— Мисс Тэлманн! Слава Богу! Я пыталась разыскать вас.

Хотя после полета отдохнуть ей не пришлось, Элизабет переполнял прилив бодрости и сил. Все ее эмоциональные проблемы остались далеко позади, она испытывала облегчение, что может вновь приняться за работу. Работа — лучшее лекарство, повторяла Элизабет как заклинание.

— Что-то случилось? Зачем я срочно понадобилась? — озабоченно спросила она секретаршу.

— Не беспокойтесь, ничего смертельного. У меня обнаружили аппендицит, вот и все. Пару дней были приступы, и мне сказали, завтра надо лечь на операцию. Я попыталась дозвониться на Сент-Кристофер, но телефон не отвечает. Тогда я послала телеграмму, ответа тоже не получила. Теперь-то я знаю — вы как раз оказались между небом и землей на пути к дому. Я хотела предупредить насчет новой секретарши, которую наняла временно вместо себя, а то бы вы остались как без рук или Бог знает что подумали — не сбежала ли я от вас.

— Да куда мы друг от друга денемся, милая Кэти?.. Спасибо за секретаршу, но все равно тебя никто не заменит. Как твои домашние?

— Это еще одна моя головная боль, — пожаловалась Кэти. — Дик в командировке в Германии. Я буду в больнице, и присмотреть за близнецами некому. У мамы, будто назло, грипп или нечто в таком роде, а одалживаться перед соседями мне не хочется. Они все холостые и даже не представляют, как обращаться с детьми. Юмор в том, что Дик вернется уже в понедельник, а вот как быть с субботой и воскресеньем — ума не приложу. Не оставлять же ребят одних!

Элизабет рассмеялась.

— Можешь не волноваться. Я с удовольствием проведу пару дней за городом, особенно после невыносимой на острове жары.

— Неужели правда? Джим и Джон будут в восторге, — воскликнула Кэти. — Ой, как я вам благодарна.

Оставшиеся дни перед уик-эндом Элизабет посвятила внимательному изучению проекта гостиницы на Сент-Кристофере. С помощью архитектора, который уже вернулся из отпуска, вникла во все детали. Теперь, когда она внутренне успокоилась и воспринимала все сдержанней, Элизабет наконец смогла оценить все, о чем толковал ей Филипп. Больше того, убедилась, почему он требовал пересмотреть именно восточное крыло здания.

Надо сказать, проект в целом тоже показался ей несколько странным. Даже архитектор признался, что с самого начала сильно сомневался в правильности выбранного решения, но ее отец настоял — вот что было самое удивительное! Она безоговорочно доверяла отцу, потому и сопротивлялась предложениям Филиппа. Однако на сей раз двух мнений быть не могло — отец впервые совершил ошибку…

Значит, Филипп не стремился просто досадить ей, выходит, она была к нему абсолютно несправедлива? Элизабет пожалела об этом и решила позвонить ему сама. В конце концов она деловой человек и может разговаривать с ним на деловой основе. Пусть успокоится — проект будет изменен как надо.

Однако, когда Элизабет позвонила в его офис в пятницу утром, ей не удалось переговорить с ним, хотя секретарша Филиппа уверяла, что он в Лондоне. К концу дня та, как и обещала, связалась с Элизабет.

— Он прилетел вчера, — сообщила та. Это было через день после возвращения Элизабет. Секретарша пообещала: — Я скажу о вас, и он перезвонит, как только появится на работе.

И действительно, к концу дня прозвучал звонок из компании Клэнси, но не от него лично, а вновь от секретарши. На этот раз она извинилась.

— Боюсь, мистер Клэнси не сможет лично переговорить с вами. Он очень занят и просил вас либо послать письмо, либо изложить мне суть дела, я застенографирую.

Элизабет почувствовала себя уязвленной, мгновение она колебалась, затем взяла себя руки.

— В таком случае я хотела бы, чтобы мистер Клэнси знал, что я приняла все его предложения по проекту. В данный момент мой архитектор работает над поправками, и в ближайшее время мистер Клэнси сможет получить чертежи.

Положив трубку, Элизабет долго приходила в себя. Ее поставили на место, что и говорить.

Он принял решение раз и навсегда. Выкинул ее из своей жизни и захлопнул дверь.

