одного нового интервента — какой-нибудь змеи на приплывшем по морю обломке дерева, семени в экскременте птицы или оплодотворенного насекомого на шасси самолета, — чтобы все пошло прахом. Равновесие, которое мы наблюдаем вокруг нас, — это стоп-кадр непрерывной мировой войны, которая в большинстве случаев шла слишком медленно, чтобы мы могли ее заметить. Мы, например, высоко ценим хрупкую экологию Гавайских островов, однако пять миллионов лет назад их не существовало вовсе. Все тамошние виды животных произошли от тех, которые в свое время явились интервентами, нарушив равновесие, и либо закрепились и стали процветать, либо погибли, пытаясь сделать это.