Во рту дедуни блестели два золотых зуба. На месте остальных чернели провалы, поэтому старец изрядно шепелявил и так и брызгал слюной.
– Жбан, – обернулся я к ухмыляющемуся во весь рот дружку, – прибавь-ка оборотов.
Жбан пронесся к носу. Спустя минуту движок заревел и «Арго» рванулся вперед, выплюнув грязную пенную волну. Вопли старца и его лодка затерялись в кильватере.
– И все-таки зря вы так с Флегием, – задумчиво сказал Филин. – Старикашка вредный, спору нет, но в Дите он большая шишка.
Я пожал плечами и отправился в кубрик. Там уже маячил Рыбий Царь с двумя жирными угрями и небольшой скумбрией.
* * *
Город Дит ожиданий не оправдывал. Вместо мрака, уныния, тумана и огоньков на башнях нас встретило радостное полоскание флагов в порту. У причала стояло десятка два роскошных яхт – правда, на реке, кроме нас и безнадежно отставшего Флегия, никого не было. Из порта в город вела широкая каменная лестница, а над ней белел здоровенными буквами транспарант:
– Не нравится мне все это, – угрюмо проворчал Филин, вытравливая швартовы.
Жбан гыгыкнул:
– Ну какой же ты Филин? Ты самый настоящий ворон! Каркаешь и каркаешь.
Филин его проигнорировал и обернулся ко мне:
– Тебе хоть Паллада сказала, что в этом Дите искать?
– Ага, как же. Она, знаешь ли, вообще не из разговорчивых.
Филин нахмурился.
На причале никого не обнаружилось. Оставив Рыбьего Царя сторожить судно, мы втроем отправились в город.
* * *
– …мелирование, а еще, пожалуйста, подвейте немного кончики. И не забудьте про педикюр!
Голос был таким громким, что от него содрогались кроны осенявших бульвар пальм.
– Какой здоровенный педик!
Мы со Жбаном прижались носами к стеклу. Стекло было витриной то ли цирюльни, то ли салона красоты. На вывеске значилось «В гостях у мадемуазель Ве**ры». Две средние буквы в имени владелицы то ли отвалились, то ли их убрали специально. К названию прилагалась картинка с пышногрудой красоткой – видимо, самой мадемуазель. Сквозь горы баночек, бутылочек и флаконов с золочеными пробками виднелась внутренность заведения. Там сидел на кресле перед зеркалом огромный накачанный мужик. Бронзовый загар его плохо сочетался с ядовито-розовым лаком на ногтях. Мужик помахивал рукой в воздухе – похоже, сушил лак. Вокруг атлета суетился маленький, лысоватый и невзрачный цирюльник с полотенцем и помазком.
Филин, который считал ниже своего достоинства пялиться сквозь витрину, подошел ближе.
– Это не педик.
– Ну да, а кто же? Ты на ногти его посмотри! – Жбан восхищенно ткнул пальцем, оставив на стекле грязный отпечаток.
– Это… это, дети мои, Геракл.
Мы со Жбаном развернулись и уставились на Филина. Я осторожно потрогал его лоб и спросил:
– У тебя, случаем, жара нет? На солнышке перегрелся?
Филин снисходительно улыбнулся:
– Пока ты охотился на ужей и строил глазки дриадам, я обучался. Знаешь, что это значит? Я читал книжки, посещал музеи и картинные галереи. В том числе и те, где во многих копиях тиражировался наш герой. – Он повел подбородком в сторону цирюльни. Тыкать пальцем Филину не позволяло изящное воспитание.
Жбан растерянно улыбнулся. Образованность всегда его подавляла.
– Верно, – неожиданно буркнул он. – Вон шкура лежит.
– Она полосатая, – тактично заметил я, – и полоски зеленые.
– Ну да, полосатая. Тигриная. Помню, нам Аристотель что-то впаривал… «Рыцарь в тигриной шкуре» или что-то вроде того.
Я ограничился вздохом. Филин озвучил мою мысль:
– Всем ты хорош, Жбан, но для полного совершенства тебе стоило бы родиться немым.
Пока Жбан обдумывал оскорбление и сжимал кулаки, на пороге заведения появилась грудь. Грудь несла за собой небольшую изящную головку с обесцвеченными локонами – всем хорошую головку, кабы не два лишних подбородка. За головкой двигалось и остальное тело. Рыжие ресницы дрогнули, и увеличенная копия красотки с вывески пропела:
– Мальчики! Что будем делать? Стрижка, бритье, массаж? Орошение кишечника?
