Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

— Но он был уверен…

— В таком случае, она, должно быть, передумала. Это было вполне в ее репертуаре. Карен так часто передумывала, что иногда начинало казаться, что просто думать она не умеет.

Пузырик хотела было вмешаться разговор:

— Анж, послушай…

— Будь добра, принеси мне еще «кока-колы», ладно?

Вне всякого сомнения это был скорее приказ, чем просьба. Пузырик смиренно поплелась на кухню за очередной бутылкой «кока-колы».

— Пузырик замечательное создание, — сказала мне Анжела, — но только чересчур уж наивное. Ей очень нравятся сказки со счастливым концом, когда все живут долго и счастливо. Вот почему она так беспокоится из-за того, что случилось с Карен.

— Понимаю.

Она перестала расхаживать из стороны в сторону и теперь просто стояла передо мной. Она начинала понемногу успокаиваться, к ней возвращалось прежнее самообладание.

— А о чем конкретно вы хотели спросить меня?

— Только о том, виделись ли вы с Карен в последнее время.

— Нет. Мой ответ — «нет».

Я встал с дивана.

— В таком случае, извините за беспокойство.

Анжела кивнула. Я направитлся к выходу. Уже оказавшись у самой двери, я услышал у себя за спиной голос Пузырика: «Он уже уходит?» На что Анжела приказала ей: «Заткнись.»

ГЛАВА ВТОРАЯ

Уже перед самым обедом я позвонил в контору Брэдфорда, где мне объявили, что делом доктора Ли займется один из компаньонов. Адвокат по имени Джордж Вильсон. Мой звонок был тут же переадресован ему. Он говорил ровно и самоуверенно; он согласился встретиться со мной в пять вечера и выпить чего-нибудь, но на сей раз для встречи был выбран отнюдь не клуб «Трафальгар». Мы должны были встретиться в баре «У Громилы Томпсона», заведении, расположенном в центре города.

Затем я наскоро пообедал в придорожном кафе, где заказ приносили прямо в машину и просмотрел утренние газеты. История с арестом Арта стала наконец достоянием широкой гласности, выплеснувшись на первые страницы газет, хотя никакой связи между ним и смертью Карен Рэндалл там не прослеживалось. Статью сопровождала фотография Арта: темные садистские круги под глазами, рот зловеще приоткрыт, волосы всклокочены. Прямо-таки вылитый разбойник с большой дороги.

Сами же статьи перечисляли лишь скупые факты его ареста. Им было вовсе не к чему много писать об этом деле: фотография говорила сама за себя. В каком-то смысле это был очень умело спланированный ход. Нельзя же в самом деле заявить протест по поводу намеренного формирования у общественности предвзятого мнения об обвиняемом, располагая в качестве доказательства лишь явно неудачно снятой фотографией.

Пообедав, я закурил сигарету и попытался соединить наконец воедино все то, что мне стало известно. Признаюсь, что и на этот раз у меня ничего не получилось. Все те сведения и мнения, что мне пришлось выслушать о Карен Рэндалл, были слишком уж противоречивыми, какими-то неопределенными, что ли. У меня никак не складывалось собственного впечатления ни о ней, ни о том, чем она, предположительно, занималась. В частности, я никак не мог просчитать в уме последовательность ее действий на тот случай, если она и в самом деле была беременна и приехала в Бостон на выходные, чтобы сделать аборт.

В час дня я снова позвонил в лабораторию Мерфи. Трубку снял сам Мерф.

— «Гормонз-Анлимитед».

— Привет, Мерф. Чем порадуешь?

— Ты о Карен Рэндалл?

— Мерф, ты как, сам это придумал?

— Не совсем, — сказал он. — Только что звонили из «Сити». Вестон. Спрашивал, не приносил ли ты кровь на анализ.

— А ты что сказал?

— Что приносил.

— А он что?

— Хотел знать результат. Я ему сказал.

— И какой результат?

— Все гормоны, а также экскреция метаболита на однозначно низком уровне. Она не была беременна. Исключено. Абсолютно.

— Ну, ладно, — сказал я. — Спасибо.

