Пол поплыл прочь. Кровь он надежно упрятал рядом с Дыханием, в свой кожаный кошель. И не удержавшись, все же оглянулся, что было большой ошибкой. Повелитель Воды уже потерял человеческий облик и превратился в бурлящий водоворот. Мощная воронка росла с каждой секундой. Пола не пришлось подгонять — он энергично заработал руками и ногами, спеша отплыть подальше. Мысли неслись вскачь. Он вспомнил рыбачьи лачуги в Донбрее и слова Димуса: «…морю ведомы как доброта, так и жестокость…»

Эта фраза все еще звучала у него в голове, когда черный водоворот настиг его, захватил и уволок в самые черные глубины пещер Повелителя Воды.

Последние лучи заходящего солнца красными стрелами пронзали ветви деревьев на узком мысе, вдававшемся далеко в море. Джулия прислонилась к стволу, залитому солнечным пламенем. Между деревьями уже виднелось море. В воздухе так сильно пахло солью, что Джулия закрыла глаза и представила себя возле бунгало на их излюбленном побережье в первый день каникул.

Однако уже через секунду перед ней снова засияло все то же огромное заходящее солнце, деревья, полыхающие, как в огне, и рядом сидел вовсе не Пол, а Мирран. Джулия вздрогнула. До нее вдруг дошло, что за всеми своими неприятностями она ни разу не вспомнила о брате. Последний раз она видела его, когда Тряпичная ведьма уводила ее из дома, а он выбегал из спальни.

«Только бы у него все было хорошо», — с внезапной болью подумала она.

Конечно, он будет скучать по ней и тревожиться. Она и сама очень соскучилась по нему — по его успокаивающей медлительности, по его верности и постоянной готовности делать все, что она задумает. Как бы ей хотелось, чтобы он был сейчас рядом! Вернее, чтобы она была рядом с ним. И главное — в безопасности… дома.

Течение ее мыслей прервал Мирран. Он поднялся и устало сказал:

— Нам пора двигаться дальше. Если Анхивар где-то и отыщется, то только здесь. Я уверен, что это мыс к северу от Слея… хотя он кажется каким-то другим.

— Она не может помнить все досконально, — сказала Джулия. — Поэтому мыс и не такой, как на самом деле. Знаете, так часто бывает: кажется, что какое-то место должно быть именно таким, каким ты его представляешь, а попадаешь туда, и оно оказывается совсем другим. С вами такое бывало?

— Да, — пробормотал Мирран. — Думаю, ты права. Но нам лучше не разговаривать во время ходьбы. За деревьями могут прятаться гварульхи или еще кто-нибудь из ее тварей. И лучше, чтобы мы застали их врасплох, а не они нас.

Джулия кивнула и на всякий случай достала волшебную палочку. Мирран потверже оперся на толстую ветку, которая заменила ему посох, и пошел вперед. Джулия двинулась за ним, в который раз поражаясь, как тихо он умел двигаться, несмотря на бряцанье старой кольчуги.

Ближе к оконечности мыса лес стал редеть. Здесь гулял сильный ветер, холодный и напитанный влагой. Деревья сменились кустарником, и то тут, то там из земли вырастали острые зазубрины камней. Теперь путешественники поднимались по какому-то холму. Джулия заметила, что земля под ногами стала красной. Еще через несколько метров белые ракушки и осколки раковин подтвердили ее опасения.

Холм на оконечности мыса был еще одним курганом.

Джулия почему-то была уверена, что на вершине этого кургана обязательно будет стоять Анхивар, та самая женщина, которую велела разыскать Лисса. Мирран сказал, что Анхивар стала Северной королевой, а впоследствии — Тряпичной ведьмой. А что, если это окажется неверным воспоминанием, и на вершине кургана будет стоять Тряпичная ведьма — сама внутри себя? Может, она сейчас поджидает их там, и ее вечно улыбающийся кукольный рот обнажает острые акульи зубы, а пухлые трехпалые руки тянутся к Джулии, чтобы заключить ее в свои объятия навечно…

Сама того не замечая, Джулия замедлила шаг, а потом и вовсе остановилась. Впервые в жизни у нее не было сил идти дальше и в душе что-то надломилось. Она опустилась на землю, обхватила колени руками и постаралась сжаться в маленький комок.

Голос Миррана раздался над самым ухом:

— Что случилось, дитя? — с тревогой спросил он. — Ты ушиблась?