— Тетя Элизабет, можно нам с Джоном пойти в деревню за конфетами? — Семилетний малыш с сияющими глазами вихрем ворвался в комнату, сметая все на своем пути. — Мы и вам купим, если хотите.

Элизабет оторвалась на миг от мытья посуды.

— Очень мило с вашей стороны, но еще лучше, если вы и меня возьмете прогуляться.

Складывая чистые тарелки, Элизабет улыбнулась своим мыслям. Только вчера вечером она приехала на поезде в самое сердце сельского графства, где был коттедж Кэти, а уже чувствовала себя другим человеком. Не то чтобы полностью забыла все свои неприятности, связанные с Филиппом, но они отошли на второй план. В деревне ей всегда хорошо отдыхалось. Здесь она была собой, здесь не приходилось притворяться. Здесь для Джима и Джона она являлась просто старой тетей Элизабет, что ее вполне устраивало.

Она открыла холодильник, проверяя, не надо ли купить молока. Потомство Кэти и Дика не переставало поглощать его чуть не ведрами. Захлопнув дверцу, позвала ребятишек:

— Я буду готова минут через пять. Только обязательно наденьте куртки. По радио обещали дождь.

До деревни было добрых четверть часа пешком вдоль узкой извилистой аллеи, которая летом превращалась в сплошной зеленый тенистый туннель. Но сейчас голые ветви, казалось, дрожали от холода на октябрьском ветру. Легкий морозец пощипывал лицо, хотя обещанным дождем и не пахло. Такие дни, подумала Элизабет, вышагивая за детьми, придают силы и примиряют с реальностью.

Элизабет выглядела неприметной в джинсах и темно-синей куртке на меху. Ее светлые волосы были завязаны тугим хвостом, а на ногах красовались прочные башмаки коричневой кожи на шнурках.

Вполне возможно, многие из лондонских знакомых даже не узнали бы ее. В этом крылась еще одна причина, почему ей так нравилось тут. Такой Элизабет видели только самые близкие друзья. Она вспоминала про Кэти, которую накануне успела навестить. Та уже выглядела молодцом. Операция прошла просто великолепно, и врачи пообещали выписать ее в начале следующей недели. Элизабет подумала, если бы муж Кэти не возвращался завтра из Германии, она с удовольствием бы осталась присматривать за ребятишками и дальше.

Дети накупили себе конфет, а заодно и коробочку шоколадных эклеров, любимого лакомства матери, чтобы захватить с собой в больницу, когда пойдут к ней. А Элизабет побаловала себя шикарным журналом — в Лондоне у нее никогда не хватало на них времени. Вечером, уложив мальчишек, она развалится в кресле и насладится легкомысленным чтивом.

Лениво покопавшись в деревенской лавке и совершив покупки, они отправились в обратный путь.

— Кому чай и печенье, когда придем домой? — спросила Элизабет своих подопечных, лишь вся троица миновала полпути.

— Мне!

— И мне!

 Элизабет рассмеялась:

— О'кей, тогда договорились. Попьем чай с клубничным вареньем и печеньем.

— Вот это да! — мальчишки запрыгали от восторга и с воплями бросились наперегонки к дому, показавшемуся вдали.

— Эй! Ради Бога, не убегайте! — крикнула Элизабет.

Напрасно — мальчики уже влетели на лужайку за калиткой.

В этот момент ее окликнули.

— Привет, Элизабет. Хорошо прогулялась?

Она резко обернулась.

— Филипп! Каким ветром тебя занесло сюда?

Его машина была припаркована рядом с дорогой, в небольшом закутке, видимо, оттуда он и наблюдал за ними.

— Тебя не узнать, — усмехнулся Филипп, окидывая ее взглядом.

Лучше бы и вправду не узнал! Онемев, Элизабет уставилась на него. Он застал ее врасплох, она растерялась. Ей едва удалось справиться с охватившей ее паникой.

— Как ты тут оказался?

Филипп был в синих брюках, бежевой кожаной куртке, из-под которой виднелся синий свитер. Как всегда уверенный в себе и невозмутимый.

— Как оказался? Положим, я бы мог сказать, что проезжал мимо. — Он приподнял одну бровь и иронически усмехнулся. — Но ты вряд ли этому поверишь.