Взгляд зеленых глаз хозяйки рассеянно скользил по нашим лицам, пока не остановился на моем. Тут глаза расширились, и на губах женщины заиграла хищная улыбка. С неожиданной для такой толстушки прытью она подлетела ко мне и, прежде чем я успел опомниться, пылко обняла.
– Наконец-то! Ах ты негодник, заставил-таки себя ждать! Волосики совсем пыльные, глазки усталые-усталые. Ну дай же, дай же я поцелую моего птенчика…
Яростно пахнуло парфюмом. В глубоком вырезе платья обнаружилось нечто розовое, пышное и тестообразное. Жаркие выпуклости обтекли меня и вобрали, и я совсем уж было потерялся в этом пиршестве плоти, когда мою обожательницу с силой от меня оторвали.
– Ах ты шалава! – взвизгнула Паллада и, тряхнув мышиной шевелюрой, отвесила красотке пощечину. – Руки прочь от него, прочь, старая сучка!
За первой пощечиной последовала вторая, бросившая воющую красотку в пыль.
Я, распахнув рот, глядел на это непотребство. Афина выпрямилась, подбоченилась. Ноздри у нее воинственно трепетали, а глаза сверкали. На секунду – на долю секунды – явилась мне стройная воительница, гордая, статная, платиноволосая. Косы на ее голове уложены были блестящим шлемом. Явилась – и сгинула, оставив прежнюю немытую бабенку. Та, впрочем, тоже не задержалась и, погрозив мне пальцем, растаяла в воздухе.
– Ы, – сказал я.
– Караул! – визжала мадемуазель Вера. – Грабят, убивают, насилуют! Герик, Герочка, пусик, ну что же ты сидишь?! Помогите, люди, женщину убили!
Жбан дернул меня за руку. Гигант в кресле заворочался, воздвигся во весь свой немалый рост. Цирюльник пискнул и нырнул куда-то за шторку. Геракл сморщился, буркнул:
– Иду уже, иду, – и потащил из-под кресла здоровенную узловатую палицу.
Филин процедил сквозь зубы:
– По-моему, пора убираться.
– Не бегал я еще от всяких педиков. – Я принялся засучивать рукава, но Филин и Жбан вцепились в меня с двух сторон и потащили прочь.
– Педик или нет, – гудел в ухо Филин, – а все равно величайший герой Эллады. Он тебя в коровью лепешку размажет.
Я дернулся для порядка еще пару раз, но парни держали крепко.
* * *
– Ну и зачем мы приехали в этот гребаный Дит?
Мы втроем сидели в «Макдоналдсе» и ели рекламные гамбургеры («Купите один гамбургер, и вы получите два чизбургера и гигантскую порцию картофеля-фри, а также рекламную статуэтку сфинкса АБСОЛЮТНО БЕСПЛАТНО!»).
– А Царь там небось голодает. – Добрый Жбан завернул половинку гамбургера и отложил в сторону.
Я немного подумал и прикончил свой.
– Что мы увидели, кроме двух десятков разжиревших героев, кинотеатров на каждом углу и трех брокерских фирм?
В кои-то веки в словах Жбана был некоторый резон.
Филин скучливо сдирал краску со стакана колы.
– Можешь повторить дословно, что она тебе сказала?
– А я помню? – ощетинился я. – Сказала: «Поезжай в Дит. Там про руно узнаешь».
Насчет второй части я не был уверен, но сдаваться не собирался.
– А мне вот интересно, почему эта тетка на Мака набросилась, – встрял Жбан. – И почему ты ее отметелил.
– Я ее не бил! – возмутился я.
Жбан ухмыльнулся:
– Ага. А кто же? Может, Минерва возревновала и как по морде тетку хрясь!
Я яростно уставился на Жбана, размышляя, не отметелить ли заодно и его. Филин отхлебнул своего пойла и спокойно заметил:
– Ну, с теткой-то как раз все понятно.
Может, Филину и было понятно, но мы со Жбаном только осоловело моргнули.
Филин колупнул стакан еще раз и объяснил:
– Она твоего отца видела. Тебе ведь не раз говорили, что вы очень похожи? Вот она и перепутала.
У меня аж дыхание сперло, однако виду я не подал.
– Ты уверен?
– Логика – мать всех наук.
– Значит, – медленно проговорил я, – значит, отец тоже был здесь. Искал здесь что-то.