Он находился довольно близко ко входу, и я знала, что этой ночью я не смогу попасть в пещеру.

Однако завтра на дежурство заступит Лукас, и у меня появится шанс.

Когда я вернулась в деревню, то обнаружила, что мальчишки играют в волейбол при свете яркой лампы. Я позвала своего маленького друга Карлоса, мы немного поговорили и через несколько минут заключили сделку. Раз уж для победы над Повелителями Тьмы Героям-близнецам пришлось прибегнуть к обману, тогда пусть это будет обман.

Сегодня был эцнаб, день жертвоприношений, для которого майя использовали обсидиановые лезвия. На этот раз пожертвовать придется правдой.

Едва рассвело, как на деревню обрушилась гроза. Незадолго до восхода солнца воздух вдруг стал очень густым и неподвижным, наступило затишье перед бурей. Затем упали первые крупные капли дождя, образовывая в сухой почве маленькие кратеры. Но они исчезли еще до наступления главного удара стихии. Потоки воды, несомые порывами ветра, размывали дороги, в считанные минуты превращая их в грязное месиво.

Гром гремел почти непрерывно, а молнии полыхали с такой первозданной силой, что собаки в деревне скулили, умоляя хозяев пустить их в укромное место.

Сила этой грозы, учитывая то, что до наступления сезона дождей оставалось еще несколько недель, всех удивила. Те, кто в этот ранний час оказался на улице, были застигнуты врасплох и спешно искали укрытия.

К полудню гроза стала главной темой деревенских обсуждений и споров, в которых высказывались предположения от облаков пыли в стратосфере, вызванных вулканическими извержениями в Южно-Тихоокеанском регионе, до озоновых дыр, уничтожения лесов и моей любимой теории — гнева бога дождя, вызванного современными политическими интригами в Мехико.

С моей точки зрения, последнее было наиболее всех прочих близко к правде. Буря разразилась, потому что это наступил кавак, день грома и молнии. Цолкин разворачивался так, как ему было положено.

В полдень я укрылась в небольшой пристройке в лесу, одну брезентовую накидку постелив на землю, чтобы не сидеть в грязи, а другую укрепив над головой, как навес. К счастью, буря утихала.

Я смотрела в бинокль на вход находившейся в нескольких сотнях ярдов от меня пещеры. Я не знала, что хочу увидеть, но пристально за всем наблюдала, время от времени протирая линзы от капель дождя.

Время сиесты истекло, и рабочие вернулись к пещере, устроив столпотворение у входа, укрываясь от дождя газетами и бумажными пакетами, словом всем, что было под рукой.

Около пяти снова появился грузовик, из него вышел Лукас и бросился бегом в пещеру, чтобы укрыться от дождя. Несколько минут спустя приехал Джонатан и тоже побежал в пещеру. Я знала, что они оба приезжали на раскопки, чтобы проверить работу за день и помочь описывать какие-нибудь археологические находки.

Довольно быстро стемнело, и я могла различить только выходящие из пещеры и бегущие к грузовикам тени, разъезжавшихся по домам рабочих. Темная фигура, которую я приняла за Джонатана, села в джип. Машина выехала на дорогу или на то, что от нее оставили потоки воды, и направилась в сторону его дома. Несколько минут спустя появилась еще одна фигура: видимо, это был Лукас. Он выключил генератор, сел в грузовик и уехал, оставив место раскопок в тишине и темноте.

Я ждала, настроив свой бинокль на то место, где прошлой ночью стоял часовой. Если я правильно рассчитала, Лукас должен был дважды появиться на месте раскопок. Вскоре я заметила какое-то движение в нужном направлении. Лукас, если это был он, действовал более скрытно, чем вчерашний часовой.

Точно в назначенное время появился Карлос, мой юный и ничего не подозревающий сообщник, — его фонарик задолго объявил о его приближении. Но к тому времени, когда он подошел ко входу в пещеру, Лукас уже добрался до места и встретил мальчика. Карлос вручил ему письмо, и Лукас прочитал его в свете фонарика Карлоса.

Карлос ушел, и некоторое время спустя я заметила в темноте какое-то движение внизу у входа. Потом я услышала, как где-то на дороге кто-то завел мотор, и вскоре грузовик Лукаса проехал мимо раскопок по направлению к главной дороге.