Ответ Мерфа в некотором роде подтверждал мою теорию. Конечно одного этого доказательства было еще крайне не достаточно, и тем не менее.

— Ну так как, Джон, ты наконец расскажешь мне, в чем дело?

— Не сейчас, — сказал я.

— Но ты же обещал.

— Я помню, — подтсвердил я. — Но не сейчас.

— Я так и знал, что ты так обойдешься со мной, — упрекнул меня Мерф. — Сара никогда мне этого не простит.

Сарой звали его жену. Слухи и сплетни были ее страстью.

— Извини, но ничем не могу тебе помочь.

— Эх ты, а еще другом считаешься.

— Извини.

— Если она подаст на развод, — сказал Мерф, — то ты пойдешь в суд вместе со мной в качестве со-ответчика.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Когда я вошел в лаборатории патологоанатомического отделения Корпуса «Мэлори», часы показывали три. Первым же человеком, попавшимс мне навстречу, оказался сам Вестон. На нем не было лица от усталости. Приветствуя меня, он криво усмехнулся.

— Что вам удалось выяснить? — спросил я.

— Все результаты исследования на предмет беременности, — сказал он, — отрицательны.

— Вот как?

— Да, — он взял в руки прозрачную папку с протоколом вскрытия и патологоанатомическим заключением и принялся перебирать листы. — Без вопросов.

— А я звонил раньше и мне сказали, что в заключении была указана трехмесячная беременность.

— С кем ты разговаривал? — осторожно поинтересовался у меня Вестон.

— С секретарем.

— Должно быть произошло какое-то недоразумение.

— Скорее всего, — сказал я.

Он протянул мне папку.

— Хочешь взглянуть на стекла?

— Да. Не отказался бы.

Мы прошли в библиотеку патологоанатомического отделения. Это была длинная комната, разделенная перегородками на небольшие отсеки, в которых патологоанатомы держали свои микроскопы и стекла с исследуемыми срезами тканей, работая над отчетами по проведенным вскрытиям.

У одного из этих отсеков мы остановились.

— Вот, — сказал Вестон, указывая на коробку с предметными стеклами. — Мне бы очень хотелось узнать твое мнение, после того, как ты закончишь.

С этими словами он ушел, оставляя меня в одиночестве. Я же сел за микроскоп, включил свет и приступил к работе. В коробке находилось тридцать предметных стекол со срезами, сделанными со всех основных органов. Шесть из них содержали срезы, взятые с разных частей матки. Именно с них я и начал.

Мне тут же стало ясно, что девушка не была беременна. Эндометриоидная ткань не отличалась избыточным ростом. Если уж на то пошло, то она казалась атрофированной, с тонким пролиферативным слоем, малым числом желез и кровеносных сосудов на участке ткани. Я проверил еще несколько срезов, желая удостовериться в этом. Они были одинаковы. Некоторые из них содержали тромбы, образовавшиеся после чистки, но это было, пожалуй, единственным различием.

Я разглядывал стекла, раздумывая над тем, что это могло бы означать. Девушка не была беременной, но тем не менее она была убеждена в этом. К тому же у нее прекратились менструации. Скорее всего именно этим и можно объяснить наблюдаемое состояние покоя маточной ткани. Но только что стало причиной тому? Я сидел в раздумье, мысленно перебирая разные возможности.

На девушек этого возраста огромное влияние оказывают нейрогенные факторы. Нервное напряжение и переживания, связанные с необходимостью отправляться на учебу в колледж, где придется привыкать к новому окружению, разумеется, могли вызвать некоторую задержку менструаций — но не на три же месяца, и в таком случае не наблюдалось бы побочных проявлений в виде ожирения, изменений в росте волос и тому подобных вещей.

Значит, все дело в гормональных нарушениях. Вирилизирующая дисфункция коры надпочечников, болезнь Штейна-Левенталя, облучение. По той или иной причине все они представлялись маловероятными, но все же был один быстрый способ удостовериться в этом наверняка.

Я вставил в микроскоп стекло со срезом, сделанным с надпочечников. Налицо была кортикальная атрофия, особенно это было заметно в клетках фасцикулярной области. Гломерулярная зона казалась вполне нормальной.

48
{"b":"15323","o":1}