Джулии не хотелось отвечать, но она услышала собственный голос — он что-то лепетал про курган и про то, что там их ждет Тряпичная ведьма. При этом она чувствовала, как ее сознание уносится куда-то далеко. Мирран продолжал говорить, но его слова не могли угнаться за ней.

Казалось, целую вечность в голове у нее теснились видения и картины из времени, проведенного вместе с Тряпичной ведьмой: их первое появление у Морских пещер, путешествие к Шпилю, возвращение Ороча, резня в Беваллане, те несчастные, превращенные в безжизненных у Ступеней Намира. А чаще всего мысли ее возвращались к тому моменту на кургане, когда она впервые заметила кусочек ткани, выбившийся из комка перьев в огромном гнезде.

Но Мирран продолжал говорить, и постепенно Джулия стала прислушиваться к его словам. Рыдания ее постепенно стихли. Она поняла, что Мирран говорит об Анхивар.

— Она стремилась отыскать новую магию, — рассказывал он. — Поначалу только для врачевания, поскольку Король-Заплатник издал указ, согласно которому никакая магия в войне использоваться не могла. Анхивар с головой ушла в свои изыскания. Ей так отчаянно хотелось положить конец войне, боли и страданиям, которые война причиняла людям! Много лет подряд она проводила лето в действующей армии, служила целителем, лечила больных и раненых. А зимой копалась в старых томах в библиотеке Яндера, беседовала с другими магами, советовалась со звездами. Однажды она явилась ко мне в Кэр Калбор, где армия расквартировалась на отдых после долгих месяцев изнурительных боев. Мы тогда очистили от северных тварей все земли вокруг Огвера. Анхивар казалась счастливой, возбужденной и еще более увлеченной, чем раньше. Она поведала мне, что еще до того, как Король-Заплатник прибрал всю магию к рукам, был Век Магии. Она сказала, что нашла, где эта магия спрятана, и что теперь может в любой момент выпустить ее на волю. А еще она рассказала о каменных рыцарях — ангарлингах, ждущих своего часа на дне морском неподалеку от Слея. Она считала, что это — отличный способ быстро покончить с войной. Я спросил, советовалась ли она об этом с Мудрыми или с кем-то из магов, и она ответила: нет. Она боялась, что они отыщут дорогу к Королю-Заплатнику и предупредят его. А он, ревностно относящийся к чужой силе, запретит ей заниматься магией. По глупости своей, я принял ее предложение. Но потом-то я понял, что за магию отыскала Анхивар. Я понял, что уже тогда первые щупальца злой силы потянулись к ней и впились в ее сердце. Итак, она отправилась к Слею в сопровождении небольшого отряда солдат, с моим благословением и надеждой.

Мирран замолчал и посмотрел на Джулию. Та подняла голову и кивнула, чтобы он продолжал.

— С тех пор я ее больше не видел, если не считать встречи после падения цитадели Яндера. Но к тому времени от Анхивар осталась только оболочка. О том, что случилось на Слее, я узнал от одного из сопровождавших ее солдат — единственного, кому удалось сбежать. Он был тяжело ранен и бредил, но в бреду говорил как раз о ее колдовстве на мысе. Он сказал, что она произнесла свои заклинания, после которых с громом и треском появилась огромная черная дверь. Анхивар втянуло внутрь. Она кричала и брыкалась. Дверь захлопнулась, и по окрестностям прокатился раскат грома. Мои воины были верными слугами, поэтому, несмотря на страх, они ждали ее и обыскивали местность. Анхивар вернулась на рассвете, еще затемно. Солдат сообщил, что она нагрянула в лагерь и, застигнув воинов врасплох, ударила заклинанием. Он был часовым, поэтому находился чуть в стороне. Только это и помогло ему унести ноги, как только он понял, что она уже не та добрая ведьма-целительница, которую они сопровождали. Она превращала воинов в бездумных слуг и хохотала. Именно этот чудовищный смех и заставил того солдата бежать. Остальное, думаю, ты знаешь. Она пробудила ангарлингов и обратила их на службу злу. Я сначала медлил и не выступал против нее, о чем позже горько пожалел. А она отправилась на север, подчинила себе гварульхов и миперов и провозгласила себя Северной королевой. Так что, если на вершине этого холма мы найдем Анхивар, то она все еще будет человеком, чья единственная вина в том, что она отчаянно искала способ положить конец войне и в этих поисках на многое закрывала глаза.