Я знала, что было в записке. Это была моя записка, в которой я сообщала ему, что у меня есть новости об убийстве дона Эрнана, и просила его встретиться со мной у музея в десять вечера. По моим расчетам, он должен был прямо сейчас уехать в Мериду, что заняло бы у него весь вечер. Я полагала, что, пока он не нашел себе замену, — хотя я вряд ли оставила ему для этого достаточно времени, — раскопки были в моем полном распоряжении.

Как можно осторожней я посветила на часы короткой вспышкой фонарика. Было около восьми вечера. Я решила подождать еще пару часов, прежде чем преступить к делу, а пока развернула торту, которую мне дала Гваделупе, и принялась жевать лепешку, большими глотками запивая еду водой из бутылки. Довольно скудный ужин, но какой есть.

Время двигалось ужасно медленно, и мое внимание начинало рассеиваться. Вдруг мне почудилось, что на раскопках кто-то есть. Я замерла и начала вглядываться в направлении пещеры.

Мне показалось, что я вижу какое-то движение у входа, но в такую непогоду в кромешной темноте разглядеть что-либо было сложно. Генератор был выключен, а света фонарика я не заметила.

На всякий случай я решила подождать еще час. Я слышала только шум ветра в деревьях, шелест дождя и гром где-то вдали. Даже обитатели леса: филины и ночные насекомые, — и те попрятались от непогоды.

Около полуночи я решила подойти к пещере. Бросив брезентовые накидки, я как можно тише и осторожнее двинулась ко входу пещеры. Я помнила, что вход круто уходил вниз, но все равно оказалась не готова к тому скользкому спуску, в который он превратился из-за ливня. Я поскользнулась в грязи и на пятой точке съехала по первому спуску, произведя довольно много шума. Дальше я пошла осторожно, держась за провод от генератора, чтобы не заблудиться. Когда я решила, что нахожусь на безопасном расстоянии внутри пещеры, я включила фонарь, полагая, что от входа его света не видно, и продолжила путь, останавливаясь через определенные интервалы и прислушиваясь к звукам, на случай, если в темноте кроме меня есть кто-то еще.

Проход стал еще опасней, чем когда я была здесь в первый раз со своими друзьями, или, по крайней мере, с людьми, которых я считала друзьями. Я не без оснований полагала, что один из них мог оказаться убийцей.

Наконец я добралась до пещеры, и осветила фонариком стены, стараясь не пугаться жутких изображений Чака.

Я бегло осмотрела едва заметную резьбу над туннелем, который уходил отвесно в подземное озеро, и меня охватило удовлетворение и страх: резьба походила на рисунок в дневнике дона Эрнана и изображение на керамическом черепке, который я нашла в столе у Джонатана.

В пещере почти ничего не изменилось. Там стояли те самые большие ящики с артефактами, описанными и подготовленными для отправки в музей, хотя теперь ящиков было меньше, чем в прошлый раз. Я вспомнила ящики, которые видела в цокольном этаже музея. По-видимому, они были отсюда, из пещеры.

Луч моего фонарика наткнулся на груду неопознанных артефактов — как их там называл Джонатан? БЕЗ — «Бог Его Знает». Она здорово прибавила в размерах, заметила я, и улыбнулась, вспомнив ее название.

Я прошла мимо нее, чтобы осмотреть ту часть пещеры, что находилась возле туннеля, ведущего в сенот, чтобы убедиться, есть ли там символ Чрева Шибальбы, места, где может находиться книга Курящей Лягушки.

По пути я перешагнула какой-то ручеек, который струился между мной и входом в туннель. Наверно, натекло из-за дождя наверху, подумала я, но затем присмотрелась к нему повнимательней.

Это была не вода. Это была кровь. Я посветила фонариком, чтобы понять, где находится его источник. Оказалось, что ручеек вытекает из кучки под названием БЕЗ, находящейся в паре футов от входа в туннель.

Мне не хотелось на это смотреть, но я знала, что должна. На негнущихся ногах я подошла к куче грязи и артефактов и установив фонарик так, чтобы его луч светил мне, взяла лежащую рядом палку и начала соскребать слои грязи. Вскоре мне открылось мертвое лицо майора Мартинеса.